азал Марии: «Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус» (Лк. 1: 30-31).
Так же и сомневающегося Иосифа Ангел утешает и наставляет, говоря: «Родившееся в Ней (Марии) есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус» (Мф. 1: 20-21).
Итак.
Чудесная семья, состоящая из Девы-Матери и старца-служителя, не сомневалась ни одного дня по поводу того, как назвать явившегося в мир Спасителя. Не было ни советов, ни споров. Были только восемь дней ожидания, а «по прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве» (Лк. 2: 21).
Имя, предназначенное воплотившемуся Сыну, хранилось в тайниках Премудрости Божией, а в день Обрезания пролилось на землю, как дождь на руно. Пока закрыта в сосуде ароматная масть или миро, то не слышно запаха. Стоит же открыть сосуд или тем более пролить миро, как «храмина наполнится масти вони благовонныя». Поэтому и слово тайное из самой тайной книги говорит:
«Имя твое — как разлитое миро» (Песн. 1: 2).
Имя Христа благоуханно, имя Его драгоценно. И «да убоится сердце мое боятися имени Его». Христос «верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1: 12). Сама вечная жизнь есть не просто вечное существование, но «Жизнь во имя Его» (Ин. 20: 31).
В имени Спасителя великая сила.
«Во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи», — сказал Петр хромому человеку, сидевшему у храмовых ворот, называемых Красными (см.: Деян. 3: 6). И когда за это чудо, а наипаче за проповедь о Христе воскресшем Петра с Иоанном поставили перед синедрионом, Петр сказал, что «именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил от мертвых, Им поставлен он (бывший хромой) перед вами здрав». И даже больше сказал Петр, а именно: «Нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы спастись» (Деян. 4: 10, 12).
Нет другого имени под небом, которым бы надлежало спастись. Как изысканную восточную сладость можно носить в устах эти слова и повторять: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Сыне Божий, помилуй меня». «Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим». И еще: «Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей» (Песн. 2: 3).
А как много в Писаниях тайн, связанных с именем Спасителя! Как много в этом роскошном замке комнат, в которые мы еще ни разу не входили!
Вот Иоанн говорит, что «закон дан через Моисея; благодать же и истина произошли через Иисуса Христа» (Ин. 1: 17). Образ этих слов дан в истории овладения землей обетованной.
Моисей довел людей до границ земли, но в саму землю не ввел, и сам не вошел. Это потому, что закон никого не доводит до совершенства, и Моисей этот закон символизирует. Кто же вводит народ в землю? Иисус! Человек с именем Иисус довершает дело Моисея. И это пророчество о том, что закон передаст эстафету Евангелию. Да и сам Моисей говорит: «Пророка воздвигнет вам Господь Бог ваш из братьев ваших, как меня; Его слушайте» (Деян. 7: 37).
Того Иисуса, который продолжил историческое дело Моисея, звали Иисус Навин. Мысль, что эти события были живым пророчеством, явствует из того, что Иисуса Навина звали сначала Осия. Чтобы взять на плечи тяжесть Моисеевой миссии, ему нужно было сменить имя с Осии на Иисуса. И Моисей, зная, что делает и зачем, совершает это переименование! Моисей умирает, издалека увидев обещанную землю, а Иисус доводит народ до цели. Но чудеса и знамения на этом не оканчиваются.
Для русского уха быть Осией, а стать Иисусом — это все равно что быть Осипом, а стать Ильей. Слишком уж непохожи по звучанию имена. Но в еврейском языке Осия был Гошуа. Переименовывая его, Моисей называет его Егошуа. Это близкие по звучанию слова. И при помощи какой, думаете, буквы переименовывает? При помощи маленькой йоты! Добавленная к имени Гошуа, йота превращает его в Егошуа, то есть в Иисуса!
Так вот почему сказано, что «ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5: 18).
Долго мучили меня эти слова. Поскольку неясно, как могут сохранить свою значимость крючочки и черточки в законе, когда сказано: «Если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал. 2: 21). Но теперь ясно, что Ветхий Завет раскрыт в Новом, облит светом, ясен и виден. А Новый Завет скрыт в Ветхом, да так скрыт, что все новозаветные события уже прошли по земле, как тени и пророчества, и имеющий глаза, чтобы видеть, способен это замечать.
В истинную землю покоя, в землю, текущую молоком и медом, в истинное субботство вводит нас Иисус Христос. Христос вошел «в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие» (Евр. 9: 24); туда, в самое небо, вслед за Ним войдут и все полюбившие Его.
Нам подарено Его имя и через имя подарена возможность обретать благодать. Мы можем назвать день Обрезания днем Молитвы Иисусовой, и это будет истинный Новый год, если с призыванием имени Христа будет умирать в нас ветхое, будет усиливаться в нас новое.
Вооружимся же именем Иисусовым, братья, ибо воистину «имя Господа — крепкая башня: убегает в нее праведник — и безопасен» (Притч. 18: 11).
Русский вдали от Родины (19 января 2011г.)
Бог нужен всем, но не все одинаково это чувствуют. Бывает, что человеку нужно утратить всякую опору, всякие ориентиры и ощутить себя беспомощным и одиноким, для того чтобы Бог стал первой и главной реальностью, а душа обратилась к Нему, не отвлекаясь ни на что и по сторонам не оглядываясь.
Так бывает не только у обычных людей. Из общего закона не изъяты и такие «любимцы» Господни, как апостолы. Павлу Христос сказал: «Сила Моя в немощи совершается». И сам Павел затем говорил «Когда я немощен, тогда силен». В этих словах скупо, но очевидно проявляет себя закон Господень, согласно которому человеку необходимо терпеть смиряющие неприятные обстоятельства. Иначе он, как необрезанная лоза, будет неспособен к плодоношению.
Что смиряет человека? Список пространен. Это болезни, старость, житейские нужды, злоба человеческая, обжигающая везде: и на работе, и по соседству, и дома. Это беды, случающиеся с теми, кого ты любишь. И это, конечно, разлуки и расставанья. Одной из видов разлук является беженство, изгнанничество, вынужденное прощание с Родиной. Войны, бедность и болезни вкупе с частными и личными причинами не перестают вырывать людей из привычного быта и переносить на большие расстояния в поисках хлеба, счастья, безопасности. Беде этой не видно конца, хотя человечество и стало терпимее, милосерднее, гуманнее. Так, по крайней мере, само человечество о себе думает. Видимо, есть в странничестве какой-то высший смысл, раз нравы смягчаются и комфорт увеличивается, а скитания по миру огромных масс людей не прекращаются.
Странником и беглецом на этой печальной Земле был во дни Своего младенчества Господь Иисус Христос. Злоба Ирода согнала с места Его Мать и старца Иосифа и повела их в Египет.
Долго не имел на земле пристанища Авраам. Ни к чему не привязанный, свободный, как небесные тучи в стихотворении М. Ю. Лермонтова, этот праведник жил Богом и ходил перед Богом, будучи вечным странником.
Страннику нужен Бог. Странник не пускает в почву корни и не обрастает мхом, как лежащий на месте камень, но, как звезда, он находится в движении и тоскует по той тишине и покою, какие дарятся Духом Святым.
Вот и наша Родина, спустя уже скоро столетие после революционного 1917 года, не устает выталкивать за свои пределы волну за волной своих детей — эмигрантов первого, второго, третьего, четвертого поколений. Одних выгнали озверевшие строители всемирного счастья, других — голод и разруха, третьих — страх репрессий, четвертых — вынужденный плен. Потом пришла пора диссидентства, а вскоре за ней — развал страны и полное смятение в миллионах голов. Эта последняя волна эмиграции самая горькая. Она без всякой войны и идеологических преследований разрушила множество семей и рассеяла по миру тысячи, десятки тысяч наших людей, поехавших кто куда в поисках счастья, денег, куска хлеба, смысла жизни.
Может ли быть в этом печальном явлении хоть какая-нибудь польза? Может!
Люди, теряя все, становятся способными обрести Бога. А обретя Бога, становятся способными вновь обрести все: смысл жизни, радость, друзей, Родину. Так Иов, потерявший все, был испытан и получил обратно то, что ранее утратил. Так и наш соотечественник, оказавшись под жарким солнцем другого континента или под яркими звездами другого полушария, начинает по-новому или даже впервые любить свою землю, интересоваться ее историей, вникать в ее веру.
Рассеяние — не только русская беда. Костлявая рука истории сеяла по ветру не один народ. Но всякий раз это были разные посевы. По степени человеческого горя они похожи или одинаковы. Но по степени влияния на жизнь мира — различны. Если рассеянный народ хранит в своей душе нечто далеко превосходящее этнографический материал, если в душе народа есть нечто всемирноценное, то его рассеяние несет миру благо посреди самих несчастий.
Если русские чем и богаты, то только Православием. До революции Православие могло казаться культурным придатком народной души, опорой царизма и привычной стихией. После революции вынужденные эмигранты первой волны ощутили в странах изгнания, что они обладают великой силой и огромным богатством. По-разному религиозные «во время оно», эти беженцы стали организовывать приходы везде, куда ни забросила их судьба. А вместе с приходами — газеты, фонды взаимопомощи, пастырские курсы и прочее. Они не спились, не деградировали, не растворились в иноязычном море, владея многими языками. Они сохранили Русь в изгнании и познакомили мир с Православием.
Уже было сказано, что нынешние, последние волны эмиграции самые печальные. Печальны они также и потому, что, покидая Родину, нынешние эмигранты никакой особой культуры и традиции с собой не уносят. Только тоску и боль, смущение и смятение уносят они. Все остальное приходится открывать и приобретать в новой земле и под чужим небом.