Иисуса Христа… Когда уже воскрес Христос, то апостолы пошли говорить: «Христос Воскрес! Христос Воскрес!» Пасху начали праздновать. А «эти» им говорят: «Идите сюда!» Побили их. И сказали: «Не смейте о Нем говорить!» «Вы что, – говорят, – хотите на нас Кровь Его навести?» Слышите, что убийцы говорят? Они же Его убили. И они же говорят: «Вы что – хотите на НАС кровь Его навести. Этого Человека? Не смейте про Него говорить? И имя Его не поминайте!» И в это время Петр говорит им (четвертая глава книги «Деяний», глава 4, стих 12, (чтобы легко найти)), что «Нету другого Имени под небом, которым бы подобало спастись, кроме Имени “Иисус Христос”». О! – Печать! – дальше идти некуда. Там, в принципе, еще есть такое. Апостол Павел говорит: «Во имя Иисуса Христа все поклонятся: и небо, и земля, и преисподняя. И всяк язык исповедует, что Господь Иисус во Славу Бога Отца» (см. Флп. 2:10-11).
То есть – Имя Иисуса Христа – это ключ к вечной жизни.
И этим именем молился слепой человек при воротах Иерихона. Сидя в пыли и ничего не видя. Только слыша, что Иисус мимо ходит. А Иисус (доложу вам) – всегда мимо ходит. Где бы ты ни сел: хоть в Макдональдсе, хоть на лавочке в сквере, Иисус всегда мимо ходит. Когда призовешь Его, тогда Он тебя и позовет к Себе. «Чего хочешь? – Да прозрю». «А ты чего хочешь? – Да исцелюсь». «А ты чего? – Да простишь Ты меня, вот чего я хочу». «А ты чего хочешь? – Хочу, чтоб дети мои уверовали». «А ты чего хочешь? – Мужа найти хочу». «А ты? – Хочу, чтоб… хочу, чтоб…»… Да не знаю, чего еще… Много чего хорошего хочет человек… «Хочу умереть без страха!» «А ты? – Хочу, чтобы… дочка замуж вышла?» Вот…
А Он мимо ходит. Иисус – «вечно мимоходящий Человек». Вечно мимо ходит. Потому что: мы – мимо ходим и Он – мимо ходит. Сядь и позови его! Как слепец при Иерихоне. Просите у Него во Его Имя и Его Именем любое благо, которое нужно человеческому сердцу.
Пусть это будет главным сегодняшним нашим заданием. Дома найдите Акафист Сладчайшему Иисусу – раз. Книга Деяний, четвертая глава – два. И Евангелие от Иоанна – первая и последняя глава. Там про Имя Иисуса говорится: и – там, и – там. Чтобы вы поняли, что это не я «себе выдумываю» что-то.
Именем Христовым мы входим в Небесный Рай. Во Имя Его и к Нему, Иисусу, воскресшему из мертвых, Которому Слава и Держава, и Честь и Поклонение со Безначальным Отцом и Святым Духом. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Христос Воскресе!
Глубокое озеро – чистое сердце блаженной Ксении /Проповедь 06.02.2019/ (12 февраля 2019г.)
Легко так, по-домашнему, отслужили Святую Литургию в память Блаженной Ксении.
Кто из вас был на ее могиле, у того, наверняка, ожили, воскресли воспоминания об этом святом месте, где лежит Блаженная. Надпись на ее гробе: «Кто знал меня, пусть помянет душу мою для спасения своей души». Уже при жизни ее, до отхода в иное бытие, она была удостоверена о своем спасении в вечности. И она просила молиться о ней, не так нуждаясь в молитвах наших, сколько потому, чтобы связать свою душу с нами через молитву. И, чтобы молящиеся о ней, (до канонизации, конечно) получили спасение своей души.
Люди это почувствовали и пошли к ней «на гроб». Как вы знаете из истории, растаскали могилу, («по горстям» – землю) за считанные дни, потому что завязанная в платочек, эта земля, у кого-то убирала флюс с зуба, у кого-то убирала раковую опухоль с той или иной части тела, у кого-то что-то еще. Люди это почувствовали… (Святое – оно ж такое. Когда Господь Христос на Фаворе преобразился, и лицо Его сияло, как солнце, в полной силе Своей, то не только Его тело святое сияло Благодатью, у Него одежды сделались белыми, как снег). Это говорит о том, что прикасающееся к святыне вещество, тоже получает освящение. Не только свят сам человек, но святая становится и одежда, носимая святым человеком, святыми становятся все вещи, которые были в употреблении у него. Так, например, Церковь святыми считает оковы, кандалы, которые носил Апостол Петр. Одежда Божией Матери, конечно, святая, и ризы, и пояс Пречистой (Ее одежда – чем Она опоясывалась, во что одевалась). Одежда Христа – большая святыня. И многое другое. Щепочку от гроба какого-нибудь мученика можно брать к себе как великую драгоценность. (Она драгоценнее любого алмаза соразмерного ему по объему). Или кусочек ткани. Епитрахиль Святого Иоанна Кронштадтского, например. Или ножницы, или очки, или ланцет Святого Луки. Симферопольского и Крымского. Все, что было в святых руках, все, что было на святых глазах, все, что было она святом теле – оно тоже святое.
И вот этот гроб с Блаженной Ксенией (место ее святого погребения) люди быстро почувствовали, как святыню. Люди – они (в хорошем смысле) бывают, иногда, как домашние животные. Как собаки – они понимают больше, чем они могут сказать. Глаза умные, смотрит – только ничего не говорит. Человек, как собака больная: она каким-то странным чувством, разнюхивает, какую траву ей пожевать, сходит куда-то, что-то там нароет, нанюхает, и – выздоравливает. И люди так же. Как говорит Патриарх наш: «К пустому колодцу с ведрами не ходят». Если люди идут куда-то столетиями, тысячелетиями, это значит, что там есть вода. Там есть то, что нужно.
И вот люди «разнюхали» эту Блаженную Ксению… Без богословия всякого. Разнюхали душой своей. Почувствовали в ней помощницу. Растаскали «по горстям» ее святую могилу. Насыпали другую могилу. Ее тоже растаскали по горстям за ближайшие дни. Положили плиту. Эту плиту по кусочкам наши энтузиасты раздолбили – прямо в крошечки.
Я знаю, как наши паломники умеют. Они… допустим… Есть такой город Лод. Еврейский город. Там лежит святое тело Георгия Великомученика. Там барельеф мраморный великомученика выдолбленный, и он залит маслом оливковым. И наши «чудотворцы» (паломники) специально с собой шприцы брали, чтобы это масло высасывать. Такого никто придумать не мог. Наши – придумали! Тащат все, что можно. Любой камушек, любую щепку, любую деревяшку. Придумали! шприцы с собой брать!! чтобы высасывать масло!! Греки были, конечно, очень удивлены. Такую смекалку проявить – это надо еще уметь.
Так же и с Блаженной: разбили в крошку плиту (изуродовали ее) и по кусочку растаскали. Нужно было, аж, построить целую церковь над ней. И уж тогда все успокоились. Церковь над ней, такая небольшая. Часовенка. Там уже никто ничего не откусит, не раздолбает. Туда все приходят к ней, молятся Блаженной Ксении, которая часто появляется там, на Смоленском Кладбище.
Когда муж ее умер, она притворилась сошедшей с ума. И сказала всем, что: «Не умер Андрей Федорович. Андрей Федорович – жив. Это – я. Умерла Ксения Григорьевна». И она не отзывалась, напрочь отказалась отзываться на имя – Ксения. Она отзывалась только на имя – Андрей. Причем, даже по отчеству – Андрей Федорович. Оделась в его одежду. Как видите, на ней «зеленое» и «красное» надето. Зеленая кофта и красная юбка. Или – наоборот. Это потому – что муж ее был певчим в придворной императорской капелле. А у них была форменная одежда – «красное» и «зеленое». Зеленый кафтан и красные брюки. И так она до смерти носила красное и зеленое. И откликалась только на имя своего покойного мужа. И взяла на себя труд вымаливать его душу. Женщины всегда вымаливают своих мужчин. Тот – пьет. Тот – гуляет. Тот и пьет, и гуляет – вместе. Тот вообще ушел и бросил. Вот.
А у нее было хуже. Не пил, не гулял. Умер. Умер молодым. Нажиться не успели. Она, так сказать, мало женского счастья знала. И детей не родила, и мужа своего очень любила. Когда он ушел, он вырвал из нее сердце. Она, действительно, говорила: «Умерла Ксения Григорьевна». Женская любовь, она, в каком-то смысле, сильнее мужской любви. Женщины любят полностью, целиком, без остатка. И он, когда ушел, забрал ее сердце с этой земли. Ей больше на земле было не о чем радоваться, и она решила всю жизнь отдать тому, чтобы молиться Богу за него. Тревожило ее душу то, что он умер без причащения и покаяния. Внезапно. Это, если угодно, как в «Гамлете» у Шекспира. Гамлету, когда является отец его, тень отца, то тень скорбит, что «Умер я без покаяния, не причащен и не помазан». Но то, что умер – мало, самое главное его тревожило, что убили его коварно, что он умер в цвету своей жизни, своих лет, в буйстве своей плоти, в грехах своих. Без покаяния, без причащения.
Самое страшное для христиан – кончина нехристианская. Мы молимся всегда, мы просим «Христианской кончины Живота нашего» у Господа Бога нашего. «Безболезненной, непостыдной, мирной. И доброго ответа на Страшном Суде». И надо, конечно, перед смертью, причаститься бы человеку и покаяться. Перед смертью человек не может лгать. Он становится честным, как никогда. С него всякая шелуха спадает. И он в это время является настоящим человеком. В скорбях он таким и является. В жизни на человека надета тысяча масок. С друзьями – один, с врагами – другой, с начальниками – третий, с домашними – четвертый. И постоянно меняются маски у человека. Он постоянно играет в какую-то сложную игру. Как будто он в сериале снимается. А перед смертью вся эта шелуха слетает и человек – настоящий. Этот настоящий человек должен покаяться в грехах своих и с миром отдать душу в руки Богу. Этого не было у Андрея Федоровича, о котором мы сегодня (вы слышали) молились, поминали его. Мы таким образом с вами, как бы, подластились к святой. Она всю жизнь молилась за него. Она его любит. Наверняка, они вместе. Наверняка, она его вымолила. Раз они вымаливает тысячи людей, то уж мужа то своего, она, точно, вымолила. Они там, наверняка, вместе, в раю. Она, наверняка, выше, чем он. Но, в любом случае, и он – «в месте светле, в месте злачне, в месте покойне». И мы сегодня тоже поминали этого человека… Для того, чтобы… не то, чтобы его отмолить, а, чтобы – ей угодить. Как-то подойти к ней с подарком. «Ты молилась, и мы помним! Помним, как его звали и то, что ты за него просила Бога».
И вот, она стала вымаливать этого человека, своего любимого мужа. И умерла для жизни. Женщин в храмах больше. Это такая боль моего сердца… я хочу, чтобы мужчин в храме было столько же, сколько и женщин, а, может быть, и даже больше. Но пока что еще тенденция эта сохраняется. И женщин в храмах больше, чем мужчин. Пока – к сожалению. И подавляющее число женщин вымаливают своих мужчин. Вымаливают своих сыновей, за которых не молились вовремя, когд