Как так можно согрешить? Что он сделал? Мы теряемся в догадках. А добрый Бог нам не открывает, чтобы нам не было ужасно жить на свете. Но после этого всего он уже исцелился. Ему за пятьдесят уже. Минимум. Как ни крути – ему за пятьдесят. И Христос говорит: «Смотри, больше не греши! Чтобы тебе не было еще хуже!» Вот вопрос: «Что же он такое сделал, что же может быть больше? Что может быть хуже, чем тридцать восемь лет лежать без движения? Это вопросы без ответов прямых. Без точных ответов. Но, конечно, мы понимаем, что там что-то кошмарное такое. Грех сам по себе страшен. И наказание за грех может быть тяжелое. У греха меры нет. Как у добрых дел меры нет – лестница вверх не заканчивается, так и у греха меры нет. Казалось бы: «Боже, дальше идти некуда!» Нет – можно! Есть даже такая известная шутка, афоризм такой: «Когда думали, что достигли дна – снизу постучали». Всегда есть, куда идти. Дна, действительно, нету.
Еще хуже бы чего не сделать! Думает про себя человек: «Такой грешник как я, кто еще может быть грешнее? Наверное, нельзя больше грешить, чем я грешил». И справедливо думает про себя человек. Но потом оказывается, что там еще хуже есть. О Боже! Там еще. Да там конца нет!» Действительно, греху – нет конца. Распад, распад, распад… Продолжающийся на элементарные частицы. Вот такой он исцелившийся. Господь совершил очередное свое знамение. Если бы делом Христа было бы – исцелять всех, то надо было бы всех исцелить. Возникает вопрос: «Почему этот исцелился, а эти остальные – нет?» Надо было пройти: «Вставай ты, вставай ты, вставай ты!» Вокруг купели так кругом, Крестным ходом пройти. Каждого коснуться. Все бы поднялись и купель бы была пуста. Нет! – Он нашел одного. Он всегда вообще ищет одного человека. Христос. Много-много стоят, Он – Раз!! Нашел какого-то одного и с ним работает. Потому что – этот один почему-то Ему интересен. Он – важен. Он для всех потом будет полезен. Этот – один. Почему один нужен? Одному Богу нужен один человек. Потому что – когда одного найдешь, всем остальным тоже будет хорошо.
Он нашел этого человека, этого больного. И это – знамение.
Иоанн Богослов называет исцеления Христа не чудесами, а – знамениями. Апостолы – они это слово «чудо» используют. Но Иоанн говорит – знамение. Знамение – это знак. «Я делаю это, – говорит Христос, – чтобы вы знали, кто – Я. Это – некий знак Моего пришествия в мир. Моего присутствия в мире. Знак что новая эра наступает». Эра, действительно, новая. Когда все, невозможное для исправление в прежние времена, уже может быть подвергнуто исправлению и очищению. Ибо – «Я – с вами! Средостение (стенка) разрушена. Я – пришел! Разодрал вражду между нами». Теперь Бог и Человек соединены вместе. Теперь нету стенки между ними. Бог и человек отстоят между собой не расстоянием. Не километры отделяют Бога и человека. Бога и человека отделяет природа. Иная природа Божия и иная природа человеческая. Мы молимся Богу. Шепчи, или в себе молись, или кричи – слышно одинаково. Потому что – Он не там или там. Он – тут. Здесь. Он – в нас. Вокруг нас – пронизывает нас. Но у нас иная природа. Он – Иной и мы – иные. А во Христе Бог и человек встречаются. Соединяются. Как говорит догмат четвертого вселенского собора – неслитно, нераздельно, неизменно. Соединяется Бог и человек. Как, если бы, например, на огне раскалили железо. Возьмем, например, нож, положим его в горячий уголь. И через некоторое время нож станет, как огонь, горячий. Сам станет белый и красный как огонь. И таким ножом можно будет и резать, и жечь. Железо приобретет свойства огня, но не потеряет свойства железа. Железо останется железом, но станет, вместе с тем, и огнем.
Воплотившийся Христос – это именно то. По этому образу можно говорить о Господе. Плоть Христова – это плоть человека, соединившегося с божеством. Это Бог, ставший человеком (Бог явися во плоти), что является великой благочестия тайной. Так пишет в первом послании к Тимофею апостол Павел. Бог во плоти. Он – Бог и человек. Совершенный Бог и настоящий человек. Человек – Иисус Христос. Истинный Господь и Божий Сын, равный Отцу во всем по свойствам. Вот это чудо Евангелие. Теперь Я с вами. Теперь человечество прикоснулось к Божеству и Божество добровольно прикоснулось к человечеству. Стенки больше нет. Теперь нужно не кричать с горы. «О-О-О!! Услышь меня!! Господи! Где Ты?? Услышь меня!!» как кричали пророки. Они, поэтому, и строили храмы на горах. Где горы не было, строили искусственную гору. В виде секурата или пирамиды. Потому что считали, что нужно повыше забраться, чтобы громче крикнуть. Чтобы Он услышал. Он – далеко, а я – низко. Он – большой, а я – маленький. Все. Кончилось. Хватит. Теперь – шепчи. Про себя говори. Все слышно. Мы вместе. Он – рядом и я – рядом. Чудеса Господа – это знамения. Вы заметили, что Господь ничего не делает, чтобы исцелить, Он не напрягается, не уединяется, не совершает каких-нибудь пасов руками. Он не зовет никого в молитвах. Он просто говорит: «Встань и иди!» Он безтрудно совершает эти исцеления. Посмотрите на наших врачей, как они лечат. Они же изнемогают. Те, что операции делают, что-то еще делают. Как шарлатаны напрягаются и потеют, когда они что-то пытаются изобразить. Как те жрецы Ваала, которые резали себя ножами, скакали возле жертвенника при Илии Пророке и кричали: «Услышь нас, Ваал. Услышь нас, Ваал!» С утра до вечера скакали. Аж в изнеможении падали уже, облитые кровью и потом покрытые. Потому что – с утра до вечера скачут и своих Ваалов кличут. А как Христос исцеляет! Вообще без труда всякого. Так Господь до сих пор делает и в субботу.
Опять-таки, если вернуться… На секунду, последнее скажу. Его же вечно обвиняли, как нарушителя субботы. Смотрите, суббота же не нужна Господу. Господь же в субботу продолжает трудиться. У всех у нас волосы растут. У всех у нас в крови происходят разные процессы. Дыхание – сложнейший процесс человеческий. Сама жизнь человека, которая поддерживается Богом, – это сложнейший процесс. Это дело Божие. Бог это делает. Если бы Он это перестал помогать этому, мы бы поумирали, в прах превратились. И то, что у женщины в животике ребеночек растет, то, что трава растет, то, что птичка щебечет, то, что звезды не меняют своих маршрутов – это все дело Божие. В субботу Бог от дел не устраняется. А человеку зачем нужна суббота?
Человеку нужна суббота, чтобы он понял, что не все от него зависит. Когда человек хлопочет, трудится, делает что-нибудь – он воображает себя царем. Он воображает, что «Без меня вообще ничего нельзя… Ну как же? Меня не будет – все рассыпется!» Так думает каждый, который привык в жизни что-то делать: строить, организовывать не знаю, что-то еще, что-то еще. «Вот сейчас уйду и – все рухнет!» Слушайте! Любой из нас уйдет и ничего не рухнет. Потому что – все без нас началось и без нас закончится. И для того, чтобы человеку познать, что Бог есть и что Бог командует миром, нужно устраниться на некоторое время от любого процесса. И евреям была заповедь – на один день в неделю устранитесь. «Замолкните! Даже молиться перестаньте!» Когда мы молимся – мы Богу что-то говорим. И когда Бог нам что-то хочет сказать, мы Его не слышим, потому что в это время продолжаем говорить. Он: «Да замолчи ты, Я хочу тебе Сам что-то сказать! А мне слово вставить некуда». Поэтому, в субботу нужно замолчать. И молиться… можно и не молиться. «Замолчи ты вообще! Пусть у тебя будет тихо в голове. Если у тебя тихо в сердце – это большой подарок. Значит, ты Блаженный муж. Телевизор выключи. Все повыключай. Дверь закрой. Плиту газовую не включай. Ничего не включай!» Зажигать свет нельзя. Копать землю – нельзя. Проявлять власть над миром. Все, что мы делаем: строим, копаем, корову доим… это мы проявляем власть. «Я здесь хозяин в этом мире!» А в субботу говорит Бог: «Сядь на место. Цыц будь. Ничего не делай». Ты – не хозяин. В этом мире хозяин – Бог. А ты – замолкни. Если Он захочет с тобой говорить – готовься слушать.
Это великий смысл субботы. Не знаю, кто как его понимает из сынов Израиля. Но это, собственно, их печаль. По-богословски смысл субботы – Упразднитесь, замолкните, перестаньте работать. Работаете вы, не работаете – все равно – не вы хозяева жизни. Не вы себя кормите. Я вас кормлю. Как бы ты ни копал, как бы ты ни сеял, как бы ни доил козу, если Я не дам урожая. Не дам молока. Копай – перекопай. Хоть закопайся весь. Будешь голодный. Я хозяин – говорит Господь. В субботу пойми хотя бы это. Вот для этого у них суббота. Поэтому – не надо работать им. Сиди себе – думай! Думай: «Какой Бог великий и какой я маленький. От меня ничего не зависит». А у Бога нету субботы. Бог как творил, так и продолжает творить. Он управлял, и управляет, и делает все маленькое и большое. И вот точно так как Господь Бог делает все в субботу, так и смирял их Господь Бог. Мы видим в Нем истинного Бога, который просто и без усилий поддерживает и направляет жизнь, так как Он делает всегда. Мы это видим по нашей природе, по нашим людям. Только воплотившийся Христос нам это показывает более явно.
Конечно, нам сегодня легко об этом говорить и в это верить. Даже возмущаться: «О, бессмысленные иудеи. О, безумные сыны Израиля. А как же вы такие глупые – не заметили!» А мы, такие умные, мы – заметили. А вы, такие дураки, – не заметили. Это будет дерзко и безумно. Потому что на их месте мы бы тоже ошиблись. Христос был такой, что на их месте, мы бы тоже сомневались. «Кто Ты такой? Бог Ты? – Не Бог Ты? Как это все получается у Тебя? Кто такую власть Тебе дал?» Почему? и Что? и Где Ты учился? Эти вопросы одолевали бы нас тоже. И – сплетни. И – слухи. Это «ВВС» было бы такое – Баба бабе сказала. Все слухами росло бы и полнилось. И никто бы ничего и не понял. Пока бы не убили праведника. И пока бы Он не воскрес. Вот тогда бы и мы поняли. «О, Боже, что же мы сделали?» Поэтому, не будем сильно думать, что мы такие умные. Потому что мы умные – потом. Был такой один карлик, который залез на голову великана. И видел чуть дальше, чем видит великан. Потому что он на голове у него стоял. Выше – великана. На высоту своего карликового роста он был выше великана. И он думал, что он далеко видит потому. что он высоко залез. А он был просто карлик, который сидит на голове у великана. Мы с вами карлики, которые на голове у великанов сидели. И нам легко понять некоторые вещи. Но даже в этой легкоте никто понимать не хочет. Хорошо, что мы собрались. И – пожалуйста. Пресвитер или епископ или кто-то еще катехизатор, благовестник может говорить об этом. А поди-ка вон, расскажи кому-нибудь еще об этом. у них уши завянут от скуки, от неинтереса через три минуты. Зачем нам то надо знать? У нас совершенно другие интересы. Понимаете? Нам с вами понятно много сегодня. Понятно. Но дай Бог, чтобы это понятно было всякому человеку.