И еще много чего Он ждет от нас.
Узнавайте, что любит Господь и делайте это. То, что любит Господь. Любит Господь, когда ты мог сказать – но промолчал. Сдержал в себе. Чужую тайну или лишнее слово. Любит Господь, когда ты видишь грех чужой, но не судишь человека. Заставишь себя что-то хорошее про него подумать. Любит Господь много тонких вещей. Он вообще тонкий, Господь. И такие топорные, грубые вещи (топором нарубленные) Он не любит. Он – умный, Господь. И любит умные вещи. Он любит незаметные, умные, тонкие вещи.
Дальше скажу: если во время какое-то мы хотим с Ним встретиться, если мы ищем место встречи, если любишь Господа, должен любить храм.
Вообще Господа встречать можно не только в храме.
Вот несколько мест, где можно повстречать Господа, там, где в молитве можно найти сладость. Это, прежде всего, – кладбище. Я знаю, что в нашей культуре благодаря безбожному атеизму бытовому вымыта культура хождения на кладбища. Мы не ходим туда – даже гулять. А ведь были времена, когда люди гулять на кладбища ходили. На кладбищах свадьбы справляли. Не просто после свадьбы молодые шли на могилку к покойной маме. С женихом пришла невеста и говорит: «Мама, вот жених мой. Мы к тебе пришли поздороваться. Я замуж вышла. А ты, бедненькая, этого не видишь». Поплакали, помолились и пошли домой. Такое есть и сейчас. Но раньше на кладбищах возле могил родных даже свадьбы справляли. И это не было грехом. Чтобы покойники тоже были тут рядышком. Чтобы и нам вместе с ними было хорошо.
А что – мы не покойники будущие? Мы что – убежим куда-то? Улетим на небо как божья коровка? Ничего подобного – туда и ляжем. И может быть в этом самом месте.
У людей была смелость об этом думать заранее. И они правильно к этому относились.
Да, место встречи с Богом – не только храм. Храм, конечно, – это «перво-наперво». Важнее храма – ничего нет. Но вот – есть еще кладбище. А еще что?
А еще все природно-красивое естественное, где нет человеческой суеты. Лес. Лесопарк. Гора. Речка. Море. Озеро. Все, где нет музыки, где нет криков, где не танцуют «джигу-джигу». Где нет греха. Там, где нет человека. Человек – зараза. Он разнес свою заразу по всему миру. Он все загадил. В нем гадости столько, что ему себя самого мало. Он все вокруг загадил. Он покупаться придет – накидает кучу бутылок. В горы пойдет – напишет на горе: «Здесь был Вася». У него столько дряни внутри, что он не знает, куда ее деть. Он все загадил. И там, где его нет, этого гадостного человека, там хорошо – с рыбкой, с птичкой, с деревом, с ветерком, с облачком. Там можно Бога найти.
Поэтому, если возле вас есть красивый парк какой-нибудь, и вы знаете те часы, когда там не шумят и не беснуются, то берите с собой Псалтирь, Евангелие или какую-то хорошую книжку и идите. На лавочке посидите, послушайте как деревья шумят – и это будет хорошая встреча. Это тоже встреча с Господом.
Но, конечно, главное – это храм. Храм Божий – это место встречи с Богом, которое, действительно, «изменить нельзя».
Вот сколько мы уже сказали. «Помнишь ли Бога?» «Хочешь ли больше о Нем узнать?» «Хочешь ли Ему угодить?» «Ищешь ли с Ним встречи?»
Я очень сильно надеюсь и практически уверен, что у вас всех есть чувство, что, придя в храм, вы приходите, никуда иначе, как только с Богом повстречаться. В воскресный день вы приходите на встречу со Спасителем. На личную встречу с Господом Иисусом. С одной стороны, она – коллективная: мы ведь все к Нему приходим, но с другой стороны, Он с каждым сердцем в отдельности общается. Для этого мы приходим в храм Божий.
Ну, и еще, наверное, одна вещь. Когда любишь кого-то, хочешь с ним срастись до нерасторжимости. Хочешь оплестись вокруг него, как плющ вьется вокруг большого дерева. Вот так вот – «чтобы навсегда». И человек хочет тоже с Богом сплестись, в объятиях сплестись и не расторгаться. Для этого есть Святое Причастие.
Был в Киево-Печерской Лавре такой затворник – Парфений, который вел жизнь удивительную. Жил он в девятнадцатом веке, а последние затворники в Лавре были в двенадцатом веке. После двенадцатого века затворников там больше не было (один только был чуть позже, но это был исключительный случай). И вот этот Парфений жил жизнью древних Отцов: он мало выходил наружу, проводил в молитве всю свою жизнь, был кроткий как ягненок, и очень сильный в молитве. И однажды он в молитве Иисусу Христу говорил: «Живи во мне, живи во мне, живи во мне, Иисусе мой, живи во мне! Во мне живи. Приди ко мне и живи во мне!» Как и мы говорим: «Царю Небесный, прииди и вселися в ны…», то есть не «приди и побудь рядом, а приди и вселись в нас». Живи во мне! Так и Парфений говорил. И был ему на ухо такой тихий голос: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем».
Понимаете? Хочешь с Богом соединиться? «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает» – отвечает Господь. Причастие Святое – это есть Таинство брака. Теснейшее соединение двух в одно. Что такое брак? Вот было «два» – стало «одно». Вот венчается, допустим, Артемий и Александра. Был Артемий и была Александра. А теперь один новый человек. Единение двух в одно. Вот и Причастие – «два в одном». Единение – Христос и человек. Вместе – неслитно и нераздельно. «Неслитно и нераздельно!» Так говорит нам догмат Четвертого Вселенского собора.
Таким образом, я, подводя черту, хочу еще раз у всех спросить: «Любим ли мы Бога? И, если мы Его так достаточно не любим, хотим ли мы, по крайней мере, научиться? И что надо для этого сделать?» Потому что, если этого не будет, все остальное будет прах. Мы не достигнем совершенства ни в чем. У нас быстро кончится терпение. Быстро прогорит желание. Быстро опустятся руки: «Да ну его. Не хочу. Не хочу – и все. Уйду».
Сколько в Церкви перегоревших. Есть целая такая категория людей – перегоревших. Монах, например, «монашил-монашил, монашил-монашил», потом – взял на какой-то бабе женился, снял с себя все черное, святое, джинсы одел и пошел в мир. Да таких «сбитых летчиков» – множество. Священник служил-служил, потом махнул рукой: «А, ну его!» – и пошел в бизнес. Или спился. И пропал. Пропал пропадом – и для Церкви, и для Бога, и для всех пропал. Таких людей множество.
Эти перегоревшие, они, видимо, так расположили душу свою, что у них в целях были ложные целеполагания. Они к ложным целям стремились, а ложные цели долго человека не греют. Греют человека настоящие цели.
Поэтому это первая заповедь, которая должна у человека быть.
Давайте с вами подведем итог. И вспомним.
Думаю ли я о Господе? Как часто? Интересно ли мне думать о Нем? (В машине ли я еду или на лавке сижу – интересно ли мне про Господа думать?) Люблю ли о Нем говорить, читать, узнавать? Угождаю ли я Ему? Знаю ли я, что Ему нравится? И стараюсь ли делать то, что Ему по сердцу? Ищу ли я с Ним встречи? Знаю ли я места встречи? Ну, и наконец, хочу ли я с ним сплестись в объятиях? Соединиться? Существенным образом как у груди кормилицы. Ребенок, сосущий материнскую грудь, он, по сути, питается матерью. В это время, они двое – тоже «одно». Мать и ребенок – они тоже одно. Она его родила. Он ею питается. Вот как-то так примерно мы должны к этой груди Господней припадать. Он – наш кормилец. И в таинстве Причастия мы с Ним соединяемся.
Вот такие самые поверхностные слои. Там дальше глубже мне воздуха не хватает. Я потом всплываю. Там еще глубже есть интересные вещи. Но я про них не скажу, потому что сам туда не ныряю. Я знаю, что они есть. Но я туда не ныряю. Там – тяжело. Там нужно с аквалангом нырять. Это такое поверхностное – там, где тепло. Там, в холодных глубинах там много еще. Но это для героев. А мы пока маленькие дети. Мы – не герои.
Вот: «Любим Господа». Все остальное – приложится.
Это наш урок из сегодняшней Божественной литургии.
На Суде будет не страшно тем, кто любит судью. Судья ругается – а нам не страшно. Ведь: «Я люблю Тебя». Когда судью любишь, не страшно на суде стоять. Даже так. Понимаете?
Как Димитрий Ростовский говорил: «Хочешь, чтобы я был в аду, будь Ты благословен. Хочешь, чтобы я был в раю, будь Ты трижды благословен. Хочешь, чтобы мне было плохо, слава Тебе, Господи, я люблю Тебя. Хочешь, чтобы мне было хорошо, сто раз слава Тебе, люблю Тебя. Как хочешь, так пусть все и будет – я люблю Тебя. Все остальное неважно».
Вот какая красота-то!
Это везде такое. Везде, где бы святых не находили, все они доходили до этого. «Что бы ни было – а я люблю Тебя!»
Силуан Афонский говорил: «Скоро моя грешная душа спустится в темный и мрачный ад. Но я и в аду буду Богу молиться».
Вот так.
А еще у одного святого спрашивали: «Ты ада боишься?» – «Нет». – «Как это?» – «А у меня есть такие две руки – любовь к Богу и надежда на Него. Я за шею Бога обнимаю и куда бы Он меня ни послал, я Его с собой затащу. В аду буду – я Его в ад с собой стяну. Там мне с ним будет хорошо. Куда бы я ни пошел, я обнимаю Бога за шею как ребенок и тяну Его за собой. И мне везде хорошо».
Это некое общее правило. Некая общая высота, на которую нужно взойти верующему человеку. И нам тоже туда дорога. «Значит, нам туда дорога!» Наверх. Туда, где Бога любят и ничего не боятся.
Помоги нам, Боже. Сохрани. Прости. Помилуй. Очисти. Спаси и Церковь Свою Святую.
Об этом мы тоже когда-нибудь поговорим.
Все сделай, Господи. Все можешь. Любишь нас – все сделаешь.
Аминь. Христос Воскресе
«Свидетельство о жизни» Михаила Жванецкого (27 сентября 2018г.)
Братья и сестры, здравствуйте!
Мне хочется сегодня привлечь к проповеди «помощника от внешних» – Михаила Жванецкого. Человека, известного в своем роде, умеющего рассказать о известных вещах как-то так «сбоку», с неизвестного ракурса.
Интересный человек во всех отношениях. Талантливый.
Мне вообще нравится привлекать на помощь людей «со стороны»: цитировать голливудские фильмы, приводить на память и описывать сюжеты известных полотен художественных, или поэзию «тащить за уши» на помощь христианскую.