То ли дело жители района, соседствующего с аэропортом. Ни тебе бомжей, ни тебе прочей привокзальной публики. Только машины плотным потоком стремятся из города в терминалы и обратно. Вместо железного лязга на стыках — благородные белые полосы в синем небе. Внутри — суетно, но порядочно, и кофе в баре за 50 гривен за чашку. Аэропорт — это чистота. Аэропорт — это технологический восторг и опрятность. Короче — цивилизация.
Как-то поздним осенним вечером в окно священника, жившего вблизи аэропорта, постучали. Пусть мы еще не живем так, как живут в элитных домах Манхэттена, но все же и у нас есть дверные звонки. Зачем стучать в стекло костяшками пальцев, словно мы не в XXI веке живем? Так думал священник, выглядывая в окно и, как водится при этом, глядя мимо того, кто стучал. Наконец их взгляды встретились. Тот, кто стучал, стоял в осенней тьме и хорошо видел хозяина. Он был довольно молод и хорошо одет, что не было заметно при взгляде из дома. А хозяин дома стоял внутри, одетый в майку с надписью «Динамо Киев». Он стоял в тепле, на кухонном свету по ту сторону стекла и, щурясь, смотрел на человека на улице. Окно открылось.
— Чего вам?
— Мне нужно срочно окрестить младенца.
— Что за срочность? Приходите завтра. Сегодня уже поздно.
— Завтра я не могу. Мне нужно улетать через три часа. Если можно — сегодня, сейчас. Я отблагодарю, только потом. При мне нет наличных. Через три дня я вернусь и обязательно отблагодарю. Пожалуйста. Это очень надо.
Священник — не ангел и ангелом быть не обязан. Он простой человек, облеченный непростой властью и особой силой, но все же — человек. У него есть дети и жена, а тот, кто знает, что такое «дети и жена», представляет себе, сколько сложных вещей прячется за этими краткими словами. Короче, священник нашел аргументы, чтобы отказать нежданному гостю. Их диалог закончился, и вскоре в окно еще одного священника в этом пригороде (а там их больше, чем один) постучали.
И в этом доме, по причине позднего времени, отсутствия предварительной записи, сложностей с восприемниками и прочими формальными неурядицами, проситель получил твердый, но вежливый отказ. Такие же отказы, приправленные просьбой прийти завтра, прослушать приготовительную беседу и проч., проситель услышал еще в нескольких домах (священников в пригороде больше, чем два). И все же — о, чудо! — нашелся иерей, изъявивший согласие окрестить дитя. Он был довольно молод и во время разговора что-то жевал (видно, встал из-за стола), но быстро понял, что разговоры неуместны, оделся, собрался и пошел на требу.
Вскоре в гостиничном номере аэропорта под радостные улыбки родителей был крещен и миропомазан по православному чину двухнедельный мальчонка милейшей внешности. Родители срочно крещенного первенца, по всему видать, не были бедными, но наличности действительно в карманах у них не было. Поэтому папа, рассыпаясь в благодарностях, обещал вскоре священника щедро отблагодарить. Тот щек не надувал и грустным от отсутствия лишней купюры не казался. Он (по всему было видно) хотел скорее вернуться домой и засесть за недоеденный ужин. Бог милостив, и вскоре его желание действительно исполнилось.
Самолеты продолжали регулярно чертить белые линии в синем небе, а если небо затягивалось облаками, самолеты проворно ныряли в них и после бесстрашно выныривали. Местные люди привычно работали на таможне, в билетных кассах, на парковках и за рулем маршруток, обслуживая нужды прилетающих и улетающих. И духовенство привычно обслуживало духовные нужды населения, жившего вблизи международного аэропорта. Только одно обстоятельство начало смущать привычное движение жизни. Молодой священник (тот, что согласился срочно крестить малыша) ни с того ни с сего вдруг переехал в новый дом в просторную квартиру. Мало того, он еще пересел и на новую машину. И все это произошло так внезапно, что маститое духовенство пожимало плечами: «Откуда такой успех? Кто его спонсор? Чем он заслужил такую милость?»
Вопросы свистели, «как пули у виска» в известной песне Рождественского из фильма про Штирлица. А ларчик просто открывался, и секрета в общем-то не было вовсе. Просто молодой попик не был бо лт л ив, равно как и его мо л одая супруга.
Тот ночной гость действительно вскоре вернулся. Не через пару дней, правда, а позже. Но его и не ждали особо. «Вернется — не вернется, — думал батюшка, — какая разница? Дите крещено. Слава Богу». Но тот вернулся. И не один, а с ключами от новой квартиры. Это был один из тех людей, который мог бы многим людям купить квартиры, но, встречая в жизни чаще всего корысть и зависть, временами жалел даже рубля для нищего. Молодой священник по-доброму удивил его и обрадовал. Он просто потряс его простотой и безотказностью. Весь нерастраченный жар желания делать добро тот человек направил теперь на своего ночного благодетеля. И вот вскоре батюшка уже ночевал в новой квартире, а днем рулил в кабине хорошего автомобиля. Вокруг него, конечно, клубилось недоумение одних и зависть других. Вокруг него сплетались домыслы и выковыривались из носа догадки. Но тот, кто сумел отблагодарить достойного человека, умел и рты закрывать тем, кто открывает их не вовремя. А сильных людей у нас побаиваются. Короче, все было нормально.
В этой кратчайшей и достовернейшей истории столько морали, что в двух ведрах не унесешь. И формулировать выводы вслух как-то уж очень оскорбительно. Читатель и так все, наверное, понял. И даже больше понял, чем сам писатель в записанной им истории понял. Но кое-кто так ничего и не понял. Интересно, понял ли читатель, кто же это ничего не понял?
Чтобы жизнь не стала проклятием… (9 октября 2012г.)
Протоиерей Андрей Ткачев о псевдотворчестве и творчестве истинном, педагогике радостных открытий, сложности и опасности всего полезного — и о том, как выжить и жить в том мире, который мы сами для себя создали.
В Символе веры Господь Бог называется Творцом, а по-гречески — Поэтом Неба и земли. Поэт Неба и земли. Сочинитель. В молитвах Крещения священник говорит, что Господь Бог «от четырех стихий тварь сочинил и четырьми времени круг лета венчал еси».
Этот Поэт неба и земли, сотворив человека, наделив его своим образом и подобием, очевидно, и нас делает в некотором роде поэтами, изначально задает человеку высокое свойство, о котором Пушкин говорил: «мы рождены для звуков сладких и молитв». Сладкие звуки и молитвы — это и есть творческий подход к жизни. Вот давайте о нем и поговорим.
Если Бог — Творец, Поэт Неба и земли и души человеческой, «Душа души моей», как говорил Державин, а человек — образ Его, то Господь Себя изображает во мне, как солнце в капле вод. И мне тоже нужно быть творцом.
В современном же мире мы наблюдаем полную противоположность. Современное творчество принимает все более и более деструктивные, наглые, обезьяньи повадки и ужимки.
Помните преамбулу к сказке о Снежной королеве? Некие тролли изобрели зеркало, в котором все безобразно отображалось. Троллей это ужасно веселило. И они, захотев посмеяться над Богом, потащили это зеркало к Его престолу. Но зеркало разбилось на тысячи мелких осколков, некоторые из которых попали людям в глаза, и они увидели картину мира изменившейся.
Так вот, современное творчество — это все больше и больше троллевы забавы: посмеяться над Творцом, ничего не создавая, испортить то, что создали другие, обсмеять, опорочить, идейно оплевать то, что для других является предметом благоговейного поклонения или уважения, сказать людям, что алтари опустели, огонь на них потух, святынь нет, нет вообще ничего святого, осталось только посмеяться. Когда же и смеяться сил не останется, остается только в петлю полезть. Таков последний финал современного постмодернистского мышления.
На фоне такого подхода нам предстоит открыть для себя заново множество радостных вещей.
Например, чего сейчас нет в школе, например. Знаменитый педагог Василий Сухомлинский проводил с детьми урок «Путь зернышка». Каждый ребенок сажал на школьном приусадебном участке зернышко, наблюдал, как оно растет, давал ему вырасти, оберегал его, дожидался, пока оно станет колосочком, снимал с этого колосочка маленький урожайчик в пять-шесть-семь зернышек, молол его на маленькой мельничке и наконец пек маленький бубличек.
Для школьников это было великое чудо: путешествие зернышка от земли до стола они совершали своими собственными руками. Потом, говорил Сухомлинский, эти дети не только не бросали хлеб на пол, но и вообще вкладывали ум в то, чем пользовались.
Бесовское мировоззрение — это мировоззрение существа, которое ничего не творило, которому ничего не жалко. Бес ни для кого отцом не является и ничего во всей природе благословить не хотел. Ему совершенно безразлично, куда плюнуть.
А человеку нужно вложить ум в то, чем он пользуется, потому что человеческая жизнь сложна, вкусна и красива. Обязательно сложна! Начиная от пуговицы, которая пришита к пиджаку, заканчивая ботинками на ногах, мобильным телефоном в кармане, часами на руках, спутником, который транслирует телеканалы — в человеческом мире все ужасно сложно. Это нужно по крайней мере ценить. Нужно по крайней мере дать себе умную задачу удивиться — как много труда нужно для того, чтобы придумать это, создать и поставить мне на службу.
Человек живет в двух мирах. Первый мир — это природа: земля, воздух, вода-то, что мы не творили. Второй мир — цивилизация, внутри которой живет человек: асфальт, бетон, выструганное дерево, покрашенная доска, сшитое одеяло. Пожалуй, первый момент человеческого творчества: понять, насколько сложен второй человеческий мир.
Задача всех педагогов и родителей — дать понять маленьким детям и себе самому, как сложен и как дорого дан человеку тот относительный комфорт, которым каждый из нас пользуется. Это необходимо, чтобы ценить плоды чужого труда и чтобы хотя бы их поддерживать, если не умножать.