Дмитрий Сергеевич, как любой мало-мальски талантливый поэт (не путать с графоманами), выступает в роли медиума. Он улавливает настроения, парящие в воздухе, кодирует их средствами поэтической речи и ставит внизу собственную подпись. А мир, господа, в конце века XIX-го кишмя кишел настроениями социалистическими и материалистическими. Согласно этим настроениям молиться вообще не надо, а вот людей любить нужно. Даже очень нужно. И весь коммунизм без остатка идеологически помещается в отмену первой и большей заповеди: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душой твоей. Но при этом есть горячее желание сохранить вторую заповедь: возлюби ближнего своего, как самого себя. Не нужна, дескать, молитва. Нужно только добро.
Наученные историей, мы уже знаем, что подобное упразднение первой заповеди при сохранении второй рождает отнюдь не земной рай, а сеть концлагерей и леденящие кровь социальные эксперименты. Мережковский по факту еще этого не знал. Но он должен был понять это в Духе. Не понял же именно от того, что Духа не имел, но был лишь телесен и душевен, печален и озабочен паче меры вселенским добром. Как, собственно, большая половина родной интеллигенции даже до днесь. Пенсне на носу этих слепцов зрячими тогда не сделало вплоть до самого прихода к власти «товарищей с маузером».
Автору этого рифмованного опуса совсем невдомек, что слова «если бы Он услыхал» в отношении Христа совершенно бессмысленны. Христос и слышит, и видит, и присутствует среди верующих. Даже если их всего лишь два или три, а не то что полный храм. «Создавший око не видит ли? Устроивший ухо не слышит ли?» Этот вопрос еще Давид обращал к людям, которых называет прямо «безумными».
В случае, если присутствие Христа для сердца неощутимо (по причине качества самого сердца), а факт историчности Личности Спасителя неоспорим, интеллигентское куриное сердечко начинает с Богом спор и тяжбу. Этому сердечку хочется, чтобы Христос прекратил принимать поклонение и моление от простых душ, а лучше бы сначала выступил с трибуны всемирного парламента, как великий реформатор, и армии бы распустил, коррупционеров бы посадил и диавола вообще стреножил. А то лукавый, понимаешь, жить мешает. Так думали очень многие. Так и до сих пор слишком многие думают. Вот и «крестный отец» всех украинских бед, печальный и усатый «гений» Тарас Шевченко в своем «Заповите» говорит, что ему непременно хочется увидеть, как вражья кровь течет потоками по древнему Днепру прямо в синее море. Такое у него условие. А если нет, то он – усатый гений – с Богом общаться отказывается. Говорит: «А до того я не знаю Бога». Так прямо и говорит. И весь народ, напяливший по команде вышиванки, пропитан сегодня этим тайным ядом. Крови им подавай. Такова власть распространившихся умонастроений, усиленных поэтической речью.
Если честно, то авторство стихотворения могло бы смело принадлежать какому-то мелкому бесу. Не Люциферу, нет. Этому как раз надо, чтобы слова «Христос воскрес» вообще перестали звучать, а храмы переоборудовались под склады и клубы (или под автомойки, как уже кое-где на Западе). Но мелкий бес, картавя и ворча, мог бы смело просюсюкать от первого лица подобный стих. Вот он ходит, положим, вокруг храма, где совершается пасхальная заутреня. Черные крылышки под пиджаком спрятаны, рожек из-под шляпы не видно. Ходит он, стучит копытцами по асфальту и брюзжит: «Молятся, понимаешь, везде. Поют. Весь воздух ладаном закадили – дышать нечем. А толку-то что? Что толку, я спрашиваю? Где ваша любовь? Живут в зависти, друг на друга обижаются, сплетничают. Мою власть не замечают. Социальное неравенство не победили. Воевать не прекратили. Зато вот на Пасху поют. Тьфу! Даже слышать противно» И засеменил бы тут же на другую сторону улицы, потому что из храма на воздух крестный ход выходить начал.
С этим стишком я впервые встретился, листая сборник «Стихи русских поэтов, посвященные Воскресению Христову». Да, господа. Стихотворение некритично проглочено и вовсе не переварено даже составителями различных сборников, посвященных союзу русской речи и христианской веры. На слова Мережковского не кто-нибудь, а Сергей Рахманинов написал музыку (такую себе). И получившуюся песню исполняли многие достойные певцы. Например, Соловьяненко. Правда, он пел в советские времена. А песня, как сказано, вполне советская. Хватит, мол, молиться. Давайте любить друг друга.
Но и помимо этого многим из нас кажется, что «раз про Христа поют, значит, песенка хорошая». «Раз в стишке имя Господа Иисуса упомянуто, значит, стишок вполне святой и благочестивый».
Это, конечно, не так. Вполне безбожные, ядовитые мысли могут скрываться – и реально скрываются – за полухристианской риторикой.
И если автор в далеком 1887 году позволил себе поставить под сомнение важность Пасхального славословия при отсутствии всемирного счастья, то вправе и мы, выйдя из храма и увидев его, сказать: «Дмитрий Сергеич! Хватит чепуху болтать и душу мучить. Радоваться нынче подобает. Спаситель смертью смерть попрал. Давайте-ка три раза поцелуемся, как положено, и в храм пойдем. Скоро там Литургия начнется».
Отец Андрей: Ответы №19 (22 октября 2018г.)
День добрый! Вот уже и вопросы есть. Поэтому, будем «время не терять».
Вопрос: «Что делать с подарком, если знаешь, что он украден?»
Отец Андрей: – Брать в дом краденое нехорошо. Это именно огонь. Он сожжет все ваше имущество. Лучше сказать человеку, что вы знаете о происхождении подарка. И не хотите его брать. И боитесь Бога. И на вашей совести нехорошо. Лучше всего не превращаться в хранителя краденного. Мало того, это может просто родить «проблемы». Обезопасьте себя от многих неприятностей тем, что вы не берете краденного, если вы об этом достоверно знаете. Это будет самый простой и верный путь.
Вопрос: «Если после Страшного Суда муж будет в раю, а жена – в аду, или родители будут в аду, а дети – в раю, разве могут те, кто в раю, быть в радости, зная, что родные мучаются?»
Отец Андрей: – Совершенно справедливый вопрос. Он неизбежно возникает перед человеком… И ответ на него двояк.
Во-первых, рассуждая «по-человечески», мы, конечно, не сможем быть счастливы, созерцая, видя или просто зная о страданиях тех, кого мы любим. Не сможем. Поэтому, хотелось бы, чтобы все мужья были в раю вместе с женами. Чтобы все дети бы были в раю вместе с родителями. Чтобы любящие сохраняли вечный союз друг с другом и в грядущем Царстве. Чтобы один тащил другого за собой, и все были рядышком. Такова суть любви: она тащит за собою. Вот, один верит больше, другой – меньше. И тот, кто верит больше, он, по сути, тянет за собой того, кто верит меньше. Это в жизни происходит постоянно.
Но уж если представить себе такой кошмарный вариант, когда они разлучены (разным образом) в вечной жизни. Как написано в Писании: «Два будут на кровати, один возьмется – другой оставится» (см. Мф. 24:40), то в этом случае нужно допускать еще вот что. Человек, попадающий в иной мир, в грядущее Царство, человек, видящий Христа лицом к лицу, может быть настолько пленен благодатью, настолько полон грядущей жизнью, что у него может не остаться в памяти, в ощущениях ничего, что связывало бы его с кем бы то ни было вообще. Такой вариант тоже нужно допускать. И об этом тоже говорится у некоторых святых. «Полнота Богом» у каждого человека – она сотрет вчерашний день. И, боюсь, там не останется места для тех сентиментальностей, которые мы сейчас переживаем.
Мы думаем «по-сегодняшнему» пока что, по-человечески, по-земному. В этих мыслях нет ничего плохого. Они имеют место быть. Но имейте в виду, «там» будет все по-другому.
Поэтому, суммируя, я вот что хочу сказать. Очень было бы славно быть «полным Богом» вместе со своей любезной супругой, вместе со своими дорогими детьми. Чтобы они были рядом. Конечно, это решение всех проблем. Это решение всех проблем! Поэтому, давайте и помогать друг другу спастись. Давайте и делать все, чтобы входили мы в рай не одинокими эгоистами, чтобы входили мы в рай целыми семьями. Целыми группами, целыми общинами, целыми гроздьями. Гроздьями ягод на виноградной кисти.
К этому надо стремиться.
Потеряем ли мы радость рая, если это не случится?
Может быть – «нет»: потому что там совсем другой мир…
Но может быть – «да».
Оставим этот вопрос открытым, имея в виду его сложность и неизвестность для нас нашего будущего.
Оставим здесь какой-то зазорчик, щелку оставим. Чтоб не до конца пытаться объяснить.
Вопрос: «Молодой человек спрашивает про блуд. Апостол Петр говорит, что “блудники Царства Божия не наследуют” (1Кор. 6:9) Сам этот молодой человек потратил много времени на борьбу с этой страстью. Но пока эта борьба неуспешна. Пост и физические нагрузки уже не помогают. Что делать?»
Отец Андрей: – Вопрос очень важный. Попробуйте следующие вещи – попробуйте следить за глазами и языком. Очень важно, как ни странно, в борьбе с блудом – никого не осуждать. Блуд – это тот позор человеческий, который посылается, как врачевство, как горькая пилюля, человеку гордому. Тому, который считает себя лучше других, который считает себя вправе осуждать людей за разные грехи, за разные недостатки. Который, как бы, смотрит на мир сквозь лупу осуждения, рассматривая чужие гадости. Понаблюдайте за собой. Может это у вас есть? Если нет – значит, прекрасно. Надо поискать тогда в другом месте. Очень часто бывает, что блудом наказываются гордецы. Уж чему, а гордости-то в человеке, совершающем блудные поступки, должно быть мало места. Он каждый раз подтверждает своими делами свою падшесть. «Я упал опять. Что мне делать?» – «Вставай и двигайся дальше!» – «Я упал опять. Что мне делать?» – «Не отчаивайся. Вставай! Не лежи! Двигайся дальше…» И вот, когда человек падает, падает, падает… он постепенно приобретает смирение необходимое. И перестает осуждать других за грехи.