Ересь Ария поколебала вселенную. Этот священник дерзнул учить, что Христос не Бог, что Он не равен Отцу и было время, когда Сына Божия не было. Те, кто носил Христа в сердце, содрогнулись, услышав такие слова. Но те, кто ещё не победил свою греховность и кто слишком доверял своему разуму и логике, подхватили Ариево кощунство. Таковых было много. Украшенные внешним знанием, кичливые и говорливые, эти философы страстно доказывали свои мнения. И Спиридон решил вступиться за Истину. Отцы Собора знали, что этот епископ в пастушеской шапке свят, но не искусен в слове. Они удерживали его, опасаясь поражения в диспутах. Но Спиридон совершил нечто неожиданное. Он взял в руки кирпич и, сотворив молитву, сжал его в руках. Слава Тебе, Христе Боже! В руках святого старца вспыхнул огонь, потекла вода и осталась мокрая глина. Кирпич, силою Божией, разложился на свои составные части.
«Смотри, философ, — сказал с дерзновением Спиридон защитнику арианства, — плинфа (кирпич) одна, но в ней — три: глина, огонь и вода. Так и Бог наш един, но три Лица в Нём: Отец, Слово и Дух». Против таких доводов должна была умолкнуть земная мудрость.
Это не единственное чудо святителя, и мы не случайно упомянули ранее имена Илии и Елисея. Великие пророки Израиля всем сердцем служили Богу, и Бог совершал через них удивительные чудеса. Мёртвые воскресали, прокажённые очищались, Иордан разделялся надвое, небо заключалось на годы и отказывалось проливать дождь. Казалось, что Свою власть над сотворённым миром Господь временами отдавал Своим избранникам. Третья и четвёртая Книги Царств подробно рассказывают об этих чудотворцах.
Спиридон был подобен им. Киприоты-земледельцы были счастливы, имея такого архиерея, поскольку небо слушалось святого. В случае засухи молитвы Спиридона приклоняли Бога на милость, и долгожданный дождь поил землю.
Подобно Елисею, который проверил наличие на себе духа Илии, разделив воды Иордана (4 Цар. 2, 14), и святитель повелевал водной стихией. Он шёл однажды в город, чтобы вступиться за несправедливо обвинённого знакомого, и разлившийся ручей угрожал преградить ему дорогу. Святой запретил воде именем Божиим и продолжил путь.
Неоднократно смерть отдавала свою добычу, и по молитвам святого воскресали мёртвые.
Нужно заметить, что житие святителя Спиридона известно нам не полностью, но лишь в небольших фрагментах. И даже то малое, что известно, поражает могуществом силы и славы Божией, действовавшей через этого человека.
Знакомство со святыми и со всем тем сверхъестественным, что было в их жизни, является пробным камнем для человеческого сердца. Очевидно, мы не можем повторить жизнь великих угодников. Но радость о том, что такие люди есть, и вера в то, что описанные чудеса действительны, говорит о том, что мы с ними одного духа. Пусть они, эти святые люди, полны, как море, а мы — как напёрсток, но и в нас, и в них одна и та же живая вода. Если же человек скептичен к слышанному, то вряд ли в его сердце живёт вера в Того, для Кого нет ничего невозможного.
Илия и Елисей — великие святые, но не их именем назывались израильтяне. Отец народа и одновременно отец всех верующих — Авраам. Это его непостижимая преданность Богу стала основой всей последующей священной истории. Одной из главных черт, характеризующих Авраама, было милосердие и странноприимство. Когда мы говорим о Спиридоне, мы всегда вспоминаем праотца, поскольку любовью к нищим и странникам святитель вполне ему уподобился.
Любовь к людям выше чудес. Тот, кто может открывать нуждающимся вместе с сердцем и кошелёк, и двери дома, тот — настоящий чудотворец. Больших чудес не надо. А если они и будут, то только при наличии главного чуда — человеколюбия.
Дом Спиридона Тримифунтского не закрывался для странников. Из его кладовой любой бедняк мог взять в долг любое количество пищи. Возвращал долг бедняк когда мог. Никто не стоял рядом и не контролировал количество взятого и возвращённого.
Вместе с тем, жестокие и корыстолюбивые люди в лице Спиридона встречались как бы с Самим Богом, страшным в Своей справедливости. Житие описывает несколько случаев, когда святой наказывал и посрамлял купцов, не стыдившихся наживаться на чужой беде.
Бывает, что человеку нужен не столько Небесный Отец, сколько Небесный «Дедушка», снисходительный к ошибкам и позволяющий порезвиться. Так, современника Спиридона, Николая Чудотворца, с течением веков переодели в Деда Мороза и приспособили к разносу подарков. А ведь Николай не только тайком подарки раздавал. Временами он мог употребить к дерзким грешникам и власть, и силу. Так было при земной жизни. Так продолжается и сейчас, когда души праведных созерцают Христову Славу.
Спиридон добр, как Николай, и как Николай — строг. Одно не бывает без другого. Умеющий любить правду умеет и ненавидеть ложь. Человек неправедно гонимый, человек, чувствующий слабость и беззащитность, в лице Спиридона может найти сильного защитника и скорого помощника. Только пусть сам человек, просящий помощи, не будет несправедлив к ближним, поскольку у святых Божиих нет лицеприятия.
Среди тех радостей, которые дарит человеку христианская вера, есть радость обретения чувства семьи. Верующий никогда не бывает одинок. Вокруг него всегда — облако свидетелей (Евр. 12, 1). Жившие в разные эпохи и в разных местах люди, достигшие Небесного Иерусалима, составляют ныне церковь первенцев, написанных на Небесах (Евр. 12, 23). С любовью наблюдают они за нами, всегда готовые, в ответ на просьбу, прийти на помощь.
Один из них — святитель Спиридон, радость киприотов, керкирская похвала, Вселенской Церкви драгоценное украшение.
«Верую, ибо абсурдно» (24 сентября 2009г.)
Разум нужен для того, чтобы понять, что Бог есть. Чтобы Богу служить, разум нужно преодолеть, превзойти, оставить за спиной логику и войти в сверхлогику.
Море стояло стенами справа и слева от идущих по дну людей.
Верую.
Солнце стояло полдня на одном месте ради победы Израиля над врагами.
Верую.
Странная пища, как иней, по утрам покрывала землю вокруг шатров в течение сорока лет.
Верую. И это только начало.
Бог Сам сошёл на землю — не на вершину горы, не во внутреннее пространство храма. В утробу Девицы сошёл Бог. Куст терновый горел, не сгорая, трое юношей невредимо стояли в бушующем пламени печи. И девическая утроба осталась невредимой, нетронутой после Божественного чревоношения.
Верую.
Человеком стал Господь. Это невозможно, но это истинно! И унизить, и убить Себя позволил Господь. Это недомыслимо, но это так! И воскрес из мёртвых Бог, ставший Человеком! Это невообразимо! Это абсурдно! И, вместе с тем, это — святая правда! Верую, ибо абсурдно. Именно в контексте можно понять слова Тертуллиана, ставшие поговоркой.
Самолёт тяжелее воздуха. Но при помощи винта и крыла он летит. Летит многотонная птица, не имеющая перьев, и мы лишь по косности ума перестали этому удивляться.
Библия тяжелее воздуха. Если быть неосторожным, она может упасть из рук или с края стола. Но то, что в ней, способно сделать человека крылатым и небесным существом.
Погружение в тайны текста зависит от любви к Автору текста. Каждая буковка — это листок. Все вместе — густой виноградник. Голос возлюбленного слышен, но лица Его не видно. Отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! Потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои — ночною влагою (Песн. 5, 2).
Не общение с Богом философов, но общение с Богом Авраама, Исаака и Иакова.
Любви от нас ждёт и хочет Господь. Любовь — это мука и сладость, боль и недоумение. Если бы кто давал всё богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением (Песн. 8, 7).
Сверхлогичность неизбежно сталкивается с земным расчётом. Бухгалтер рано или поздно нападёт на метафизика.
Евреи не признают Истинного Мессию. Способ Его Пришествия, слова Его и дела, добровольный позор Креста, смерть и Воскресение не вмещаются в сознание ветхого Израиля. И это притом, что сознание Израиля вскормлено чудесами и, в принципе, должно быть сверхлогичным.
Точно так же, как евреи отвергают Мессию, прочие народы отвергают мессианство самих евреев. Тот факт, что спасение от Иудеев (Ин. 4, 22), ущемляет национальную гордыню и не вмещается во внутреннюю тесноту «языков» так же, как и Сам Мессия ущемляет гордыню иудеев.
Благословен Господь, перепутавший мысли человеческие!
Одни гордятся великим избранничеством и убивают Избравшего!
Другие поклоняются отверженному Праведнику, но хулят землю, из которой Он вырос, землю, за пределами которой Он никогда не смог бы появиться.
Христос никогда не родился бы ни от китаянки, ни от египтянки, ни от славянки, но только от невинной Девы из рода Авраамова. Вся история мира до Пришествия Спасителя вмещается в имя «Богородица». Неужели крещёные люди способны с этим спорить? А если способны, то стоит ли удивляться, что богоизбранность родила богоубийство?
Национальная гордыня. Имя трижды проклятого идола. Из-за неё Израиль распял Начальника Жизни. Из-за неё вчерашние язычники ненавидят тех, кого Живущий во веки избрал первыми.
Как чудно то, что эти первые ослепли. Ведь если бы они не ослепли, если бы они поняли, приняли, полюбили, облобызали Спасителя, то они же не дали бы Ему стать нашим Богом. Из презрения ко всем чуждым Закона, из чувства собственичества, из той же национальной гордости они сказали бы: «Прочь! Это наш Господь, наш Мессия, родившийся от нашей Девы!» Они вряд ли позволили бы нам, как псам, лизать крошки, падающие с их благодатного стола!
Благословен Господь, пришедший ко всем, а не к одним иудеям! Он не согласился стать их «частной собственностью», но из-за этого не стал «частной собственностью» нашей. Он свободен! Свободен в любви и любит нас: слепцов, гордецов, глупцов и негодяев.
Благословлю Господа на всякое время. Благословлю Его, вставая утром и ложась вечером; благословлю, промахнувшись молотком по шляпке гвоздя; благословлю, ложась на операцию. Благословлю Господа в скудости и в изобилии, в юности и в старости для того, чтобы смочь, суметь благословить Его в минуту смерти. Вера, перешедшая в состояние всегдашнего хваления, вера, не боящаяся страдать, вот она — вера апостольская, отеческая, православная, «иже вселенную утверди».