Представьте, что нам в Царстве Божьем построят домик из тех средств, что мы отдали кому-то. Есть такая пословица: «Что ты отдал – то – твое!» Оно умножится, и сохранится, и сбережется, и не пропадет. А то, что потрачено не себя, это, извиняюсь, работа на унитаз. (…) И вот представьте, что нам Господь построит домик ровно на те деньги, что мы отдали в чужие руки. У некоторых будет шалаш. Некоторым даже и на палатку армейскую не хватит. А у некоторых будет хижина …дяди Тома. У кого-то будет дом из досок. А у кого-то из кирпича. Павел говорит: «Кто строит, смотри как строишь. Строить можно из дерева, сена, соломы. А можно из золота, серебра, драгоценных камней. Потом в день страшного суда огнем испытают дело каждого. У кого дело сгорит – сгорит. Впрочем, сам спасется – будто бы из огня. А у кого дело благородное, у того дело устоит» (см. 1Кор. 3:10-15). Подумайте, сколько… Сколько вообще отдано мною? Времени, сил, денег, (чего-то еще) бескорыстно отдано на нужды ближнего? Это интересный вопрос. Мы, конечно, это не подсчитаем. У нас утаено это. Одним это утаено, чтобы не гордиться. Потому что они – много сделали. От других утаено, чтобы не отчаяться. Потому что они – ничего еще не сделали. Но у нас у всех еще впереди жизнь. Нам еще жить. Нас Евангелие учит, что, если у нас еще три часа жизни осталось – мы можем войти в рай. Мы видим это на разбойнике. (…) Разбойник так и вошел. Он был весь в грехах с головы до ног. И законно был распят. (…) Но он вошел в рай. Евангелие радует нас, что ты можешь войти в рай, будучи любым человеком в любом состоянии. Только – не отчаивайся! Не бойся, только – веруй! А, если жизни нашей будет больше, чем три часа, нужно постараться в Бога разбогатеть. Нужно постараться дать другим то, что у тебя есть. (…) Делись. Отдавай. Чтобы не быть таким, как этот бедный человек, о котором сами Божии уста сказали: Он – безумный. У него в ночь сию душу заберут.
Давайте еще будем перед сном обязательно молитву краткую читать. Чтобы нам ночью не умереть. Глядя на свою кровать, будем думать: А может быть – сегодня? А я встану с этой кровати? Не сейчас ли «… мне одр сей гроб будет? Или еще окаянную мою душу просветиши днем?» Помните эту молитву? «Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит. Суда Твоего, Господи, боюся и муки бесконечные. А злое творить не престаю. Тебя, Господа моего и Пречистую Матерь и Ангела Хранителя – всегда прогневляю».
«Но, Господи мой, Господи…» Слышите, как? «Или хочу, или не хочу – спаси меня»
Вообще это – слышите, какая красота? Хочу или не хочу. Ведь, бывает, что я и не хочу, но Ты спаси меня все равно. «Если Ты праведника помилуешь – ничего удивительного. Если чистого спасешь – ничего странного. Они достойны. Но на мне, грешном, удиви милость Твою. Во мне яви человеколюбие Твое. Да не преодолеет моя злоба Твою неизглаголанную благость и милосердие. И как Ты хочешь так жизнь мою устрой. Устрой о мне вещь».
Такая вот грандиозно красивая молитва читается над кроватью при мысли о гробе. Может быть премудрый приложит это к сердцу своему. И кому-то из вас с сегодняшнего дня это пригодится. Милосердие Божие да покроет вас. Богатейте в Бога, чтобы заслужить у Господа какое-нибудь другое имя, а не «безумный». Имейте Бога в сердце своем. Потому что безумцы это те, которые говорят: «Несть Бог!» И растлились, и омерзились.
Да не будет этого с нами.
Аминь.
Христос Воскресе!
Мученики Адриан и Наталия Никомидийские /Проповедь 08.09.2019/ (23 декабря 2019г.)
Христос Воскресе!
Сегодня совершается память супружеской пары – мучеников Адриана и Наталии. Это одна из супружеских пар, почитаемых вместе. И я бы хотел два слова сказать о них, исходя из того, как нам может быть полезно их житие.
Они скончались в начале четвертого века. Адриан был юристом по образованию. Самое важное, кстати, образование античного мира – юридическое. (…) Поскольку римский мир был мир римского права, это было очень важно.
Адриан был очень образован. И во время христианских гонения он вел записи допросов. Казнили христиан не всегда стихийно. Были различного рода гонения. Были гонения «толпой». Когда во время праздников кто-то спонтанное кричал: Бей христиан! Бежали, ловили, кого поймают – мучили, насиловали и убивали. Но были планированные гонения. Гонения, инспирированные властью. Такие: с розыском, с доносами, со следствием, с допросами. С нотариально оформленными документами. С вынесением официального приговора. Они были то длинней, то короче – эти гонения. Самое жестокое было при Диоклетиане. Тогда больше всего пострадало христиан. Было жестокое гонение при Трояне. При Дециане. При Нероне. Время от времени христиане подвергались такому планомерному государственному гонению. С государством трудно спорить. От него трудно спрятаться. И с ним трудно воевать. Если нападения спонтанное – там можно сбежать или отмахаться. Но, если гонение спланированное, «как танк поехал», никуда не денешься. (…) Главная статья обвинений была – нежелание почтить римских богов.
И вот в одно из очередных гонений письмоводителем допросов христиан был юный человек по имени Адриан. Не так давно он сочетался браком с супругой. Наталья – христианка. Он записывал протоколы допросов и был поражен, что на допросы приводили людей разного сословия и возраста. И они единодушно говорили одно и то же. Как будто их кто-то научил. Царь мой – Христос. Других царей не знаю. Царю моему служу. За Него готов умереть. (…) Парадокс такой был.
Тертуллиан говорил в обличительном слове, что римское государство во время гонений убивает лучших своих граждан. Тертуллиан говорит: (…) «Убивая христиан, вы убиваете лучших своих граждан. Вы не гоните бунтовщиков, прелюбодейщиков. Вы убиваете плательщиков налогов, честных семьянинов, самых хороших тружеников. За только то одно, что мы любим Иисуса Христа, кланяемся Ему как Богу. На Него надеемся и хотим с Ним встретиться в будущей жизни. Служим Ему одному, чтобы с Ним быть вовеки».
Адриан был удивлен этим явлением…
А это, действительно, странно. Когда человека влекут на суд, когда он попадает в кабинеты допросные, там смелость может оставить самого храброго человека. Медленно, но тяжело мелют жернова государства. Они перемалывают в муку самых сильных людей.
…он пошел к ним в темницу и начал разговаривать. Он спросил: А что вы получите взамен? Некоторых из вас ждет ссылка, некоторых ждет дыба… Это все вы получите за вашего Иисуса. А взамен вы что получите?.. (…)
Адриан разговаривал с христианами и сладко ему было. Вы должны это знать по себе. Если вы когда-то разговаривали с теми, кто лучше вас; если вы видели святого, если вы когда-нибудь могли слушать слова святого человека, вы должны это по сердцу знать. Но вообще-то мы никогда не видели святых. Один писатель был духовный в двадцатом веке, Сергей Фудель. Он прошел через лагеря, ссылки разные. Всю жизнь писал в стол. И он сказал: «Я за свою жизнь в лагерях и на воле видел множество святых. И мне так жалко тех людей, которые будут после меня. Это будут люди, которые никогда со святыми не поразговаривают. А мы жили во времена, когда были великие архиереи, старцы, юродивые, блаженные, странники, постники. И я это все видел. (…) Как же будут жить люди, никогда не видавшие святых?»
Вот мы с вами – люди, никогда не видавшие святых. (…) Но, может быть, некоторые видели, а некоторые – нет. Но, если мы видели, то мы знаем, что, когда ты общаешься с человеком, который выше тебя, который к Христу ближе, который знает больше, чем ты (не физику и математику знает, а – Бога знает; опытным образом знает Бога), то ты питаешься от него. Ты заряжаешься от него. И ты получаешь так много… Если бы ты годами молился, молился, молился – ты бы столько не намолил, не получил; сколько за час или два беседы со святым человеком ты получаешь. Радости, силы, уверенности. Торжества. Желания жить по Божьему. Все тебя насыщает. Это великий опыт. Почему все ученики Сергия Радонежского назывались собеседниками? Они приходили к нему, и он с ними беседовал. Час беседовал, два беседовал, три беседовал, четыре часа беседовал. (…) Потом люди уходили, и им этой беседы хватало на год подвижничества. Они свой подвиг несли годами. Потом, когда чувствовали, что нет больше сил, опять шли к нему. Опять час, два, три поговорят и опять пять лет живут. Разговор со святыми – он питает человека. Это лучше всяких книг. Сто книг прочтешь и это будет меньше значить, чем, если ты полчаса поговоришь со святым человеком. (…)
И Адриан – он чувствовал, что он общается с какими-то особенными людьми… .
Язык человеческий не способен объяснить Царство Божие. Его красоту. И в Писании говорится про рай что? Не слышало того ухо и не видал того глаз, и на сердце человеческое не всходило то, что Бог приготовил любящим Его (см. 1Кор. 2:9). То есть: как ни мечтай, ни придумывай, ни воображай – это выше воображения. Это выше фантазии. Это настолько хорошо, что нету на земле аналогов. С чем сравнить? (…) Не фантазируйте. Он лучше, чем может себе представить человеческое сердце.
А вот про ад, в отличии от рая, говорится довольно конкретно. Говорится про скрежет зубовный. Это легко представить. Там неутешный плач. Это тоже легко представить. (…) Там – огонь. Огонь всем понятен. И там – тьма. Там какой-то особенный огонь. Наш огонь на земле, когда горит, – тьмы нету. Он тьму прогоняет. А в аду какой-то особый огонь. Он – жжет и при этом, там – тьма. Тьма непросветная и огонь неугасимый.
Огонь. Тьма. Скрежет. И – плач. Это все можно представить. (…)
Ад – представим. А рай – нет. Рай – выше ума.
И они (христиане) говорят (Адриану): «Мы бы тебе рассказали, но мы не можем. Потому что нет языка человеческого, способного описать блаженства будущей жизни».
Они еще более распалили этот в нем интерес. Он с женой своей говорит. А жена его была христианкой. Но нужно заметить еще одну интересную вещь. В древности христиане сплошь и рядом жили с нехристианами. В супружном союзе. (…) Люди просто женились.