Маленькая милостыня. Не знаешь, что тебя спасет. Не знаешь, кто тебя отмолит. Не знаешь, кто тебя пожалеет. Делай что можешь, – оно тебя найдет. Как вот Соломон говорит: «Отпускайте хлеб по водам. По прошествии времени найдете его» (см. Екк. 11:1). Отдавай и – забывай! Потом «оно» пошло куда-то, пошло и потом пришло к тебе опять и спасло тебя, от голода, от нападения вражия, от злых людей, от козней человеческих, от какой-нибудь депеши, «телеги» на тебя начальству, от болезни нестерпимой, от всего чего хочешь. Найдет тебя милость, если ты будешь делать милость без расчета. Вот так вот – «На!» Она уйдет, а потом опять к тебе вернется.
Таких случает у Луки, конечно, в жизни очень много было. Жития святых – это вообще одна огромная книга мудрости. Такая страшная книга мудрости. Читаешь – и содрогаешься.
Святой Лука ведь нами был узнан благодаря грекам. Наши же его толком и не знали. Это греки подняли шум на весь мир. Что на каком-то острове (они Крым островом считают – с географией у них плохо, у них что остров, что полуостров – одно и то же) есть святой врач. И они к этому святому врачу стали ездить. Нашли его, и началось паломничество. А он стал им являться и исцелять их. Являться в епископском облачении. А поверх облачения – медицинский халат. На лице – медицинская маска. На голове – митра. А в руках – скальпель. Говорит: «Давай быстро ложись на живот, я тебе операцию сделаю!» По-гречески говорит. Немцам – по-немецки. Англичанам – по-английски. А японцам – по-японски. И в Японии много чудес уже было, совершаемых святым Лукой.
Как-то врачи собрались после чудесного его исцеления. У мальчика опухоль в горле была, он не мог даже слюну глотать. Отслужили молебен у мощей: мальчик к вечеру стал глотать, к утру поел манной каши, на вечер следующего дня хорошо поел нормальной пищи, и через пару дней, врачи глянули, – нет ничего. А его выписали домой умирать. Когда сделали снимки, врачи собрались: «Давайте, коллеги, проанализируем, что произошло». И один из врачей, самый старый сказал: «Нас всем нужно порвать наши дипломы. Потому что, если такое происходит, то какие же мы врачи? Мы отправили ребенка домой умирать, чтобы не портил статистику больницы. А у него ничего нет. Ничего нет!»
Вот этот Лука святой до сегодняшнего дня является одновременно и хирургом, и епископом. У него одновременно: омофор епископский и панагия, сверху медицинский халат и врачебные инструменты.
Является, помогает, исцеляет. И Крым вернулся в день памяти его. Сегодня по всем городам и весям Крымской земли – праздник. Потому что он самый святой человек на Крымском полуострове – из нам известных.
Тем, кто будет ехать в Крым на отдых, тем последнее практическое предложение. Пожалуйста, обязательно приезжайте к мощам святителя Луки в Симферопольский Свято-Троицкий собор, что возле собора Петра и Павла, поставьте свечку, помолитесь, положите земной поклон, поцелуйте мощи. И езжайте себе дальше отдыхать – кто куда: кто – в Симеиз, кто – в Феодосию. А потом, когда обратно уезжаете, зайдите снова туда и поблагодарите Владыку Луку: «Спасибо, владыка. Мы побыли у тебя в епархии, отдохнули, набрались сил. Благослови нас добраться домой». И – домой. Обязательно так надо делать всем, всем, кто будет посещать святую крымскую землю.
И последнее скажем – самое необходимое. То, что мы много раз сегодня уже говорили: «Святителю отче Луко, моли Бога о нас!»
Спасибо за молитву. Видите, нас терзали смутные сомнения – придет «два калеки», никого не будет. А – нет. А – нет! Не зря говорят: «Ты – молись. Люди придут!» Так оно и есть.
Преподобный Агапит Печерский /Проповедь 14.06.2018/ (11 июля 2018г.)
Братья и сестры! Вы бы не знали этого дня и этого праздника, если бы не молился я с вами. И я мог бы не знать этого святого. Кто знает всех святых Печерских – 118 человек. Давно, лет двадцать пять назад, одна женщина подошла ко мне. Во Львове я тогда служил. Она спрашивает: «Кто такой Агапит Печерский?» Я говорю: «Ну есть такой святой, один из святых, мало ли этих святых в Лавре. Есть такой». Мы тогда поговорили с ней. В конце я поинтересовался: «А почему Вы спросили?» Она – «А приснилось мне, что Вы и он как-то связаны». Потом, прошло много-много лет, и я оказался в храме Агапита.
И сегодня в том храме, где я служил, там праздник сегодня.
И вы бы не знали этого, если бы я здесь не служил. Мало ли святых.
Кстати, сегодня же поминается мученик Философ, которого точно нужно знать. Его хотели склонить на блуд. Блуд – это такая зараза, как вам известно, которая сильнее всех разных других искушений. Его привязали к дереву, обнажили беднягу (молодой парень) и привели к нему блудницу, чтобы она его целовала, ласкала, а он не мог никуда убежать. И он откусил себе язык. Откусил себе язык и плюнул ей в лицо этот свой откушенный язык. Больше ведь ничего не сделаешь: привязали человека к дереву – он голый и развратная женщина с ним. Она от ужаса убежала. А он от боли потерял всякое желание. И его убили.
И еще один святой Философ поминается – Философ Орнатский. Редкое имя такое – «Философ». Это святой петербургский. Его расстреляли в этот день в 1918 году с сыновьями вместе. Один сын был штабс-капитан российской армии, а другой – военный врач. И их втроем расстреляли. А он в Петербурге был известный человек. Храмы строил, боролся с пьянством. Вот сегодня еще и его имя в святцах есть. Ну, и Агапит.
Преподобный Агапит. Не буду о нем много говорить. Он очень большой человек. Сегодня его мощи будут выноситься из пещер и вокруг всего монастыря обноситься. Такое делают только с некоторыми святыми. Даже, пожалуй, только со святым Агапитом. Больше не с кем. Поднимут его на плечи и понесут вокруг.
Он никогда не покидал стены монастыря. Он пришел однажды в монастырь, в нем остался и сказал: «Больше никуда не уйду!» Так и остался. Лечил он молитвой. Но, чтобы люди не понимали, что это молитва лечит, говорил: «Завари траву! Попей! И – вылечишься!» Ясно, что не трава лечила. Молитва. Вот он с травой на иконе и изображен. Трава здесь не главное. Хотя, может быть, он был и травник. Такой специалист. И, когда князья приходили к нему, говорили: «Ну, приди ко мне, я – болею!», он всегда отвечал: «Не пойду, не пойду! Я не могу уходить из монастыря, я – монах». То есть – настоящий монах. Из монастыря никогда никуда не уходил.
Очень похож на Василия Великого, потому что и тот, и другой пред смертью имели борьбу с маловерными всякими людьми. И Василий, и Агапит.
Некий врач говорил Агапиту: «Ты умрешь завтра! Я по глазу вижу. Я не ошибаюсь – я вижу», Агапит: «А если я умру через две недели, тогда что будет?» Врач: «Ну тогда я буду христианин. Крещусь и буду ваш прихожанин». Агапит говорит: «Хорошо!» И стал молиться, чтобы Бог продлил ему время жизни. Дал не один день, а несколько больше.
Точно так же было и у Василия Великого.
В общем, душа моя болит. Потому что все это красиво, но Киев изнасилован. Изнасилованный город и сумасшедшие люди.
Но, тем не менее, – и вы сегодня немножко в Лавре Печерской. Если сойти вниз в пещеры, в ближние пещеры, в Антониевы пещеры, – там Агапит, он там совсем при входе лежит. Великий человек.
Христос да хранит вас! Будьте здоровы!
Ответ священника» на телеканале «Спас». Выпуск от 09.05.2018/ (11 июля 2018г.)
(В студии протоиерей Димитрий Смирнов и протоиерей Андрей Ткачев)
Вопрос: «День победы – это день великой радости и великой скорби. Во время войны погибло более 27 млн. человек. Что для вас значит победа? И как эта война коснулась Вашей семьи?»
Отец Андрей: – У меня «по отцу» родные воевали. Дед водил паровозы. «Туда» – с оружием. «Обратно» – с ранеными. Всю жизнь машинист паровоза был. И это была его служба. А семья была разлучена. Бабушка со старшей тетей были эвакуированы в Баку. Там они готовились к вторжению Гитлера. Там у них была военизированная ситуация. Они охраняли нефтяные вышки. Хлебнули они, как и вся страна, военной беды.
Знаете, что меня волнует. Ведь каждый человек, как непрочитанная книга. Вполне написанная, но не прочитанная. И тем более, не экранизированная. Великий от невеликого отличается тем, что великий – «экранизированный», а невеликий – он канул в эту лету человеческой памяти. Столкновение идеи об уникальности и вечности души человеческой с этим огромным масштабом жертв – это, конечно, кошмар. Каждый единый, каждый неповторимый, каждый интересный. Один – еще девчонку не целовал. Другой – уже какие-то технические проекты в жизнь претворял. Все рыли окопы в ополчении и всех накрыло одним взрывом. Совершенно разные люди, соединенные одной могилой. И миллионы этих людей. Это страшная тайна.
И еще мне как-то в эти дни, при помощи некоторых материалов, вспомнилось – то, что это было не война с Германией. Германия отдувается за всех не совсем справедливо. Это была война с Евросоюзом. Там были хорваты, там были румыны, там были итальянцы. Там была «куча» целая. И если бы они победили, они бы «делили пирог» и все бы тянули, как у Крылова в басне заяц за ушко мертвого льва тягал. Тоже себе кусочек пирожка хотел. Немцы отдуваются по-настоящему, потому что, они – родители идеологии. Самое гнусное всю жизнь происходит с помощью идеологии.
Чтобы просто убить человека, как Каин Авеля (хотя у Каина тоже была идеология, но он там был «один на один»), нужно взять камень или палку, придумать себе оправдание и убить того, кто сильнее тебя или задушить, если ты сильнее его.
А вот, чтобы убивать миллионы промышленным способом, нужна идеология. Немцы – творцы идеологии. Эта «машинная нация», нация скрупулезная, нация педантичная, они родили идеологию из недр своего духа, причем «приплели» туда и Гегеля, и Канта, и всех остальных, там нашлось место и Вагнеру, и Бетховену, они всех туда «вшили» – и создали идеологию человекоубийства.
Поэтому, самая главная борьба, предотвращающая войну, – это борьба с идеологией. Необходимо опровергать, уничтожать, развенчивать, в пыль превращать, выводить на свет всякую «змейскую» идеологию. Потому что, если этого не сделать, придется воевать в «горячей фазе». Придется уничтожать носителей идеологии. Лучше спор