Мы – люди двадцать первого века, родившиеся в веке двадцатом. На мне лежит двадцатый век и двадцать первый. Семнадцатый на мне не лежит. И третий не лежит. Ну, может быть, лежит где-то в генетике, в корнях. Но, в принципе, жить-то мне два века – двадцатый и двадцать первый. Это мое время. Другого я не знаю. Знаю, конечно, помню и другие времена. Но я не знаю тех времен, когда не было телефонов. Я тогда не жил. Я не знаю тех времен, когда по небу не летали самолеты. Когда я родился, они уже летали. И вы такие же.
Это – наше время!.. Это наше время и надо в нем жить. Не надо жить в тех временах, которых сейчас нет. Это фантазия. Конечно, барышня может одеться в такое платье, которое носили при австрийском дворе триста лет назад. Но она скоро его снимет. Потому что в нем сегодня жить невозможно. В нем в троллейбус не залезешь. На работу придешь – засмеют. Ты его снимешь, потому что это не твое платье, не твоя жизнь. Одевайся в то, что есть сегодня. Соблюдай нормы приличия. И пользуйся тем, что есть сегодня. На пользу себе и ближним. Я так считаю. Что толку?
Есть такой старообрядческий соблазн, у старообрядцев много есть интересных вещей, которые мы потеряли, но у них есть одна такая ошибочная мысль – все хорошее уже было. Почему они такие, консервативно держащиеся за старину? Потому что они считают, что все, что впереди – это дрянь, это гадость, это разврат, это безумие, это глупость. А все, что позади – это красиво. И нужно беречь прошлое и сопротивляться будущему. И впереди ждать хорошего не стоит, потому что все хорошее уже было.
Если и мы так думаем, то мы – ошибаемся. Потому что впереди нас было не только хорошее, но и плохое, а впереди нас – не только плохое, но и хорошее. И нельзя совершать бегство из истории. Китеж-град – это красивая легенда. Ушел под воду и там колоколами под водой звонит. Красиво! Но жить нужно сегодня в своем бетонном доме. В бетонной квартире на восьмом этаже. И на работу нужно ездить к себе. И в своем ЖЭКе платить за коммунальные услуги. И не нужно придумывать из себя того, чем ты не являешься.
Следовательно, нужно пользоваться всем тем, что дарит нам сегодняшняя жизнь. Если компьютер облегчает вам жизнь – пользуйтесь им. Если вы стали маньяком компьютера и не можете от него оторваться – лечитесь от него. И во всем остальном точно так же.
Сегодня знания стали доступны. Например, могу я взять и поехать в музей Ватикана? Нет, не могу. У меня денег нет, и виза не открыта. Но я могу через компьютер зайти в залы Ватиканских музеев и побродить там. Совершить виртуальное путешествие.
А, допустим, в Лувр я могу слетать? В Париж по делу срочно? Нет… Все то же: визы нет, денег нет, времени нету – у меня дела. Но я опять-таки могу открыть компьютер и посмотреть, что мне интересно. Мало того, всякую справочную информацию найти. Кто какие картины написал? Зачем написал? в каком веке? как звали художника? Всю историю этого полотна.
Это ж, как легко стало получать знания. Но вместо этого образовательный уровень понижается, язык беднеет, интерес исчезает. А в компьютер залезают только для того, чтобы заниматься порнографией и в танки играть. «В танчики!»
Он же не для этого придуман. Он придуман для того, чтобы умней был человек. Умнее! Не сходя с одного места. А получилось – наоборот. Это – обидно! Обидно. Компьютер был придуман не для порнографии. Для того, чтобы люди общались на расстоянии и с легкостью приобщались к источникам знаний. Больше ни для чего он не был придуман. Только для этого. И нужно пользоваться этим. Иначе будет плохо.
Друзья мои! Между прочим, я планировал вас расшевеливать в течении минут – десяти-пятнадцати. Но я – увлекся. И вы мне дали увлечься…
Проповедь В неделю о расслабленном /19.05.2019/ (11 июня 2019г.)
Богу нужен один человек. Одного найдешь – всем остальным тоже будет хорошо.
Христос Воскресе!
Дорогие христиане, мы с вами насладились в очередной раз христианским богослужением, которое сплошь духовно. Оно все обращено к Человеку Внутреннему и дает человеку радость и силу. Пение, чтение и всякое духовное «играние» души перед Богом.
В противоположность этому сегодняшнему нашему состоянию (которое трудно оценить, когда не с чем сравнить, человек не понимает блага своего пока его не потеряет) Ветхозаветное богослужение было совершенно иное. Оно тоже было благодатное, но оно было кровавое. Надо было резать множество животных и, так сказать, со спокойным сердцем тащить за шиворот очередного барана или овцу к жертвеннику Божию. В этом всем нам было бы сегодня мало радости. Мы вообще не понимали, зачем это и что это такое? Но оно такое было и, тем не менее, повторяю, было благодатным такое богослужение. Бог был между Израилем. И при таком обилии проливаемой крови ежедневно в храме, там не было ни одной мухи, как говорят очевидцы. Там должно было пахнуть как в мясной лавке, но там не было ни запаха, ни мух (при обилии проливаемой от животных кровей). То есть – там был Бог. Но служба сама была вот такая… Ветхозаветная. (Иначе и не скажешь, вмещая в это слово все наше понимание древнего в противоположность светлому и новому).
И всех овец, которых тащили на заклание, предварительно мыли. Действительно, нужно помыться, прежде чем заклаться. Так нужно и человеку прежде смерти помыться. Те праведники, которым давалась возможность заранее узнать день своей смерти, они мылись сами. Мы покойников моем. Ушел человек, и мы не кладем его в гроб как попало, мы его моем и переодеваем. Это есть у всех народов. У всех монотеистических религий есть целые длинные священные обряды, связанные с облачением и обмыванием покойника. И у иудеев, и у мусульман и, конечно, у христиан. Это не шутка. Смерть – это заклание. Чтобы вы понимали. Резник – по еврейским таким понятиям, резник режет скотину. И режет так, чтобы правильно все было. Чтобы вкушать в пищу мясо зарезанного животного.
У него должны быть очень острые ножи. И одна из обязанностей раввина – проверять остроту ножей резника. Чтобы не мучать животных. Если нож тупой, он кромсает жертву, она страдает, увеличивается ее страдание. Он должен сделать всего несколько движений. Раз-раз! Чтобы животное даже ничего не поняло и отдало душу. Это телесная такая обязанность. Резники режут овец и… прочих, а раввин проверяет, насколько острый нож.
А в духовном смысле смерть – это некое заклание. И смерть грешника – это, как бы, смерть под тупым ножом. Это они сказали. Я сейчас говорю о богоизбранном народе, который много думал раньше нас, мы еще не знали, что Бог есть, а они уже знали и думали, как с этой жизнью разобраться. И у них (евреев) сказано, что смерть – это заклание. Грешника режут тупым ножом, и он поэтому мучается, страдает, изнывает. Мечется. Долго умирает и никак умереть не может. А смерть праведника – это смерть – острым ножом. Раз-два! И душа пошла к Богу, пошла радоваться. И нужно быть чистым.
В этом всем есть иносказание. Не думайте, что это просто – овцу помыли, заклали, и на том все закончилось. В этом всем есть духовный смысл. Вообще – во всем есть духовный смысл. В том, что мы одеваем на ноги и на плечи, и на голову. В том, что мы читаем. Все исполнено духовного смысла. Человеку вообще довольно интересно жить. Духовным людям должно быть интересно жить. Нас окружают миллионы символов и, если мы их читаем, мы понимаем, где мы живем и куда идем. Но, если не читаешь, тогда жить – неинтересно. Тогда нужно придумать себе искусственные радости.
Вот сегодня об этой купели и говорится. О той, в которой полоскали овец. Этих бедных животных мыли, потом тащили резать. Большинству людей казалось, что в этом нет ничего священного. На самом деле в этом всем есть много священных смыслов. Если бы не было, тогда бы в эту воду не сходил однажды в год Ангел. Церковь предполагает, что это был Архангел Гавриил, потому что он очень тесно связан с событиями Нового Завета. Он является и «Предтечевому», отцу Захарии. Он является Деве Марии. И так далее. Очевидно, он и наставлял Иосифа во сне многократно, говоря: «Бери Отроча, бери Матерь, беги в Египет…». Потом: «Беги обратно!» Возможно, и здесь он был. Но для нас не так важно, кто это был, какая личность ангельская была при этом. Важно, что один раз в год Ангел (не объявляя времени) сходил в эту воду и возмущал ее. То есть, вода начинала двигаться. Это был стоячий бассейн. Он и сейчас есть. В Иерусалиме, кстати, он и сейчас есть. Но он – пустой. Там нет воды. Потому что – никого больше не режут, никого там не «полоскают», никаких овец. Но он есть там. И можно себе представить, как лежали вокруг этого бассейна паралитики разные: разные лунатики, разные ослепшие. И в том числе и наш сегодняшний парализованный человек, который, как говорится, тридцать восемь лет пролежал бездвижно возле этой купели. Очевидно, помогал ему кто-то. Сказать, что у него не было человека, нельзя было. Если человек даже год полежит, то он от пролежней, без движения – уже труп. А он тридцать восемь лет лежал!.. Значит, кто-то ему помогал. Переворачиваться… Доносил его по надобностям куда-то… Но не было того, кто бы спустил его в воду. (А вообще-то человек у него был, иначе – невозможно, тридцать восемь дней пролежать без посторонней помощи невозможно, не то, что – тридцать восемь лет).
Когда пришел Христос к этой воде (которая раз в год возмущалась), Он увидел, что ожидающие сидели и ждали. И прыгали в воду те, кто раньше успел, кто как мог. Кто первый влез – тот исцелялся. И там ждал тот человек, ждал этого исцеления.
А получил он это исцеление просто. Христос спросил его: «Хочешь ли здоров быть?» Это такой вопрос – многослойный. Как вообще все в Священном Писании. Как вообще все в жизни. Тем более, у Христа Спасителя. «Хочешь ли быть здоровым?» Другое дело, зачем тогда тридцать восемь лет лежать там, если бы он не хотел быть здоровым? Он сохранял надежду. Хотя, хочу заметить себе, что за такой срок можно уже отчаяться и потерять надежду. Можно потерять надежду! «Сколько можно??? Ну – сколько (?) можно??»