«Эта страна чудес рядом с нами, просто зачастую мы не ее замечаем, — рассказывает руководитель издательства Сретенского монастыря иеромонах Симеон (Томачинский), приехавший на церемонию поддержать отца Андрея. — И вовсе необязательно проваливаться в кроличью нору, как Алиса из Зазеркалья, чтобы оказаться в этой дивной стране. Нужно обратиться к Богу, и чудеса действительно начнут совершаться».
«Я очень рад, что именно эта книга была так высоко оценена публикой, — также отметил отец Симеон. — Я почитаю отца Андрея как замечательного автора, художника слова, примера в этом отношении для священников и всех пишущих людей, потому что ежедневно он пишет по две, а то и три статьи или эссе. Это притом, что он человек семейный, воспитывает четырех детей. И не просто формально пишет, а всегда в текстах отца Андрея присутствует свежая мысль, оригинальный взгляд, нестандартный подход к известным предметам. Поэтому его всегда необыкновенно интересно читать. Сборник “Страна чудес и другие рассказы” очень хорошо сложился: здесь есть и притчи, и рассказы, и небольшие очерки. Отец Андрей действительно открывает читателю страну чудес, которую многие из наших соотечественников обнаружили для себя после знакомства с книгой архимандрита Тихона “Несвятые святые” и теперь рады продолжить это общение с помощью книги отца Андрея».
Сегодня полки книжных магазинов буквально ломятся от изобилия литературы различной духовной направленности. Вперемешку с православными изданиями лежат книги по эзотерике, астрологии, нумерологии, хиромантии и т. п. «Действительно, традиционные книжные магазины практически не умеют работать с православной литературой, не знают, как правильно ее подавать, продвигать, делать выкладку, — говорит отец Симеон. — Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность холдингу ozon.ru за то, что они одними из первых на книжном рынке развели понятия православия и эзотерики, нашли правильные маркетинговые механизмы для того, чтобы заинтересовать читателя православной литературой. И делается это не искусственно, а на самом деле отражается реальное состояние умов на сегодняшний день. Чувствуется, что в “Озоне” ориентированы не только на зарабатывание денег, — здесь любят и ценят тот продукт, который предлагают читателю».
«Для меня вручение этой премии нашему автору, — подытожил отец Симеон, — не просто галочка в издательской деятельности, а показатель разворота общества в сторону духовных вопросов, в сторону тех авторов, которые заслуживают того, чтобы их искали, изучали, обсуждали, даже спорили с ними. Отец Андрей написал множество книг, рассказов, статей, и очень приятно, что именно благодаря сборнику “Страна чудес”, вышедшему в нашем издательстве, он, наконец, стал известен широкой аудитории. Это означает, что ему удалось проложить дорогу к сердцам людей».
Храмы Милана (8 ноября 2013г.)
Есть у Чаадаева мысль: обмельчавшие поколения будущего в изумлении замрут перед величием храмов, построенных в прошлом. Замрут перед мыслью, эти храмы воздвигшей, и дерзанием духа, не угасавшим долгие столетия. Тогда, быть может, родятся у них тревожные, не бытовые вопросы, и вслед за поиском ответов придет обновление веры. Прав ли тот, кто «в Риме был бы Брут, в Афинах — Периклес»? Возможно. Я и сам думаю, что архитектурное величие есть лишь дорожный знак, указующий на внутренний мир ушедших поколений. И мысль эту подтверждает Миланский Дуомо.
Белый снаружи, как Сан-Марко, и темный внутри, почти как Нотр Дам, но веселее всё же благодаря множеству витражей. Контраст белого фасада с темным интерьером, наверное, сознателен. Снаружи, мол, радуйся, а внутри молись, сосредоточивайся. Гуляя по наружному периметру, проверь себя на знание библейских сюжетов. Вот уж где камень заговорил, а резчики не поленились. Конечно, есть Самсон, побеждающий льва. Конечно, есть Авраам с ножом и Исаак на жертвеннике. Но есть еще и Ревекка, дающая пить Элиезеру, и Иудифь с головой Олоферна, и Иаков, борющийся с Ангелом. Короче, вся Библия в лицах здесь есть — и даже больше, потому что есть еще и рыцари, бьющиеся с сарацинами, и святые, прославленные на весь мир. Дуомо снаружи — это закон Божий в камне. Ходи с детьми, показывай сюжеты и объясняй. На год работы хватит. Вспоминаю реплику Гюго, сказавшего, что величественные храмы перестали строить после изобретения книгопечатания. Раньше великая мысль искала воплотиться в здании, а потом — уместилась в книжке и легла на полку или в карман. Мысль из общего двигателя стала как бы частным делом, доступным для подчеркиваний и загибания страниц.
Со стыдом вспоминаю, как в отроческие годы ездил в Киев со школьной экскурсией и был в Софии. Боже! Какими варварами мы были тогда. Невольно думаю об этом, глядя на туристов. Не имея за спиной советского прошлого, многие туристы Запада, как и мы когда-то, не снимают кепок, не вынимают рук из карманов и ходят посвистывая с бессмысленной улыбкой на лице. При этом всюду — праздник фотовспышек.
Мраморный список миланских архиепископов на южной стене Дуомо. Мраморный список миланских архиепископов на южной стене Дуомо.
На стене справа от входа длинный список настоятелей Дуомо и епископов Милана. Такие списки в камне — традиция Запада, надо сказать — прекрасная. Бескультурье — это беспамятство, а память, цепкая и благодарная, — это и есть культура. Мы часто склонны тут же забывать всё, что было, оттого вчерашний день кажется седой древностью, а позавчерашний гибнет, как не бывший вовсе. Вот скажите, как звали деда вашего деда? Не знаете. И я не знаю. А тут знают всех настоятелей за многие сотни лет. Первый в местном списке стоит грек Анатолон (может, Анатолий?). Сама кафедра Милана рождена апостолом Варнавой (так написано). И всего в списке, доходящем до сегодняшних дней, 144 имени. Последнее имя — покойный кардинал Анжело Скола, архиепископ Милана. И мест еще осталось для имен десяти-двенадцати. Интересно, можно ли гадать о близости конца света по количеству оставшихся мест для имен? Наверняка, есть и здесь такие специалисты-эсхатологи, как у нас. Дескать, больше епископов не будет (места на плите нет) — значит, всё!
Могилы на полу. Завещать себя похоронить под ноги богомольцам всё же кое-чего стоит. Не в стену, а под ноги. Так часто хоронят и армяне своих предстоятелей. Есть такие примеры у грузин. Были так ли уж смиренны при жизни те, кто лег под ноги, — вопрос. Но сама традиция смиренна.
Скульптуры разительно отличны от икон. Икона всё скажет глазами, а статуя глазами ничего не скажет. Остается говорить жестами. Оттого статуи так страстно напряжены и неестественны в позах. Это их способ говорить с молящимися. И смиренный Амвросий превращается в гиганта, энергично выбрасывающего куда-то перед собой руку. А надпись у ног: «Я — Пастырь добрый» («Ego sum Pastor bonus»). Но есть здесь чудное Введение во храм. Маленькая трехлетняя Богородица, старенькие родители, архиерей вверху лестницы. Всё в белом камне и трогательно до удивления. И возле Распятия всегда хочется преклонить колени.
Дано мне знать, что Ты за нас страдал,
Но не дано всегда об этом помнить.
Чтоб помнить страсть Твою, мне нужен тайный труд…
Интересно, как здесь было всё, когда туристов не было или их количество в разы уступало нынешним наплывам?
Я пробую представить этот град
Без толп туристов (то есть без себя),
А только с теми, кто родился здесь,
Кто был намерен здесь же умереть
И (что немаловажно) здесь воскреснуть…
Обойдя собор подобием крестного хода, поднимаемся на крышу Дуомо. Тончайшая резьба на страшной высоте и множество искусно вырезанных фигур, которые не предназначены для того, чтобы их видеть. Возникает оторопь. Это торжество веры и подвиг или что-то другое? Кто прославлен этими подвигами резца: Христос или человеческий гений? И нужно ли вот так столетиями и усилиями тысяч рук отделывать углы и закоулки, которые в принципе не предназначены для молитвы и созерцания? Ладно, сейчас люди залезли всюду. Но ведь они и сейчас здесь не молятся, а тут фигуры Варвары, Екатерины, Григория Великого. Здесь может сидеть каменная птичка, изящная и тонко выделанная. Я думал когда-то, что самые великие внешние свершения (военные походы, грандиозные стройки) производятся тогда, когда энергия веры накоплена предыдущими столетиями колоссальная, а суть веры уже начала скрываться от взора великих вершителей. Так мне кажется и сейчас.
Над городом висит смог. И в тумане неподалеку, как раз на уровне соборной крыши с зарослями каменных завитушек, вертится башенный кран. Интересно, крановщик в курсе, напротив какого храма он тягает емкости с раствором? Или он посмеивается над нами? Ведь мы платим деньги за то, чтобы подняться на высоту, на которой он деньги зарабатывает. И еще можно поспорить — у нас или у него вид открывается великолепней. Всегда удивляет близость быта к святыням: парикмахерские и кондитерские на улочках старого Иерусалима, продавцы кукурузы возле стен Софии или вот этот крановщик над крышей миланского собора. Удивляет не просто близость быта к святыням, а неизбежное и даже необходимое соседство быта и святынь. В конце концов, «голос жениха и невесты», звуки «мелющих жерновов» тоже библейские признаки живого города, а не одни только звуки колокола или молитв.
Прежде, чем попасть к Амвросию (это главная цель поездки вообще), случилось оказаться в Сан-Лоренцо. Лаврентий, архидиакон папы Сикста, — один из самых известных мучеников Церкви. Его испекли на железной решетке, прижав тело к раскаленному железу рогатинами, и когда один бок сгорел, он сказал: «Можете переворачивать». После этого отдал душу Богу. Так с решеткой (как Екатерину — с острым колесом) его и изображают. Лаврентий никогда не был в Милане, но, чрезвычайно почитаемый повсюду, подвиг посмертными чудесами местных христиан построить ему храм. Храм огромен, сложен частично из плит бывшего амфитеатра и во многом сохранился с IV века. Фрески, красивые, еще н