И вот этот человек тоже… Вот сейчас построю… Вот сейчас у меня все будет… И скажу душе моей: «Душа. Ешь, пей, веселись. Все – хорошо». Но Господь говорит ему: Безумец. Ты просто безумный человек. В ночь сию твою душу заберут.
Особенно страшно умирать ночью, может быть, и потому что ты и не помолишься, не позовешь священника, не поплачешь. Просто захрипишь и отдашь дух. Все! Это очевидно – нежелательная смерть для верующего человека. Человеку верующему нужно похворать немножко. Не так уж долго. Чтобы никого сильное не утомлять. Ни врачей. Ни медсестер. Ни родных дома. Чтобы никто долго не мучался возле тебя. Но – похворать немножко нужно и в полном сознании приготовиться, попрощаться со всеми и с молитвой, после причастия, отдать душу Богу. Такое бывает. Такое есть. Солженицын писал, что, когда он жил где-то в Семипалатинске (и где-то еще), он наблюдал, как умирают старики. Причем, разные старики. И – русские. И – калмыки. И – киргизы. Разной национальности. Они умирали так спокойно и по-деловому, как будто собирались в далекую дорогу. Они спокойно распоряжались имуществом, мылись перед смертью сами, одевались в чистое белье. Молились – кто как умел. И отдавали душу Богу, как будто они уезжали в какую-то командировку. (…) И я об этом слышал. О том, как в горах умирали старики. В горах прикарпатских. Люди, которые были оттуда родом, рассказывали, как старики умирали благочестивой смертью. А что такое благочестивая смерть? Это, когда старик (или старушка) за пару дней знает о своей смерти. Чувствует ее. Сам нагревает себе воды в тазике. Моется. Сам одевает чистое, сухое, приготовленное белое белье. Зажигает сретенскую свечку. Зовет к себе всех друзей и знакомых. У всех просит прощения. Расписывает кому и что забрать из своей хаты. Это – тебе. Это – тебе. Это – тебе. Простите меня. Простите меня. Простите меня. Ложится под иконы и отдает Богу душу. Последний вздох: Иисусе, Иисусе, Иисусе… И – пошла душа. Так умирал не один человек, не два и не три. Это было на глазах у людей. Так умирали люди раньше. Они сейчас перестали так умирать. Потому что они, видимо, живут не так.
Вот вам пример, как люди живут и как умирают.
Безумный!..
Он еще был полный замыслов. У него еще голова была полной строительством, чертежами. (…) Кто строил что-нибудь – понимает. У него голова была забита расчетами. Он весь кипит энергией. И вдруг, этой ночью, ни с того, ни с сего …ему обещают, что душа его заберется. И дальше – последняя фраза. Она, собственно, является главной в этом рассказе. Это и не притча. Ее притчей сложно назвать. Это рассказ такой. Совершенно конкретный.
«Так бывает со всяким, кто не в Бога богатеет».
Очевидно, возникает вопрос – Как это в Бога богатеть? Вы помните, что слово – «Бог» – оно имеет одну и ту же этимологию, что и – «богатый». Бог и Богатый – это однокоренные слова. Бог – это значит – Богат всем. Это санскритское слово. У нас же индоиранский язык. Бог – этот тот, у которого есть все. Это, собственно, и есть – богач. У него есть все. Он – богач. И богатые люди – они – немножко «богами» себя чувствуют. Как говорят: Богатому рай не нужен, он рай себе на земле делает. Он в тот рай не верит, а этот рай себе устраивает. Бог и богач – это такие интересные, параллельные слова.
И вот, «в Бога богатеть». Что это значит? Я попробую вам так «штрихпунктирно» намекнуть вам на это. Есть такая песня пророчицы Анны. Это Первая книга Царств, книга пророка Самуила. Она, когда забеременела, сына понесла во чреве, (а до этого долго была бесплодна), то она пропела песнь торжественную. В чем-то эта песня похожа на Песнь Богородицы из Евангелие. Там есть такие слова: «Пусть не хвалится богатый богатством своим. Пусть не хвалится мудрый мудростью своею. Пусть не хвалится сильный силой своею. Кто хочет хвалится – пусть хвалится Господом. Об этом хвалится хвалящийся, что он знает Господа и хвалит суд и правду свою посреди земли». (Прим: это Из Иеремии 9,23)
Чем хвалятся люди? Богатеть ведь можно не только деньгами. Есть люди, богатые знаниями. У него не голова, а Дом Советов. Он много чего знает. Но при этом богатстве своем, он никого ничему не научил. (…) И так он умер с этими знаниями – без толку. Этот человек даром потратил свои знания. Он не в Бога богател. Или, например, человек сильный. (…) Если твоя сила служит обществу, если ты не на себя работаешь (…), ты используешь ее на пользу общества. Это же тоже интересная вещь. Или спортсмен. С него семь потов стекает. И для чего? Для того, чтобы ты поднялся на первую ступеньку и заиграл гимн твоей страны. (…) Ради этого они и трудились. Пока вся молодежь в кафе сидит – они тренируются. Все с утра еще спят – они уже на тренировке. Все вечером в кафе – они на тренировке. А зачем? А затем, чтобы: Взойти на первую ступеньку, играют гимн, флаг твой поднимается. И ты думаешь: «Я отдал свой труд Родине». Эти люди – они богатые. Мы потом ими хвалимся: Это наша слава! Слава нашей страны. Слава нашего спорта. Они прославляют нас, в конце концов. И это – наша похвала. И это тоже некий богач. Кто-то физически богат, кто-то умом богат, кто-то деньгами богат. Но, если человек употребляет это на себя и только – на себя, то этот человек, собственно, и есть безумный по прочитанному слову. А, если он умеет делиться, пользовать свои избыточные дары на пользу и общее благо, тогда это добрый человеки и живет как нужно. Взял – отдал. Взял – отдал. (…) Зажатая в кулак рука, она когда-нибудь погубит человека. Была такая пословица: «Не рви карман – не губи душу!» То есть – не суй все в карман. Как точно сказали. (…)
Это нормальная для человечества ситуация. И ее надо исправлять. «Нормальная» – в смысле – знакомая. Не жми кулак! Надо уметь давать. Как Соломон пишет: Отпускай хлеб по водам (Еккл. 11:1). Я слышал, что некоторые племена ловят мартышек для европейских зоопарков следующим образом: выдалбливают в тыкве дырку и засыпают туда что-нибудь вкусное. Мартышка засовывает туда лапу, берет в жменю то, что там лежит. Но, сжатая в кулак, лапа из тыквы не вынимается. А мартышка никак не может отпустить то, что у нее в кулаке. Она схватила изюм в жменю и не отпустит. И вытащить не может. Она беснуется и бегает с тыквой. В это время ее ловят. Зажатая в кулак рука – это фактор твоей погибели. Тот, кто любит зажимать в кулачок то, что есть; и никогда не разжимает руку – никогда, никому; – это человек, за которым ведется охота, и который рано или поздно будет пойман. В крепкие сети. Для какого-нибудь зоопарка. Он пропадет. Пропадет человек. Поэтому, нужно разжимать руку.
Чтобы в Бога богатеть, нужно оценить свои способности, свои возможности. Любой ваш навык, любой ваш талант – это способ послужить Богу и ближнему. Я уже много раз об этом говорил и еще раз напомню. (Здесь у нас православная гимназия и это еще более естественно). У нас в Киеве один молодой человек после службы попросил слово и сказал: Я вообще-то работаю в компьютерной фирме. Но я по образованию математик. (…) Я хочу как-то послужить людям. Но что я знаю? Я знаю только математику. Я буду приходить к вам и консультировать бесплатно ваших детей по математике. Как смогу. Конечно, нашлись сразу мамы и папы. И пошла работа. Но это было только начало. На следующее воскресение появились еще две женщины. (…) Мы тоже хотим что-то делать хорошее. Понимаете? Возникло некоторое соревнование – А что я могу людям сделать хорошего? (…) У людей возникло желание в Бога богатеть. Нельзя же все время – себе, себе, себе. Люди начинают по-хорошему возбуждаться и думать. А что я могу делать? Что я могу делать? Иногда человек ничего не может делать. Такое тоже бывает. Был в египетском патерике рассказ про монаха, который был жонглером, фокусником и циркачом. Он умел рожи строить, чтобы люди смеялись. Он умел сальто-мортале делать. Он умел жонглировать яблоками. Он умел на шпагат садиться. Он умел по проволоке ходить. Но в монастыре это зачем нужно? Кому это нужно? Никому. И его посылали огород копать, белье стирать, овощи чистить. А он все это делал плохо. Он жонглировал овощами хорошо. А чистил их плохо. Стирать он не умел. Копать тоже не умел. Его – в шею! и на другую работу. В шею! и на другую работы. Он – плакал. Он чувствовал себя совершенно бесполезным человеком. Не могу ничего! И он нашел какую-то коморку в этом монастыре, приходил туда, проводил там час, два… И выходил оттуда совершенно изможденным. Люди заметили это и стали наблюдать за ним – что же он там делает. Стали подсматривать. И заметили, что он там перед иконой Пресвятой Богородицы брал яблоки и говорил Ей: Прими от меня, Матерь Божия, все, что я умею. И начинал жонглировать яблоками, крутить всякие сальто-мортале. Выкаблучивался тем, что он в цирке делал, чтобы людей смешить. До полного изнеможения. Потом он садился. Вытирал пот. Говорил: Ну, прости меня. Вот все, что я могу. И уходил. А отцы, которые смотрели за ним, они плакали. Они смотрели и плакали: «Этот брат угождает Богу больше всех!» Ну – ничего у него не получается. Он смирился и делает то, что может.
Желание сделать что-то у человека должно быть. Вот даже такая простая вещь – прочесть документы и разобраться в них. Это же целый навык. Взять какой-нибудь документ, мелким бисером исписанный, в котором обычный человек ничего не понимает. «Да подписывай быстрей! Там все нормально». А подпишешь и потом окажется, что ты под залог квартиры взял под бешеные проценты ипотеку. Обмануть же человека можно очень легко.
Такая вещь как читать законы, читать договоры, искать там закрытые капканы и спасать человека от кабалы (…) – это тоже талант. Это тоже дар. Любой дар, то, что вы даже даром не считаете (как это может пригодиться?) – может пригодиться. Любой навык человека может быть отдан людям бескорыстно. Бескорыстно отданный людям, он, конечно, примется и Богом. Бог примет то, что человек бескорыстно сделал для людей. А сколько это стоит? Да нисколько это не стоит. Ну как же так? Люди привыкли, что за все нужно платить. Да не нужно платить. Другому заплатишь. Люди удивляются: А что такое бывает? Бывает. Редко, но бывает. Надо, чтобы каждый из нас что-то делал такое бескорыстное людям. То, что мы умеем делать лучше других. И это Бог примет. И это будет в Бога богатеть. (…)