Наше КПД, как для паровоза, — 5 процентов (14 апреля 2013г.)
Наш собеседник — не просто интеллектуал и эрудит, не просто профессиональный журналист, писатель и богослов, он яркий пример христианина, всецело посвятившего себя служению Богу и людям…
Каждая встреча с протоиереем Андреем Ткачевым, будь то на страницах его книг или в интернет-пространстве, рождает жажду слышания Слова Божьего. В давние времена люди проходили тысячу верст, чтобы послушать духовной мудрости. Они истаптывали обувь, минуя города и пустыни, мучились жаждой и спали под открытым небом. И все ради того, чтобы услышать мудрые слова о Главном. «От избытка сердца уста глаголют», сказано в Писании. Именно это я почувствовала, общаясь с отцом Андреем. Касаясь вопросов современного бытия, меня поразила невероятная открытость собеседника, а глубина суждений заставила задуматься о многом.
Отец Андрей, какие интересные места, на Ваш взгляд, стоит посетить на Украине?
Есть любители проторенных маршрутов. Есть маршруты нехоженные. А значит есть и любители нехоженных маршрутов.
Скажем, в Лавре надо побывать каждому православному человеку, если есть возможность, конечно. Киев — это русский Иерусалим, и в пещеры спуститься хотя бы раз в жизни хорошо было бы. Пещеры Лавры Киевской — это та святыня, в которую нужно погрузиться однажды, погрузиться в этот благословенный мрак, и там провести долгие часы молитвенного обхождения святых мощей угодников Божиих. Но есть и нехоженные маршруты. Они есть в каждом городе и их очень много.
Любой город нашей страны по-своему интересен. Корень государственности русской — город Любеч, что недалеко от Чернигова. Захудалый, ничтожный, говоря по-мирскому, городишко, в котором все на белорусском суржике разговаривают. Белорусская граница — через реку. Это — родина Антония Печерского, оттуда он по реке путешествовал в Константинополь и дальше на Афон. Там есть пещеры Антониевые, первые, которые он выкопал. В этом городе происходил первый объединительный собор князей, и князья целовали крест, договариваясь не вступать в чужие пределы и не вмешиваться в чужие вотчины. Это — родина русской государственности, и мало кто знает об этом. В окрестностях этого города бил Ярослав Святополка, равно как и нередко били наших печенеги. Очень насыщеное историческими событиями место. И сам Чернигов по себе прекрасен, даже до удивления.
Любой город вот так же по-своему прекрасен. Почему бы туристу не посетить Винницу с ее музеями или ставкой Гитлера Верфольф, не посмотреть эти обломки бетонные? Там была Восточная ставка фюрера во Вторую Мировую Войну. Интересно ведь. Или Бердичев, где Костел Св. Варвары. Там Бальзак венчался с Эвелиной Ганской. По-своему интересны и Черновцы, и Могилев-Подольский, и Каменец-Подольский, где одна из самых древних крепостей стоит до днесь. А Крым? Он весь — жемчужина. Там и царские дворцы, и монастыри скальные: Свято-Успенский в Бахчисарае, Свято-Клементовский под Инкерманом. Оттуда, приехав, уезжать не захочешь. Украина настолько огромна, и настолько богата, в части монастырской, в части храмовой, в части музейной, в части этнографической, — что вам сказать. Почему бы хоть в Диканьку не поехать, гоголевские места не посетить. А на Харьковщине посетить сковородинские места.
Все зависит от широты кругозора человека. Для него мир интересен становится не по мере того, что он хочет увидеть, а исходя из того, что он знает или хочет знать. Дуралею, который наполовину «деревянный» — ему надо ехать туда, куда все едут. Если он в Иерусалим приехал, то обязательно пойдет записочку сунуть в отверстия Стены Плача, сувенирчик купит, вместе со всеми походит пощелкает фотоаппаратом. Дескать: вот Елеонская гора. И ничего личного, глубокого, настоящего. В меру примитивности и маршруты таковы. Но в меру заинтересованности, в меру широты и богатства внутреннего мира и маршруты будут иные. Всегда, если у тебя есть много точек соприкосновений с внешним миром, то у тебя вопрос качественного путешествия будет сходиться только к деньгам и свободному времени. В меру внутренней раскрытости человека мир превращается для него в загадку, в сказку. Поэтому путешествия будут интересны у тех, кто сам по себе интересен. А дураку — оно все едино, как свинье из басни Крылова: на заднем дворе грязь у барина и у крестьянина одинакова.
Нельзя смысл путешествия заключать в том, чтобы накупить сувениров на холодильник да свою физиономию нафотографировать на фоне всяких пирамид. Нельзя весь смысл перемещений по свету свести к фразе: «Я там был». Когда же человек изнутри разноцветен, как радуга, тогда ему везде есть пища для ума и сердца. Может быть тогда ему и путешествовать не надо. (смеется) И в этом заключается благословенная противоречивость жизни. Так, например, Алескандр Сергеевич Пушкин никогда не покидал пределы Российской империи.
Мне, кстати, очень жаль экскурсоводов. Они, как правило, любят свое дело, годами, как мышки, в тишине сидят над архивами, и каждую картину или экспонат знают до мельчайшей трещинки. Они готовы не лекцию прочесть, а песнь лебединую пропеть, но это же никому не надо. Мне стало однажды очень жалко этих многознающих людей, потому что знают-то они много, но некому бывает это знание передать. Это ужасно. Когда есть знания, есть постижение проблем, есть ответы серьезные, есть вспышки ярких мыслей, есть вещи, способные тебя согреть, удивить, развернуть в какую-то неизвестную сторону, дать тебе пищу для ума, чтобы ты потом думал об этом — но некому рассказывать. Вот печаль какая.
Какая поездка или паломничество в Вашей жизни оставили глубокий след в памяти?
Совершенно особенно мне помнятся мои путешествия в бытность учебы в Москве курсантом. Я несколько раз позволял себе путешествия по Золотому Кольцу совершенным бомжом, вслепую. На автовокзале покупал билет, мчался неизвестно куда, во Владимир или Суздаль, и там проводил полдня, иногда — ночь, потом садился на автобус и ехал обратно. Эти путешествия мне очень запомнились. Они всегда были полны самых феерических открытий. Недавно мы были с женой в Константинополе и я получил нокаут. Меня этот город просто сразил, жизнь получила совершенно другой вкус. После возвращения из Константинополя я прикоснулся к огромному количеству идей, которые до конца еще не понял и вряд ли пойму до конца жизни. Я прикоснулся к монументальной, но хрупкой истории мира, и к той жуткой катастрофе, которая произошла с великим городом. Катастрофа эта продолжается и поныне.
Это мусульманская страна?
Это светская мусульманская страна. Но, прочь от этой темы, ибо она глубока. Еще я страшно люблю Питер. За пять или шесть раз, которые я там был, моя любовь не пропадает, но меняет цвет и форму и усиливается по качеству. Ужасно его люблю и он меня ужасно мучит. Вообще, все, кто любят тебя, тебя мучат и ты их мучишь. И меня очень мучит Питер. Это город, в котором расцветает все буйным цветом, как вблизи ядерного реактора. Все таланты расцветают в нем, и все пороки. Я это очень чувствую, и ужасно его люблю. Здесь не грамматическая ошибка, действительно ужасно. И, судя по всему, и он меня любит. Вся история питерская мне сильно близка. Люблю Достоевского, и Бродского, и Иоанна Крондштатского. Вообще вода и камень помноженные на холод с добавлением святости, это — Питер. Он неестественно красив и неестественно широк. Вода и камень в нем возникли по причуде одного человека и совместились вместе. Любое путешествие в Питер для меня откровение.
А если брать по-глобальному, то я очень непутешествующий человек, очень тяжелый на подъем. Для меня встать и поехать. мука. Если бы я хотел путешествовать, я бы уже давно запутешествовался. Но, послушайте, если я побывал в Иерусалиме, а во мне ничто не щелкнуло и кардинально не поломалось, то какая разница на самом деле, в Иерусалиме я был или в Вишневом под Киевом?! Мы ведь не меняемся! Ездим, болтаем, гордимся и не меняемся!
Целевое полагание определяет качество путешествия. Люди ведь пешком ходили в тот же Иерусалим или на Афон, ноги стирали до костей, Псалтырь наизусть выучивали, пока доходили. А мы ничего не делаем. Я считаю, что человек вообще совершает невероятные путешествия от момента зачатия до момента рождения, за ничтожные девять месяцев вся вселенная, в рамках одного человека, фонтанирует невероятными изменениями. Клеточки делятся, умножаются, формируются, происходит творение нового мира. Потом человек рождается и первые годы его жизни — это самые важные годы, он начинает ползать, ходить, разговаривать, режутся зубы. Это целая вселенная, и дальше мы уже тратим накопленное в первые 10 лет жизни. Мы уже набираем высоту, летим на этой высоте и выше подняться не сможем. Самые сильные путешествия в нас уже завершились — это от зачатия до рождения, и от года до пяти. Потом у нас происходят путешествия вглубь себя — от неверия к вере, от греха к покаянию, из своего болота вонючего к Сладчайшему Господу Иисусу Христу. Потом у нас будет еще великое путешествие к смерти, и это будет грандиозное паломничество. Все остальное — это забавы взрослых людей. У взрослых ведь тоже есть игрушки, только они дороже.
Скажите, православные украинцы и православные русские верят одинаково или мы все таки разные?
Как люди верующие и пребывающие в благодати, мы одинаковые. Благодать важна. Мудрецы языческие спросили как-то египетских монахов: «Вот скажите, мы не женаты, тоже едим сухой хлеб, как и вы. Чем мы отличаемся от вас?». Монахи сказали: «Мы уповаем на Бога и пребываем в благодати». Мудрецы послушали и ответили: «Да, этого у нас нет». Христианское житие — это упование на Бога и пребывание в благодати. Внешних признаков христианства — их очень много, их можно копировать, повторять, этим, собственно, характеризуются все расколы и ереси. Они копируют внешность и обманывают простодушных. Но это бесплодно. А вот упование на Бога и пребывание в благодати — это высокая вещь. Тогда нет разницы между православным христианином в Кении, Танзании, Северной Америке или в Полтавской области.