Лучшие люди народа будут судить этот народ. Лучшие греки будут судить греков. Всех. Лучшие русские будут судить русских. Сергий Радонежский или Серафим Саровский. Или кто-нибудь еще. Он скажет нам: «Я был такой как вы. Вы были такие как я. Вот похожи вы на меня?» В таком примерно духе. Евреям хуже будет, чем грекам. Апостолы сядут на двенадцать престолов. После евреев хуже будет грекам. А потом уже нам. Ваша христианская история занимает две тысячи лет. Наша – только тысячу. Вы уже в два раза больше должны знать. И должны быть светочем для народов. Не только в лице Кирилла и Мефодия. Не только в лице Василия Великого. Есть лучшие греки, которые преодолели какие-то этно-национальные моменты и служили Евангелие и Царю Христу, невзирая ни на что. И нам русским тоже есть от чего устыдиться, и в чем покаяться, и в чем измениться. Но в любом случае, мы, когда будет изменяться и каяться, мы будем двигаться к Литургии.
И все наши грехи происходят именно от того, что мы не имеем – по церковному говоря – «рачения» – сильного любовного влечения к Богу. Раченье к Богу оно изменяет человека. Как влюбленный – он же забывает про все, кроме предмета любви. Эта любовь к Богу, выражающаяся в поспешности к Литургии – она пожигает страсти, она защищает разум, она защищает человека от грехов. Пока ты в молитве, пока ты с Богом, грехи на тебя, если и садятся, то – сгорают. А когда ты остываешь – грехи кольцо свое сжимают. Это факт жизни каждого человека. Как голодный хочет есть, а больной отвращается от пищи. Бывает, человек болеет, ему суют под нос очередную тарелку, а его тошнит от одного вида пищи, от одного запаха. Потому что – он больной. Больной – не хочет есть. Это – естественно. Для души то же самое в отношении Божественной службы. Нужно стремиться к Богу и бояться попасть в другую сторону. И это все проверяется богослужением. Тема бездоннейшая и важнейшая: «Как вернуть верующего человека на Литургию?»
Какой там коронавирус? Он и рядом не стоял.
Представляете, как мы безбожно живем? Сколько миллионов людей перед нами толкутся, которые никогда не молятся. У них перед глазами, действительно, бесовские мультики.
Вопрос: – Почему к Богу приходят через страдания?
(фрагмент ответа) – Люди – чрезвычайно черствы. Поэтому, через боли, через скорби разные – одиночество, переживание за тех, кого ты любишь – человек выводится из зоны комфорта и попадает в зону полной неустойчивости. А молитва начинается там, где чувствуется слабость. Когда человек слаб, он молится. И вообще, когда люди понимают, что они ограниченны, что они зависимы (понимают свою зависимость от Бога) – это, значит, молиться Богу, от которого зависит жизнь твоя. Те, которые думают, что они сами командуют жизнью, они не молятся никому. Они молятся себе. Они целуют свой бицепс – потому что они – сильные. Они целуют свой кошелек, потому что он – полный. Они целуют свои дипломы – потому что они – умные. И они целуют свою телефонную книжку, в которой записаны имена друзей влиятельных. Они считают, что всего этого хватает. Кошелька, диплома, телефонов друзей. Но как только у тебя все это отнимается, ты понимаешь, что ты – никто. Но есть Тот, Кто хозяин мира. У мира есть хозяин. Царь, король – как хотите назовите. Господь – имя Ему. И мы абсолютно от Него зависим.
И, если ты не понимаешь это умом, ты поймешь это через скорби.
Нету радости Господу Богу смотреть на страдания детей Своих. Мы – дети Его. Даже те, кто не ведет себя как ребенок с Ним. Но Ему же нужно, чтобы мы были с Ним. Ему же нужно как-то сбить с нас гордыню эту. Срезает Он с нас ее. Пласт за пластом. Ломоть за ломтем. А это больно. «Придет гордость – придет посрамление» – так говорит Соломон. (Притч. 11:2). А у нас сейчас цель жизни – это гордость. Надо добиваться, пробиваться, делать себя. Достигать, достигать... И всем рассказывать, что ты достиг. А раз это цель жизни и способ жизни – то будут скорби. Господь заранее сказал. Весь стиль нашей жизни зовет нас на скорби. Но этого можно избежать. Тот же самый Соломон говорит: «На умного слово назидания действует лучше, чем на глупого палка» (Притч. 17:10). Об этом говорит и Иоанн Лествичник: «Сжатая вода поднимается вверх, а скорбящая душа вспоминает о Боге». Сколько людей в тюрьмах веру обрело! (Шутит) Если сравнить количество людей, обратившихся к Богу в тюрьмах, с количеством людей, обратившихся к Богу в ресторанах, можно все рестораны разрушить, одни тюрьмы строить. Трудно представить, чтобы кто-нибудь нашел веру в ресторане или казино. А в тюрьмах люди находят веру. Там, конечно, не ягнята сидят. Разные. На пляже – нет. А в тюрьме – да. Слышали пословицу, ставшую крылатой: «В окопах на войне атеистов нету». На войне атеистов нет. И любой атеист, летящий на самолете, попавший в зону турбулентности, начинает молиться как может. Господи, помилуй! Господа, помилуй! Да. Да. Что вы думаете? Атеисты – только при свете белого дня. С завышенном процентом наглости в крови. Когда тебе дуло не дышит в висок, тогда можно быть атеистом. А во всех остальных случаях нормальный человек знает, что Господь – над ним и смерть – близко. Когда смерть в ноздрях – какой тут атеизм?
Поэтому для того, чтобы избежать скорбей, нужно быть с Богом, когда тебе хорошо. Когда ты молод, здоров, успешен, сыт – будь с Богом в это время. Тогда не нужно будет тебе болеть, страдать, лишаться близких, чтобы вдруг узнать, что, оказывается, Господь есть.
А есть люди, которые Бога только так и узнают. Ну что тут сделаешь? Ничего.
(Из ответа на вопрос о молодом человеке, который снял крестик и встал на грешный путь)
– Мы знаем одну классическую фразу из истории Церкви. Сказана она была в конце четвертого века. Мать, переживавшая о сыне, выплакавшая много слез о нем, но не отчаявшаяся в том, что он обратится к Богу, в своих просьбах к епископу одному: «Что делать? Сын совершенно далек от Бога. Любит то, что любить нельзя. Живет нехорошей жизнью». И услышала ответ: «Сын твоих слез погибнуть не может. Слезы твои искренние, их много. И раз ты выплакиваешь своего сына перед Богом, сын твой не погибнет». Это была блаженная Моника – мама блаженного Августина. Мама выплакала своего сына. Это правда. И поэтому, у мамы, ребенок которой встал на кривой путь ничего кроме слез и молитвы к Богу не остается.
Вопрос: – В чем залог счастливой семьи?
– Абсолютного счастья семейного не надо даже себе и рисовать в голове. В том смысле, что нужно готовиться к семье, как к труду. Между женщиной и мужчиной существует сильная вражда, которая не побеждается даже самой сильной любовью. С тех пор, как ни выпали из рая они ведут тайную борьбу между собою. Мужчину Бог поставил женщиной командовать. Женщине никогда не хотелось смиряться. Это борьба двух эгоизмов, в которой сильно помогает супружеская любовь. Но не так помогает, чтобы снять все проблемы. Абсолютно безоблачной жизни в семье у людей в семье быть не может. И настраивать себя на нее не надо. Иногда нужно будет кое-что потерпеть. Иногда нужно будет что-то простить.
Как можно прожить семейную жизнь без скорбей! Чтобы жить без скорбей люди в монахи уходили. Об этом апостол Павел пишет. «Кто будет жениться, будет иметь скорбь по плоти. А мне вас жалко. Если можешь, будь как я» – говорил он (1Кор. 7:27). Он не был женат.
Супружество, конечно, это великая благодать. Это большая красота. Но, кроме этого, там куча всякого такого. «Мама, не горюй!» – называется. Человек современный настроил себя на удовольствие. На получение успеха. В любом глянцевом журнале есть рубрика: «История моего успеха». Историю успеха им подавай! А историю кораблекрушения вам не подать? Или историю великой беды, из которой я с трудом выбрался. Из этого состоит большая часть нашей жизни. Из истории великой беды, в которой невозможно разобраться. Те люди, которые себя настроили на вечный успех, на комфорт и непрестанные удовольствия, – это самые несчастные люди.
Мы потеряли рай и стараемся в него вернуться. На этой дороге нам придется много плакать. Нужно стараться помогать друг другу, не утяжелять друг другу жизнь. Если получится. А все остальное – это оставляем глянцевым журналам.
Вопрос: – Есть ли колдуны?
– Дьявол есть. Лукавый есть. Но зло не вечно – к счастью. Мы не верим, что зло будет вечно бороться с добром. Зло сделает свою работу и уйдет со сцены исторической. Но есть дьявол. И коль он есть, он может сделать что хочет. Погубить другого человека. И у него всегда есть кто-то из людей, кто ему помогает. Лукавый сам не может приступать к людям. Только к святым и архисвятым он сам может приходить. К обычным он засылает своих рабов, своих служителей. А это может быть кто хочешь.
Вопрос: – С детства бабушка таскала меня в церковь. Но служба мне кажется очень скучной. Как этого избежать?
– Избежать можно очень просто. Через узнавание. Шахматы – скучнейшая игра для того, кто не умеет в них играть. А для тех, кто умеет, это вселенная целая. Количество комбинаций равно количеству атомов в видимой части вселенной. Это космос. И так – везде. В чем проблема? Для того, чтобы полюбить высокое – нужно в высокое погрузиться. Для того, чтобы грязное полюбить не нужно никуда погружаться. Грязное и так рядом с нами. Для того, чтобы смотреть стриптиз не нужна теоретическая подготовка. А для того, чтобы послушать прелюдии и фуги Баха – нужно поработать над собой. Точно так же – Литургия. Литургия, как самое лучшее дело на земле, она требует узнавания. Там есть все. Но нужно узнавать. Есть любовь детская, когда бабушка говорит внуку: «Пойдем, батюшка вкусненького даст». И несет его к Причастию. А есть любовь взрослая, когда человек знает, что это такое. Любить математику можно только образованному человеку. Математически образованному. Любить Церковь, любить богослужения можно только богословски образованному человеку.