мандовать без Божьего позволения, но мы видим, насколько расширилась область его присутствия. И поэтому, нам нужно любить Церковь Божию, любить молитву, любить богослужение. (…)
Христиане дорогие, я вас сегодня, может быть, немножко напугал. Один мой товарищ говорит: «В Америке уже такие проповеди не говорят». Один батюшка попробовал (…) говорить про приготовление к последнему дню, про Страшный Суд, про то, что дорога раздвоится (…). И к нему подошли аккуратно, чинно прихожане после службы: «Большое спасибо, очень хорошо. Все информативно. Но больше нам этого не рассказывайте. Мы этого больше слышать не хотим. Вы нам что-нибудь веселое рассказывайте. Чтобы нам было приятно на душе, весело. У нас жизнь тяжелая. Мы деньги зарабатываем с утра до вечера. Не надо нас пугать. Нам надо утешаться. Веселиться».
Есть уже такие места на земле, где люди Христу кланяются, но про Страшный Суд говорить не хотят. (…) «И про грехи нам не рассказывайте. И про дьявола говорить не надо. Не надо ничего. Нас надо только утешать».
Мы сегодня можем еще пока говорить такие вещи. Это не будет главной темой наших разговоров. Сами знаете – мы не говорим только про это, только про это. Нет. Так сложилось. Евангелие о Гадаринском бесноватом. И чин крещения, в котором эти слова «напомнились» нам. Потому что они уже были над нами прочитаны.
Ну вот так. Храни нас, Боже, Воскресший из мертвых. И дай нам Бог не знать этой силы над собою и всеми родными вашими.
Аминь.
Возмездие за грех – смерть /Проповедь от 14.07.2019/ (6 ноября 2019г.)
Братья и сестры!
Поскольку нашим заданием является всегдашнее поучение в Божьем слове, я хочу вас на прощание напутствовать словами апостола Павла, которое мы читали сегодня на службе. И немножко мы тут с вами некоторые вещи разжуем. Итак, он говорит следующее:
«Освободившись от греха, вы стали рабами праведности. Говорю по рассуждению человеческому, ради немощи плоти вашей. Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Когда вы были рабами греха, тогда вы были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная. Ибо, возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:18-23).
Всегда, когда мы читаем Божие Писание, нам нужно иметь в виду – где здесь я? Когда ты не находишь себя в прочитанном, остается вопрос – зачем читать? Вот здесь есть «я» в прочитанном. Сто процентов – каждый из нас здесь есть.
Мы с вами в Церковь пришли покаянием. Мы – покаявшиеся. И продолжающие каяться. Потому что – грех не такой простой. Верхний слой счистили, вроде успокоились, а там глубже, глубже… Еще много проблем остается. И вот нас апостол Павел спрашивает: «Когда вы были рабами греха (а каждый из нас может применить к себе эти слова (…), какие вы имели тогда дела? Какой плод? Такие дела, которых вы сами стыдитесь. Потому что – конец их – смерть».
Здесь можно найти себя.
И такие моменты, которые в Писании рассыпаны, их нужно искать с любовью. Потому что здесь Писание оживает. Оно читается не как теория, а как «книга про меня». (…)
И дальше здесь есть конкретная рекомендация: Как вы раньше предавали тело свое в рабство нечистоте, так сегодня должны поработить тело святой праведности. Вот здесь стоит поразмышлять. Не то, чтобы поразмышлять даже – просто перечислить.
Смотрите… Чем грешит человек? В принципе, всем. Но давайте поподробнее. Есть пять чувств у нас. Глаза, например. Глазами мы работали греху? Работали. Ой, работали! Говорят, что женщины на Востоке, которые закрывают лицо свое, только глаза свои оставляют открытыми, они особенно искусны в обольщении глазами. У них нет ни крашеных губ, ни чего такого другого. Только глаза остаются. И этого им хватает, настолько выразительные бывают глаза человеческие.
Вот подумать, сколько я глазами согрешил!! Смотрел куда не надо? – Смотрел. Подмигивал, перемаргивался? – Всякое было.
Дальше поехали.
Уши. Сколько я выслушал всякой гадости… Добровольно, намеренно. Не так, чтобы мы стояли, а рядом ругались, и мы это слышали; а так, чтобы я специально шел туда, где сквернословят, ругаются, срамно шутят. Хохочут, веселятся. Через уши заходит грех. Помните, у Шекспира в Гамлете. Отца Гамлета брат отравили. Отравил его ночью во время сна. Влил ему яд в ухо. И всегда, когда разбирается текст, непонятно: какая-то странная смерть. Он что, не мог его задушить спящего? Отрубить ему голову? Налить яду в бокал с вином? Но почему – в ухо? Да потому что яд в ушах – это образ дьявольского соблазнения. Потому что змей, когда Еву соблазнил в раю, он ей яд в уши залил. Он ей нашептал какую-то гадость. Она ей в уши зашла, потом в сердце попала. И все. Человек погиб. Когда погибает человек, в подавляющем большинстве случаев, яд заливается в уши. Что-то сказали ему в ухо и – до свидания. Он – поверил и все. Я вот вспомнил образ. Мне не очень фильм понравился в целом, но там есть много таких важных моментов. (Михалковский фильм: «Солнечный удар»). Там влюбленный офицерик бегает за своей дамой по причалу, по небольшому волжскому городку и знакомится с маленьким пацаном (который прислуживает в алтаре, кстати). И этот маленький пацан говорит ему: «А нам учитель биологии сказал, что люди от обезьяны произошли». Этот офицерик взял бы да поговорил с мальчишкой, да объяснил бы ему, что, мол, дурак у вас учитель биологии, что Христос воскрес и сомневаться ни в чем не стоит. Но он, поскольку у него сердце занято предметом своей страсти, он даже не слушает его. А мальчишка между тем говорит ему: «Это как же от обезьяны? Это что, и архиерей от обезьяны?» И ходит за ним: «Это что и царь от обезьяны?» И спрашивает его все время: «Ну как же от обезьяны-то?» А у него все свое, свое. Мальчику в уши яд залили. Этот яд просочился ему уже в сердце, и он пока страдает. Он никак не может примириться с этим. «Ну как же? Ну как же так?? Ну от какой же обезьяны?? Ведь есть царь. Есть архиерей. Есть мама и папа. Есть святые люди. Есть Серафим Саровский, например. От обезьяны что ли все???» А взрослый человек, образованный, нет, чтобы вот здесь остановиться и внимание уделить этому мальчику, – он ему не уделяет внимания. И, в конце концов, он своим занят, а мальчик своим занят. Потом, когда этот офицер в Крыму в числе большого числа русского офицерства гибнет; их там, чтобы патроны не тратить, красные потопили (…); то топил их мальчишка, который стал комиссаром и который тогда его спрашивал: «А что же – от обезьяны? От обезьяны?» И потом это, «от обезьяны», оно в него зашло и осталось в нем. Он же и стал палачом этого самого офицера. (А вместе с ним еще тысячи таких же офицеров. Позверствовали Бела Кун с «товарищем Землячкой» в Крыму. Много они пролили крови офицерской. Именно офицерской. С наслаждением пролили). И убивал его тот, кто в детстве дергал его за сюртук или за китель и просил: «Да объясни ж ты мне. Неужели об обезьяны?» (Но ему было не до этого). И потом этот человек стал его палачом.
Это очень яркий образ такой. Через уши заливается грех в человека.
Наши уши были рабами в нечистоте? Ну, конечно, были. (…) А от ушей прямая дорога к сердцу. В ухо, и в сердце сразу. Понимаете?
Глаза и уши. Это самые главные двери. У Иеремии написано: «Враг залезает через окна» (см. Иер. 9:21). «Горе мне! Враг лезет через окна». Кто-то из святых говорил: «Это он не про окна говорит. Он говорит про уши и глаза». (…) Лезут в душу через окна. А окна души – это уши и глаза, главным образом.
Потом – язык. Про язык вообще говорится в Писании, что он корень всех зол человеческих и вся жизнь наша загорается, как геенский огонь, от языка. И кто язык свой обуздать сможет, тот сможет и все тело обуздать.
Вот, например, тревожит человека блуд. (…) Что нужно делать? Поклоны бить? Вериги одевать? Нет. Нужно язык сдержать. Оказывается, это апостол Иаков говорит: «Кто может язык сдержать, тот будет блаженный муж, который сильный и все тело обуздать» (см. Иак. 3:2). Язык – как конь необъезженный. Самый большой труд человеческий – объездить свой язык. Усмирить его. Подчинить его себе
Наш язык был рабом греху? Ну, конечно, был. Тут даже и долго рассуждать не стоит.
Глаза. Уши. Язык. Что там еще? Руки, …ноги.
Что мы делали руками? Как лисичка …помните… от собак бежала: «Ножки, ножки, что вы делали?» «Ручки-ручки что вы делали?» «Хвостик, хвостик, что ты делал?» Поспрашиваем себя, что делали наши ручки за жизнь свою? Ну, всякое делали. Всякое, конечно, делали. А ноги куда ходили? Ну, тоже по-всякому ходили. И ходили, бывало, туда, куда ходить нельзя. И на этих дорогах, бывало, подскальзывались, и падали. И так далее и тому подобное.
Вот обо всем этом вместе апостол Павел говорит: «Члены тела вашего были слугами греха, и вы были рабы греха в нечистоте. Теперь, когда вы вспоминаете это, вы стыдитесь. Потому что дела эти – мертвые. И конец их – смерть. …Возмездие за грех – смерть. А дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем».
Теперь, – говорит, – нужно поработиться правде. «Наоборот» поработиться. Поработитесь правде. Теперь уже глаза, уши, ноги, должны работать в другую сторону. Нужно понимать, на что смотреть можно, на что – нельзя. Есть такие вещи, от которых нужно отворачивать глаза. (…) Ничего не обходится сегодня без того, на что смотреть нельзя. Надо глазки свои отворачивать. Хоть и немолодой человек. Хоть и знаешь все давным-давно. От «А» до «Я» все знаешь, но оно – работает. Все равно работает. Над стариком, умирающим, может работать. Грех бесстыден, и любая похоть может зажечься в теле умирающего человека. (…)