Самое время напомнить себе некоторые подготовительные чтения к Великому посту — притчу о мытаре и фарисее и притчу о блудном сыне. Свои грехи знай, о своих ранах болезнуй, только на себя жалуйся и ничем не хвались. Это — первое.
А второе — приближается время возврата в Отчий дом. Время пиршества и праздника, где будет и упитанный Телец, и новая одежда, и много праздничных восклицаний. Приближается Пасхальная ночь, а вместе с ней — подлинный смысл жизни.
На Страстной неделе уже нельзя будет ничего «своего» просить. Нужно будет именно предстоять Кресту. И сердце у человека, стоящего под Крестом, должно быть так же растерзано, как у Матери и любимого ученика. Все, что было до этого, было лишь приготовлением.
«Научи нас молиться», — нужно часто просить Христа вместе с Его апостолами. Но на каком-то этапе нужно дозреть и до того, чтобы просить словами Святителя Филарета: «Сам во мне молись».
Десять дев (10 апреля 2012г.)
Среди чтений Великого вторника есть притча о десяти девах.
Лампады, масло, сон, ожидание Жениха. Одна из песен вседневной полуночницы взята по смыслу отсюда. «Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб его же обрящет бдяща». Там еще говорится: «Блюди убо, душе, да не сном отяготишься» А вот те девы как раз «задремали и уснули». Уснули и мудрые, и не мудрые. Уснули потому, что «жених замедлил» (Мф. 25:5)
Как важно здесь каждое слово! «Жених замедлил». Полстраницы выше в притче о неверном управляющем Господь вкладывает в уста злого раба такие слова: «Не скоро придет господин мой» (Мф. 24:48) Эти слова произносятся злым рабом для того, чтобы дать себе вольную на пьянство и бесчинство. И в послании апостола Петра говорится, что некие «наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям» будут говорить: «где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как начали умирать отцы, от начала творения, все остается так же» (2 Пет. 3:3)
То есть Господь часто говорит нам «бодрствуйте», а Сам намеренно медлит, закаляя веру одних и обличая неверие других. Одни заслуживают венцы долготерпением, другие обнажают гнилое нутро нетерпеливостью и отказываются от веры. Вместе с тем Божие замедление есть делом любви, поскольку нужно дать шанс спастись всем, кто хочет спастись, и эта задержка второго пришествия называется «благостью, которая на покаяние меня ведет».
Итак, девы уснули. Сначала «задремали», и начали, вероятно, зевать. И первый порыв радостного ожидания сменился ожиданием терпеливым. А потом пришла усталость, и стали слипаться глаза, причем — у всех, и затем — сон.
Это двоякий сон. Во-первых, смертный. Мы ведь не зря называем умерших — усопшими. И Христовы уста о мертвой дочери Иаира сказали: «Она не умерла, но спит» (Лук. 8:52) Множество христиан умерло, не дождавшись при жизни пришествия Христа на суд. Они уснули смертным сном в ожидании дня Воскресения, и когда Господь воззовет их из гробов их, они поправят свои светильники.
Горящий или потухший светильник есть тайна сердца, по которой мы будем судимы.
Погасший светильник есть подобие каменистой земли, на которой что-то выросло, но быстро увяло, не имея глубины. А заправленная маслом лампада есть подобие земли доброй, приносящей плод в сто, или шестьдесят, или тридцать раз. Поскольку спали все, то скудость и полнота масла в лампадах проявляли прежние, ранее понесенные труды. Вот в этом смысле и сказал некто из древних: «Умножай молитвы и труды, когда ты помнишь Господа, чтобы Он тебя не забыл, когда ты Его забудешь»
Второй смысл сна проще. Это просто сон. Просто, но и не просто. Человек спит не только потому что сильно устал. Иногда он спит от уныния. Иногда тяжелый сон смыкает ему очи как раз в то время, когда нужно быть особенно бодрым. Бывает, что человек непреодолимо зевает в храме, но бодренько носится по мирским делам. Так, побежденные немощью, спали апостолы в Гефсимании, хотя Христос просил их бодрствовать с Ним и молиться. Даже от избытка благодати можно впасть в сон, потому что душа не выдерживает неземной силы и спасается сном в это время. Этим сном спали на Фаворе те же апостолы, что уснули в Гефсимании. «Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним» (Лук. 9:32)
Итак, десять уснувших дев есть образ всей полноты уверовавших в Господа людей, которые спят или тяжким сном уныния, или от естественной усталости, или смертным сном. Все они будут пробуждены неким криком, который еще именуется «гласом Архангела и трубой Божией» (1 Фес. 4:16). В это время мы уже не сможем разбогатеть милостыней. Всякий будет обеспокоен светом собственного светильника, и маслом делиться не сможет. Притча оканчивается Христовым повелением «Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий» (Мф. 25:13)
Это бодрствование должно быть противоположностью и мирской расслабленности, которая овладела миллионами. А еще — противоположностью той псевдохристанской уверенности в своей, якобы, окончательной спасенности, характерной для людей, выдавливающих из себя счастливые улыбки по поводу и без повода.
Сказанное Господом, да закрепится в сознании словами апостола: «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды. Все у вас да будет с любовью» (2 Кор. 16:13-14)
Первая строчка (11 апреля 2012г.)
Речь — о молитве святого Ефрема, чтение которой скоро надолго пресечется. «Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми».
Хочется представить образ человека, который допросился до обладания желаемым. Каков будет этот человек?
Он не будет праздным, а значит, по необходимости будет трудолюбцем, отдыхающим за сменой полезных занятий. Он не будет уныл, но весел в Духе, что будет лучшей проповедью Христа. Вы видели радостных монахов или просто христиан со светлыми лицами? Я видел и хочу сказать, что они светящимися глазами говорят о Христе больше книг и лучше слов. Чрезмерная же и постоянная печаль не есть от Бога, но есть признак нераскаянности.
Далее, сей неунывающий трудолюбец будет бежать от первых мест и занимать последние, как и сказано в слове. Власть не будет нужна ему, и необходимость командовать другими он воспримет как крест или наказание. И, наконец, он будет благоразумно молчалив. Не только гнилое, но и праздное слово из его уст мы не услышим. Таков прекрасный образ человека, молившегося молитвой Ефрема Сирина и воплотившего просимое в первой строчке в жизнь. Только в первой строчке!
Все это есть в посланиях апостола Павла: «Трудитесь своими руками»; «всегда радуйтесь»; «повинуйтесь друг другу в страхе Божием» и «всякое слово гнилое да не исходит из уст ваших». То есть нравственное учение святого Ефрема, кратко изложенное в его молитве, есть плод Того же Духа, что и послания апостола языков. И я хочу быть трудолюбивым, радостным, скупым на слова и не лезущим в командиры. Да и все должны хотеть. Значит, нужно с максимальным вниманием и внутренним усилием читать эту молитву в скудные дни, оставшиеся для ее произнесения.
Еще хочется проследить связь между грехами, просьба об избавлении от которых содержится все в той же первой строчке.
Первое и четвертое — праздность и празднословие — связаны между собой? По-моему, еще как! Только тот, кто ничего полезного не делает, и наполняет воздух словесным мусором. Основательные же знатоки своего дела всегда процеживают редкие слова, словно метят не в бровь, а в глаз. Эта словесная скупость является обратной стороной полезной занятости. Так что трудолюбец молчит, поет или молится, а праздный человек ищет кого-то, чтобы почесать языками на пару и скрасить празднословием унылые будни.
Опять таки, уныние с праздностью связаны? Связаны. Амвросий Оптинский говорил: «Скука — унынию внука, а лени — дочь». То есть уныние рождает лень, а лень, в свою очередь, рождает скуку. Начни полезно трудиться — и мир не будет тебе скушен так, как был он скушен согрешившему и в идолопоклонство впавшему Соломону.
Особые отношения интимно связывают празднословие с любоначалием, то есть третьего и четвертого «духов». Кто хочет властвовать, тот должен много говорить, должен обещать, должен хвалить себя, должен словами, как красками, рисовать в воздухе миражи прекрасного будущего.
В демократических странах процедуре выборов предшествует процедура дебатов, предвыборных компаний и прочей болтовни, призванной расхвалить себя и опорочить рядом стоящего соискателя. И всей этой болтовни, в необходимости которой нас почти убедили, должно быть так много, что приходится нанимать целые армии пишущих, шепчущих и кричащих существ, готовых служить своему боссу и мозгами, и голосом. Никакая форма власти, кроме демократической, не делает столь очевидной связь между любоначалием и празднословием.
И любоначалие всегда связано с унынием. Рождаясь от гордости, желание властвовать никогда не даст человеку покоя. Обойдут его на дистанции или другим достанется больше славы — свет будет ему не мил. Если же он залезет выше всех, то, во-первых, останется один в разреженном воздухе власти, во-вторых, принужден будет сказать все те же соломоновы слова о «суете сует», поскольку душа продолжит оставаться голодной.
Все страсти связаны и скреплены, как звенья в цепи. Все люди закованы в свои страсти, носят их на себе, словно кандалы, и гремят ими при каждом движении. Звон этих кандалов слышен не в мире людей, но в мире ангелов и для сердечных ушей, то есть для совести. Может быть, для ангельских глаз вся наша жизнь есть лишь нескончаемая вереница закованных в цепи людей. Все бредут покорно, как по Владимирскому тракту в Сибирь во времена оны, и голова колонны из-за многолюдства теряется за горизонтом, так же, как и хвост, только с противоположной стороны.
Но есть люди, которые выскакивают из обреченного каторжного шествия. Они поднимают к небу свои цепи, словно просят Живущего на небеси разрубить эти кандалы. И просьбы некоторых исполняются мгновенно, а некоторым приходится просить дольше и настойчивей. Просят все одними и теми же словами: «Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми».