У нас нет статистики, и она вряд ли возможна. Но будь она возможна, будь она объективна и будь она в виде столбцов с цифрами на нашем письменном столе, эти цифры были бы красноречивы.
С тех пор как народ наш крещён и привит к древу Церкви, вся наша жизнь зависит от людей проповедующих и молящихся. То есть — от духовенства, просветителей, катехизаторов.
На Страшном Суде «всё внезапно озарится, что казалося темно; встрепенётся, пробудится совесть, спавшая давно». Но гром и молнии проповеди прежде Суда озаряют жизнь и делают явным то, что хочет скрыться, то, что боится прямых лучей. Суд слова и проповеди прежде великого дня Суда — это и есть единственный способ рассеивания мрака и водворения на место тёплых бабкиных суеверий веры свежей и здоровой, как морозный воздух.
Христос есть Свет, пришедший в мир. Симеон Богоприимец называет Его «светом во откровение языков», то есть народов. Без этого света народы обречены на пребывание если не в полной тьме, то в привычном полумраке народной религиозности. Грустно сказать, но и через тысячу лет после Крещения мы всё ещё стоим перед лицом всё тех же задач. Правда, и утешает то, что у Господа тысяча лет как один день (Пс. 100).
Сердце блудницы (28 марта 2012г.)
Чуть больше красоты, чуть меньше совести, и скользкий жизненный путь женщине обеспечен. А если очень много красоты? А если совесть не то, чтобы отсутствовала, но затихла, оглушенная шумом песен и уличной музыки? Тогда — беда. И не поможет имя, данное в честь Богоматери. Имя останется благословенным — Мария, а жизнь будет подлая, напичканная скверными сластями, которые, дай Бог, со временем изблевать.
У любой истории есть предыстория. В данном случае она нам не известна. Не известен ни первый соблазнитель, ни причина раннего ухода из дома. Да и последующий путь вниз, в разверстую пасть ада, описан лишь в общих чертах. Более подробно писать нельзя, чтобы не померкло солнце, и не дрожала земля под ногами рассказчика. Лишь несколько штрихов, как на искусном карандашном эскизе: блуд, разврат неистовый и многолетний, множество скверн, поместившихся в одной всего лишь душе. Воистину, глубока душа человеческая, глубока в святости, глубока и в падении.
Но чуден и Промысл, бодрствующий над человеком. Разве мало было святынь в Александрии, чтобы возле них облиться слезами, покаяться? Неужели надо было плыть именно в Иерусалим, и именно к Святому Древу?
Надо.
Надо было исполнить слова отцов, сказавших: «Отнюдь не живи там, где ты пал в блуд» И хотя отцов Мария не читала и не слушала, законы спасения касались ее так же, как и всех остальных.
Ветер надувает паруса. Скрипит корабль, кренясь под ударами волн. Один из кораблей, бороздящих Внутреннее море, полон паломников, держащих путь в Святой город на поклонение Кресту Христову.
Идя в храм, человек должен молиться еще по дороге, должен разогревать сердце, чтобы служба не прошла мимо внимания. То же и с паломниками. Им нужно петь псалмы и читать Евангелие, нужно думать о Кресте, Который они воспоют и окропят слезами. Но на этом корабле нет благочестия.
Его разрушила случайная пассажирка — простенько одетая молодая женщина с горящими, как угольки глазами. За ней толпой ходят юноши, ее провожают долгим взглядом старики, от нее исходит дразнящий запах разврата, мешающий спать всем мужчинам.
Кто-то мог сказать: «Почему Ты не вершишь справедливый Суд над блудницей, Господи? Да где же это видано — разврат среди паломников?» Но человек видит только то, что видит, а Господь зрит будущее. Слава Его Премудрости и долготерпению!
Корабль приплыл, и ноги паломников ступили на твердую землю. Ручейки людей потекли туда, где на месте искупительных Страданий возвышается царицей Еленой построенная церковь. Идет и Мария. Идет за компанию, а не по любви. Но Чья-то рука, которая тверже нагретого уличного камня, уперлась вдруг Марии в грудь и не пустила ее внутрь храма.
Там было недоумение и борьба. Потом — внутреннее прозрение и ужас. Потом — молитва Богородице, Чье имя так долго носилось без памяти о Ней. Потом Рука отнялась, и стало возможным войти в храм, чтобы склониться на том месте, откуда всем грешникам воссияло прощение.
Христу в день страданий мешала видеть кровь, заливавшая глаза. Марии мешали видеть слезы. В слезах она ушла из храма, в слезах переправилась через Иордан. И сколько теперь нужно плакать, чтобы смыть с себя накопленную за долгие годы нечистоту? А переставать плакать нельзя. Как только источник слез пересохнет, воспоминания воскреснут и помыслы упрутся в душевный дом, как злые порывы ветра. Помыслы будут гнать человека назад — в мир, будут рисовать ужасы одинокой жизни, будут вгрызаться в душу, как хищники — в загнанное животное.
Надо плакать. Слезы и омоют, и утешат, и защитят. И она плакала. Долгие годы.
Мы встречаем Марию спустя много времени святой, состарившейся женщиной, молящейся о всем мире, желающей причаститься, чувствующей близкое время исхода. Она цитирует Писания, не читавши книг; она поднимается на локоть от земли при молитве; она знает по имени и Зосиму, и игумена его монастыря. Ах, как прекрасна святость! Как манит и влечет к себе ее образ. Но чем куплена она? Что отдано взамен за прощение грехов и пришедшую уже после силу чудотворений? Проживи мы один день рядом с Марией и так, как она, на следующее же утро мы бежали бы в сторону ближайшего селения и вряд ли бы опять вернулись.
О, лукавый род и поколение духовных пленников. Вся наша вера в том, что мы убаюкиваем себя надеждой на прощение и грешить не перестаем. Царствовать, не распинаясь — наше сокровенное желание.
Блуда в мире всегда было много. Блуд кажется таким неизбежным и вездесущим, что люди разводят руками и говорят: «А как иначе?» Но вместе с тем, именно в сердце блудника живет великая жажда покаяния и Божьего прощения. Если кто-нибудь и готов ползти на коленях к Иисусу и мыть Ему ноги слезами, то это именно блудом стократно осквернившийся человек. Остальным легче придумать себе оправдания. Остальные даже пробуют чем-то гордиться.
Конечно, на армию служителей разврата всегда найдется лишь одна Мария. Да и то, найдется ли?
Но покаяние продолжает возвещаться в мире, и покаявшиеся мытари и блудницы, как и прежде, раньше, чем фарисеи, входят в Царство Небесное. Так должно быть до дня последнего Суда.
Только Ты, Милосердный Господи, пришедший не к здоровым, но к больным, не переставай упираться невидимой рукой в грудь очередного развратника или развратницы. Не переставай, хотя бы по временам, останавливать, кого Сам знаешь, на церковном пороге, чтобы падала у нас с очей пелена, чтобы просыпалась совесть, чтобы начинали литься покаянные слезы.
И ты, о преподобная мати, Богородице тезоименитая, молись за нас всех, просим тебя усердно. Потому что редко можно найти человека, не носящего гной блуда в костях своих, и никто, так как ты не помолится Богу за кающегося блудника или блудницу.
Помазание (29 марта 2012г.)
Каждый из вас, приняв семикратное помазание освященным елеем, похож сейчас на того человека, о котором говорится в Евангелии: «Главу твою помажь и лицо твое умой» (См. Мф. 6:17) Лица мы должны умыть в тайных молитвах — слезами, а главы наши только что помазала Церковь, чтобы сообщить нам врачующую благодать Духа.
Соборование в Киево-Печерской Лавре.
Сейчас видно, что все мы — помазанники, подобно тому, как и Господь наш — Помазанник, то есть Христос.
«Раз Он — Великая Рыба», — говорит Тертуллиан, имея в виду, что слова «Иисус Христос Божий Сын Спаситель» образуют по-гречески аббревиатуру — «рыба», — «то значит и мы — рыбки, рожденные Его благодатью в воде Крещения»
А раз Он — Помазанник, то есть Христос, то и мы помазаны благодатью, то есть — христиане.
О том, что Он помазан, пророчески говорит псалом: «помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих» (Пс. 44:8) А то, что и мы в Нем помазаны, видим сегодня, поскольку принятое нами Таинство, «Это — как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Аронову, стекающий на края одежды его» (Пс.132:2)
Кого в древности помазывали, освящали возливанием елея? Царей и священников.
Царь ли Христос, Господь наш? Несомненно — Царь. Он царствует над миром видимым и невидимым, над миром одушевленным и неодушевленным. Царство Его — Царство всех веков и владычество Его во всяком роде и роде. Демоны бегают от Его голоса, вода под Ним отвердевает, пища в Его руках умножается, и сама смерть Ему противиться не может. Если же и не все добровольно под руку Его склоняются, то это оттого, что Он ждет от людей веры и послушания, но не спешит карать непокорных. Для этих последних Царство Его «не от мира сего» (Ин.18:36) Но для уверовавших Он — уже Царь, ныне и вовеки. Уверовавшие, вслед за Фомой, уже говорят Ему: «Господь мой и Бог мой» (Ин.20:28)
Итак, Христос — Царь. Но священник ли? Да, и не просто священник, но «Первосвященник будущих благ», Который «однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9:11-12) Христос однажды совершил Священство Крестное и принес Себя в Жертву, а ныне Он «предстал за нас пред лице Божие» (Евр. 9:24) и есть «Ходатай нового завета».
Он — Царь и Священник, изобильно помазанный благодатью равночестного Духа. Мы в Нем должны царствовать и священствовать, на что и получаем Того же Духа благодать. За это со временем и возблагодарим Его, как сказано: «Ты искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему» (См. Откр. 5:9-10)
Он царствует над миром и жертвует Собою ради нас. Мы должны царствовать над грехом и страстями, и жертвовать собою ради Него. Вот радостная встреча двух священств, которые не есть два, но одно, поскольку наше священство только во Христе возможно.
Итак, пока масло не впиталось в кожу или не высохло, пока блестят свежестью помазания лица ваши, поспешим повторить: мы должны царствовать н