На практике все происходит с точностью до наоборот.
Виной тому, отчасти, видимая абсурдность строительства Ковчега. Ной строил его, мало того, что очень долго, так еще и вдали от воды. Вся аристотелевская логика бунтует против такой трудовой деятельности. Зачем? По какому поводу? Ради чего?
«Бог повелел. Так надо. Послушаем Бога, а там видно будет» Все это не аргументы для практичного ума, неспособного воспринимать идеи и внушения из иного мира.
Вся религиозная жизнь, с точки зрения мирского практика, это бесполезно-абсурдные труды ради эфемерных целей. На стороне мирского практика — логика и практический опыт, выгода и прибыль. С ним трудно спорить. Пока вода с небес не польется.
Кстати, Петр Великий свои первые корабельные верфи устроил далеко от всех морей и океанов — под Воронежем. По степени кажущегося абсурда — аналог строительства Ковчега. Трудно поверить, что из этой затеи выросли все Российские флоты: Балтийский, Черноморский, Северный, Тихоокеанский.
То ли дело — Вавилонская башня? Сложное архитектурное сооружение, призванное прославить род человеческий; сооружение, в фундамент которого, помимо кирпичей и блоков, заложена своеобразная мистика! Тут не один Ной, под насмешливый посвист зрителей, таскающий бревна с сыновьями. Тут — сотни тысяч организованно трудящихся людей; тут — дисциплина, идея, воодушевление и — очевидный, на глазах вырастающий в размерах результат. Тут самый ленивый захочет кирпичик поднести или тачку с песком наверх затолкать. Дело проверенное.
Во дни Помаранчевой вакханалии в Киеве даже те жадины, у которых бесполезно зимой снега просить, были замечены в делах специфической благотворительности. Варили борщи, пекли блинчики и бегали на Майдан «революционеров» кормить. Приобщались, как могли, к историческому моменту. Так действует массовое беснование, для которого не обязательны оргии и черные мессы, которое вполне сносно проявляет себя и в атмосфере фальшивого человеколюбия.
Итак, нужно Ковчег строить, при том, что цели до конца не ясны и будущее — в тумане. Приказы и заповеди не предполагают развернутых толкований. Вся Церковная жизнь, не есть ли аналог подобного долговременного и странного строительства? Зачем посты? Почему здесь труды, а там — воздаяние? Почему необходимы и послушание, и борьба со страстями, и покаянный плач? Нельзя ли просто, посмотрев, как этим занимаются другие, присвистнуть и уйти по своим делам?
А мирская активность, пренебрегающая волей Божией, не желающая ждать Града, сходящего с Небес, и строящая свой собственный Град, она не есть ли новая Башня, для которой весь мир — Вавилон? Очевидно, что черт общих много. Но тянет, тянет к себе и засасывает в свой водоворот земная активность. Глобальная экономика, глобальные ресурсы, глобальный обмен информацией. На горизонте когда-нибудь заалеет красной полосой глобальное правительство, чей хилый близнец в виде ООН всем давно известен.
Строительные бригады стоят в очереди за возможностью поучаствовать в стройке века. «Вас еще не пустили? Вы еще не в ВТО? Мы тоже. Ах! Будем ждать. А квоты вы успели продать по углекислому газу? Мы тоже. Будем ждать» И ждут. Целые народы со своей генетической памятью, душевной болью и длинной историей ждут часа X, когда им позволят намесить раствора для каменщиков, орудующих на верхних этажах.
Ковчег строился в одно время. Башня — в другое. Буквальный водораздел между двумя событиями — вода Потопа. Ковчег и Башня — события буквальные и исторические. Но, вместе с тем, это события духовные и символические. С точки зрения духовных процессов, сегодня и Ковчег, и Башня сроятся одновременно. Одновременно происходят созидательные процессы, направленные на спасение, и процессы, связанные с богоборческой активностью, с построением Града Земного, ощетинившегося в сторону Града Небесного ракетами класса «земля — воздух».
Интересно и то, что многие успевают поработать на двух объектах: до обеда — на строительстве Ковчега, ближе к вечеру — на строительстве Башни. И народы участвуют в этом процессе по-разному. Некоторые еще не строят ни того, ни другого. Некоторые строят только Башню. Некоторые, как уже сказано, успевают получать деньги по двум ведомостям. Но нет, со слезами говорю, нет ни одного народа, который бы строил только Ковчег для всех желающих спастись, и не месил бы глину для строителей-богоборцев.
Мы бы хотели быть таким народом. Быть таким народом есть наша национальная идея и сокровенная мечта. Она же и надежда мира. Но получается пока плохо. Видно, плохо хотим. Или плохо разобрались с сутью происходящего.
Время требует, если уж не прозорливости, то, по крайней мере, проницательности. Ключ же к узнаванию обеих строек в повседневности, как всегда, находится в Литургической жизни, трезвении и любви к Писанию.
Книга должна быть везде (28 июня 2010г.)
У меня есть карманное издание Соломоновых книг: Притчи, Песня Песней, Проповедник. Ее удобно читать в транспорте или в парке на лавочке. Но этого мало. Хочется иметь небольшое по размеру издание Апокалипсиса. Именно эту книгу лучше всего читать вне дома.
Однажды в Москве, на пути между Покровским монастырем и Афонским подворьем, я подумал, что по этому городу хорошо бы ходить с акафистником.
Однажды в Риме, на развалинах одного из форумов, я подумал, что здесь нужно сидеть или бродить с томиком стихов.
Однажды в Питере, в водовороте мостов и театров, среди хоровода статуй, стало жалко, что нет под рукой хорошего путеводителя.
Но потом в Киеве, как-то раз под вечер, когда зажглись огни, и пересох поток автомобилей, захотелось читать именно Апокалипсис. По Киеву тоже можно ходить и с Часословом, и с акафистником, и со стихами, и с путеводителем. Но и в Киеве, и в Риме, и в Амстердаме, и в Москве необходимейшая книга — Апокалипсис. Суть не в гаданиях о том, выполз ли уже на берег из моря «зверь». И не в том, какие слова относятся к нашей эпохе, точнее: сказания Ангелу Филадельфийской церкви, или — Смирнской. Суть не в страхе оттого, что пророчества сбываются, а в том, что большие города — это широкое полотно вспомогательной информации для ощущения Апокалипсических картин.
Живи сейчас кто-то из Великих отцов, его интерпретация Откровения пестрила бы окружающими фактами так, как сверкает и искрится от драгоценностей ювелирный магазин. Краткий слоган на рекламном щите, названия банков, выражение глаз красотки на витрине, стали бы расшифрованными знаками того, что видел когда-то Иоанн на Патмосе.
Ходить по улицам большого города нужно, содержа в уме образы Откровения. Читать Откровение нужно, параллельно вникая в колонки ежедневных газет.
Я очень нуждаюсь в отдельном карманном издании Апокалипсиса. Иллюстраций не надо. Глаза людей в метро будут самыми лучшими сопровождающими картинками. Пусть Псалтырь поется и Евангелие читаются в храме, пусть Бытие читается у реки или в лесу, пусть в классе разбирается книга Деяний. Апокалипсис пусть читается в час пик у окна в троллейбусе.
Жизнь нельзя отделить от книги, и книгу нельзя вырывать из жизни. Хочешь или нет, нравится или не нравится, но серпантин истории разворачивается и, зацепившись за уличные фонари и ограды, повисает как карнавальное украшение.
Совершенно не скучно жить, если тебя везде окружают книги, и, особенно если прочитанное совпадает с увиденным.
Миссионерские записки. Часть 5 (28 июня 2010г.)
Когда причащаются другие
Мы не все причащаемся за каждой службой. Даст Бог, доживем до тех времен, когда после слов священника «со страхом Божиим и верою приступите» к Чаше будет идти подавляющее большинство молящихся. Но и тогда останется кто-то не могущий причаститься по состоянию здоровья, или удержанный епитимьей, или по другой причине. О чем думать и о чем молиться человеку, который не причащается сейчас сам, но видит других братьев и сестер, со скрещенными на груди руками приближающихся к причащению?
Во-первых, стоит радоваться о людях, причащающихся Христу. Нужно молиться о них, да будет им причастие Святых Таин не в суд и не в осуждение, но в умножение веры, в исцеление души и тела, во всецелое освящение. Молиться о себе — всегдашняя обязанность, равная обязанности всегда дышать. Но молиться о других — дело любви, и нужно чаще расширять свое сердце, вмещая в него чужие нужды.
Во-вторых, глядя на других, невольно вспомнишь и о себе. Вспомнишь и попросишь о том, чтобы Господь «не лишил и меня причащения Святых Тайн». Попросишь о том, чтобы причащаться достойно и неосужденно, точно так, как говорит священник: «со страхом Божиим и верою». Это будет истинное приготовление к Причастию. Ведь «приготовиться» не значит только перед службой вычитывать положенные молитвы. Готов тот, кто часто думает о достойном причащении Христу, хочет этого единства, молится о нем чаще, чем того требует дисциплина церковная.
В-третьих, у каждого из нас есть люди, которые нашему сердцу дороги, но в самом главном — в вере, с нами не согласны. Если они не крещены, то мы молимся о них на ектении «об оглашенных». Но если они крещены, но не воцерковлены, самое время молиться о них во время причащения. «И их призови, Владыко. И их сподоби напитаться бессмертной пищей. И к их сердцам прикоснись, да будем вместе — они и мы — перед Лицом Твоим».
Эти и другие подобные молитвы пусть рвутся к Небу в то время, как хор поет «Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите».
Надо ли напоминать, что время причащения, даже если вы лично не причащаетесь, не есть время выхода из храма или хождений внутри него, не есть время разговоров или прочих праздных занятий?
Небо отверсто! Христос питает Своей Плотью и Кровью верных! Совершается пиршество веры и таинственное очищение любезных Господу душ!
Это — время внимательной и горячей молитвы как для тех, кто приближается к Чаше, так и для тех, кто почему-то сегодня лишен приобщения.