Вот сад, который он посадил. Вот дети, которых он вырастил. Вот храм, который он построил. Вот книга, которую он написал. Вот то-то, то-то, то-то… Это дела его, которые «идут вслед за ним». Мы же живем в чужих трудах. Редко, когда человек строит дом, а потом в нем умирает. Чаще всего мы – «пользуемся». Мы ездим по дорогам, которые кто-то проложил. Учимся математике, физике, английскому по учебникам, которые кто-то написал. Мы живем в городах, которые кто-то построил. Учимся в университетах, которые кто-то основал. Полностью погружены в чужие труды. А потом это все будет считаться, калькулироваться на Страшном Суде. Потому что дела людей «идут вслед за ними». Бог все будет точно взвешивать как в ювелирной мастерской. Золото от примеси будет отделять. Где больше грехов, где больше добродетелей. Что ты сделал? Что ты мог сделать, а не сделал. Где ты вложил какой-нибудь деготь в свой мед. Вот, все было хорошо, а ты взял и «ляпнул» эту грязь в свою жизнь. И теперь она многое испортила. Это потом все будет взвешиваться не нами. Но дела человека однозначно «идут вслед за ним».
И надо постараться, чтобы были эти «дела». Чтобы было что-то такое, которое бы шло перед ним – в руках, или – за спиной. Такой некий опрос добрых дел. Человек должен переживать, что покажет Христу он лично. Или за него покажут.
«Вот, это сделал он – нам!» Так скажут больные исцеленные, которые будут идти за хорошим доктором. Показывать свои руки, ноги и говорить: «Он нас вылечил! Он нас исцелил. Остальные нам попортили здоровье и ободрали нас как липку, а вот к этому мы попали, и он с нас денег не брал и вылечил нас. Вот мы – его армия!» Армия исцеленных будет ходатайствовать перед Богом о спасении доктора. Ну и так далее.
Армия вразумленных будет ходатайствовать перед Богом о спасении учителя. В общем, вы понимаете, о чем я говорю. Много учителей, а «настоящих» мало. У каждого из нас было человек пятьдесят учителей. Школа, институт – их «куча» была. А помним мы – одного или двух. Остальные «смылись» из памяти, как будто их и не было. А почему? А потому что они нас так учили. «До лампочки» были мы им, а они – нам. Такие были и врачи у нас. Сто врачей было. Те – зубы рвали, те – глаза смотрели, те нас «туда» клали, те «оттуда» поднимали. А помним мы – одного или двух. Потому что они как-то по-другому лечили. И так далее. Вот эти люди, по сути, есть предмет наших молитв, между прочим. Нам нужно молиться Богу о тех, кто оставил след в нашей жизни. И эта молитва Богу о добрых делах человеческих, она, по сути, спасает человека.
Тавифа была спасена не только молитвой Петра, но и теми одеждами, которые она пошила. Которые физически, явственно, «глазами» были видны Петром. И он убежден был просить у Господа о том, чтобы жизнь ее продлилась и вернулась.
Все это очень тесно связано с сегодняшним Евангельским чтением, где про расслабленного говорится. Там тоже … опять-таки вся эта святая топография.
В храме Божием раньше приносились кровавые жертвы. Там резали ягнят, закалывали волов. Там бойня была. Там был какой-то «мясной двор». И ежедневно проливались потоки крови, в праздники священники ходили по щиколотку в крови. Их льняные ризы, как у нас сегодня. Мы одеты частично по подобию тех священников. Они босиком были в храме. Обуви нельзя было носить. И когда много жертв приносилось, они поднимали свои одежды; потому что «хлюпали» по крови в праздники большие, когда закалывались сотни овец, сотни быков. Оно все сжигалось. Горело мясо – жарилось. Вот такой был храм. И при этом замечено было, что никогда в храме не было ни одной мухи. Ни одной мухи в этом месте, где ежедневно закалывались животные, проливалась кровь, выпотрашивались потроха, сжигалось мясо, носился пепел. Там вообще был конвейер мясного производства.
Такая была служба. Такие были молитвы. Это мы сегодня – поем, кадим, преклоняем колени, молимся, принимаем причастие и требуем тишины и благоговения друг от друга. «Тише! Слушай! Молись! Думай! Работай сердцем! Молись Богу!» Это Новозаветная благодать. Если бы мы попали в древний храм, мы бы очумели бы от ужаса. Что творится вообще? Кругом блеют овцы, которых тащат за шиворот на жертвенник. Там меняют деньги, чтобы купить. Потому что купить жертву можно было только за священный шекель. Ты приходишь, например, из Рима и приносишь свои римские монеты; но за эти деньги ты не можешь купить овцу. Нужно поменять, как в обменном пункте, деньги римские на деньги еврейские – тугрики на шекели. Это ж все звенит. Это гром. Это столы менял. То, что Господь переворачивал. «Там» – мясом пахнет. «Там» – деньги считают. Храм был такой. И постоянно – люди. Как на вокзале. Одни – ушли. Другие – пришли. Вот такая круговерть. Вот такая была благодать. Такая молитва. Такая благодать, повторяю. Нельзя было быть атеистом зашедшему в храм. Люди чувствовали, что Бог – здесь. Он здесь живет. При всем этом «гамбузе». При всем этом шуме.
И овец, которых резали, их сначала мыли. Для этого была специальная купель. В эту купель затаскивали этих баранов, этих овечек. Там их полоскали. И уже обмытых, бедных, их тащили дальше – под нож. И – под нож! И так – постоянно. Купили, обмыли, зарезали, сожгли. Следующая!
А в этой самой купели, там, где баранов полоскали, – там однажды в год Ангел мутил воду. Сходил невидимо Ангел и делал там небольшую бурю «в стакане воды». Вода завихривалась, плескалась, кружилась. Это было всем известно. Все этого ждали. Это было редко. Больные там собирались. Все эти скрюченные, кривые, косые, паршивые. Они бросались в эту воду и исцелялись. Один человек в год.
В сегодняшнем Евангелие Господь подошел к человеку тридцать восемь лет больному расслаблением и спросил его: «Ты хочешь быть здоров?» Это очень важные слова, между прочим. Потому что не все больные, привыкшие к болезни, хотят быть здоровыми. Это только кажется, что больной хочет быть здоровым.
Мне один священник рассказывал про одну женщину, которая долго болела. Она имела такое счастье иметь очень любящую семью. За ней все ухаживали, ухаживали. Оказывали ей всякую любовь, всякую ласку. Там – подушку подложили, там – чаю заварили, там – с ней посидели рядом, кроссворды порешали, там – привезли, там – увезли. И, когда ее спросили: «А Вы бы хотели молиться Богу чтобы подняться?», она ответила: «Вы знаете, я даже не уверена – хочу ли я быть здоровой! Я окружена такой любовью, что, если я поднимусь на ноги, мне придется делать это все самой! Мне так комфортно в моей болезни. Моя болезнь купила мне любовь моих родных!»
Поэтому – вопрос этот очень серьезный. «Ты хочешь быть здоров?» Вопрос очень серьезный. Ведь есть же «любимые мозоли». Есть то, что человек любит в себе. Любимую свою болезнь. Почему нет? Но, кроме этого, там другие есть смыслы.
Но больной на вопрос Христа отвечает «Да. Хочу! Но человека нету, чтобы помочь мне слезть в купель». Этому расслабленному нужен был помощник, который бы при возмутившейся воде стащил бы его, бросил в купель возмутившуюся, и тот вышел бы здоровым. Не было рядом такого человека.
Вот, смотрите, как это важно. Со Своей стороны Бог обеспечил людям чудо. Раз в год сходит Ангел незримо и делает воду чудотворной и целебной. Бог – дает. Но, для того, чтобы этим воспользоваться, некоторым нужна человеческая помощь. Без помощи человека помощью Божией кое-кто воспользоваться не может. Здесь – расслабленный. Нужно взять его и окунуть – он сам не может.
Ну вот, условно говоря. Есть Покровский монастырь. Там лежат мощи святой Матроны. Туда приходят миллионы людей. Получают от нее помощь и исцеление. И разные блага. Кто-то знает об этом, но сам до нее доехать не может. Потому что – стар. Или потому что – без ног. Или потому что – «что-то еще». И нужно посадить его в машину и отвезти туда. «Чудо» уже есть. Но, чтобы до него добраться, нужна человеческая помощь. Господь как бы говорит: «Я Свое дело сделал. Ангел пришел – вода вскипела. Залезай! Но, чтобы до конца все совершилось, чтобы Моим чудом воспользоваться, нужен теперь ты» (твои колеса, твоя машина, твои деньги, твое время, твое усердие). Нужен человек.
«Что тебе нужно? – Человек нужен!» Чтобы воспользоваться Божиим чудом.
И так везде. Куда бы ты ни глянул.
Например, – «Хочу поступить в институт!» – Нужен репетитор. Для того, чтобы получить огромное количество благ – мысленных и духовных, нужен помощник, который откроет тебе двери туда. Чтобы ты научился. В любом искусстве. В спорте. В любом духовном занятии. В душевном занятии. Нужен человек. Человека нету. Человека «не имамы».
Вот, опять-таки мы выходим на тему: «люди помогать должны друг другу». Тавифа людей этих бедных обшивала. Другой должен был этого больного, расслабленного, в воду опустить. Нужно, чтобы люди помогали людям. Такой простейший, казалось бы, закон.
Вы знаете, есть такая совершенно удивительная история. Это даже не притча, это реальный рассказ. Про одного святого епископа. Предстоятеля святого алтаря. Это древняя история. Даже имя епископа, по-моему, не упоминается. Это был древний человек, который служил еще до Первого Вселенского Собора. А до Первого Вселенского Собора «Символ Веры» у каждой Церкви был свой. Мы сейчас поем один и тот же «Символ Веры». «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли… » и так далее. Мы его читаем на Крещении, чтобы знали во что верует человек, которого мы крестим. Мы поем его на Литургии. А до этого времени, до четвертого века он у всех был разный. У каждого был свой. По смыслу – один и тот же. Но разные слова. Разные сочетания. Еще не все понятно было, отшлифовано. И были некоторые люди, которые могли допустить туда, в «свой» символ веры, какую-нибудь ложную мысль. Что-нибудь. Ну, мало ли. Забыть про воскресение мертвых, например. Про вечную жизнь души сказали, а про то, что тела воскреснут – не сказали. Или – про Духа Святого забыли. Или про Деву Марию что-нибудь неправильно сказали. Да мало ли… вкралась какая-то ошибка. Это ж не трудно – ошибиться в вере. Для того, чтобы в вере не ошибаться, надо иметь Духа Святого в себе. Всегда. А иначе – можно ошибиться.