История Церкви, знакомство с Литургией, Священное Писание, поучения святых – всюду человеку не обойтись без книги. Начинать почитание книг стоит с внимания к Библии. К Библии же стоит и постоянно возвращаться. Если хлеб – царь среди пищи, то Библия – королева в мире книг. Ее чтению в прежние века препятствовала безграмотность многих христиан. Сегодня, когда безграмотность побеждена, препятствием является суетность ума, подкрепляемая общим увеличением темпа жизни. Безбожный нрав, неумение останавливаться на путях своих и концентрироваться мешают многим взять в руки Писание, открыть его и углубиться. А между тем это одно из самых важных занятий. Знакомство с Новым Заветом по дневным и воскресным зачалам, толкования, услышанные в храме или лично прочитанные, – это необходимейшая пища всех. Затем – Псалтирь. Готовая книга прошений, хвалений и благодарений, знание которой способно дать человеку неоценимую помощь в молитвенной жизни. Но и всё прочее оставлять за скобками не стоит. Читать можно и художественную, и научную, и философскую литературу. Святитель Николай Сербский говорит, что можно прочесть Библию раз, затем отложить ее и несколько лет читать всё вообще, что напечатано серьезного: драматургию, поэзию, философию, историю. Потом опять взять Библию и вновь ее прочесть. Вот тогда, говорит святитель, вы почувствуете разницу между словом человеческим, пусть даже самым умным, и словом Божиим! Тогда вы узнаете, что такое Библия!
Есть люди широко известные в церковной среде и за ее пределами. Епископы или монахи, обычные священники или преподаватели духовных академий, они, будучи раскрытыми и яркими личностями, привлекают к себе массовый интерес нешаблонными словами о духовной жизни. Достаточно назвать такие имена, как митрополит Антоний (Блум) или иеромонах Серафим (Роуз). О них можно смело говорить, так как наши слова не несут для них самих угрозы тщеславия или гордыни. Это люди уже почившие, и там, где сейчас их души, тщеславие вряд ли вредит человеку. Но есть и ныне здравствующие люди Церкви, чьи слово и дело привлекают к себе внимание многих. Так вот, если мы поинтересуемся «историями обращений» этих людей, то есть тем, как они нашли Христа, как Христос нашел их, мы узнаем для себя много важного. Например, у всех у них были какие-то встречи, оставившие неизгладимое впечатление. Были люди, встреча с которыми, слова и поступки которых явились определяющими и руководящими. Мы прикасаемся к той тайне и тому закону, который звучит примерно так: человеку нужен человек. Литургия нужна всем. И книга нужна всем. Без книг и Литургии христианство в принципе невозможно. Но еще нужен человек, который приведет вас на Литургию и объяснит, зачем она служится. Нужен человек, который даст или порекомендует нужную книгу и потом с вами ее обсудит. Нужен человек, который без книг и не на службе поговорит с вами раз или более, и его слова поведут вас по жизни в ту ширь и в тот свет, о существовании которых вы долгое время не догадывались.
Нужны люди, которые выслушают. Нужны люди, которые подскажут, отругают, помогут. Приютят, защитят, утешат, помолятся. Они нужны всем нам на этапе вхождения в Церковь, они нужны и потом. Они всегда нужны. Но важно, чтобы и мы со временем становились для кого-то такими людьми: слушающими, утешающими, защищающими.
То, как откроется Церковь в своей нетленной красоте человеку, сформирует у этого человека на многие годы и отношение к церковной жизни, и способ возможного служения. Откроется вам церковная глубина через книги – быть вам в хорошем смысле церковным книжником. Быть вам рабом Божиим, много читающим, распространяющим вокруг себя благоухание церковного образования. Откроется вам Христос через Святую Службу – на веки веков станет для вас храм местом встречи с Живым Богом. Сами из него выходить не захотите и весь мир туда привести постараетесь. Посчастливится повстречать настоящего монаха – и тут жизнь выстроится по особой траектории. Но так или иначе, рано или поздно нужно, чтобы Церковь в своей неотмирности открылась человеку. Не будет этого – будет бытовое христианство, перемешанное с этнографическим материалом и обрядами, не затрагивающими ту глубину души, которая подлинно жаждет Бога и нуждается в уврачевании. Если же Церковь откроет лик свой очам человеческой души, откроет на малое время, чтобы не возгордился человек и не ослеп, но вместе и так, чтобы не забыл он этого видения никогда, то станет перед человеком во весь рост вопрос и задача – найти себя в Церкви. Кто я здесь, и как мне жить? Могу ли отдавать нищему копеечку и ходить только к обедне или должен раздать всё и следовать за Христом, взяв крест? Могу ли сделать хоть что-то, если не могу принести и отдать много?
Это творческий вопрос. Творческий потому, что ответ на него нужно выстрадать каждому, и ответы эти будут разными. Со временем каждый, кто нашел свой жизненный ответ на этот вопрос, сможет написать (дай Бог.) свою книжку с рекомендациями и изложением личного опыта. А пока изобилием подобных книг не может похвалиться ни одна церковная лавка, между створками нашего ума, словно между створками морской раковины, пусть песчинкой застрянет вопрос: нашел ли я себя в Церкви? Если нет, то: как этого достичь?
Выгорание (3 декабря 2014г.)
Упавшего, опустившегося человека можно и нужно жалеть и миловать. Вместе с тем крайне опасно внушать павшему и опустившемуся человеку, что мы всем миром обязаны его миловать, а он имеет полное право требовать любви к себе и уважения. Так мы, чего доброго, на выходе получим какой-то собирательный персонаж из произведений Достоевского. Это будет нищий с апломбом или калека с претензией. Это будет грешник, не желающий каяться, но вооружившийся христианской риторикой. Если хотите – Мармеладов, который гордо скажет: «Да, господа, я падший. И вы не лучше, просто вы одеты чище. Да-с. Однако извольте меня любить таким, каков я есть, да поискренней любите и посострадательней. И права никакого нет у вас не любить меня, ибо я существо, глубоко страдающее». И прочее, и прочее. Нет. Жить и думать надо иначе. Упал – вставай. Болит – терпи. И не называй грех нормой, а болезнь – необходимостью. Милость – она есть именно милость, то есть незаслуженная любовь, а не официально заслуженная пенсия. Это я говорю в тему о падших, кающихся, уставших и этих… как их? Выгоревших.
В том, что человек устает, нет никакого сомнения. В том, что человек может упасть, да так, что и не поднимется, тоже сомнений нет. Но в том, что мы должны мягко сдвинуть сознание в сторону падения как неизбежности, я совсем не уверен. Придумали слово «выгорание» и согнали в эту категорию всех подряд. Кто-то трижды женился, кто-то зело осквернился, кто-то просто устал служить и решил переквалифицироваться, как Остап, в управдомы, а мы всю эту разношерстную армию дезертиров пометили добрым словом «выгоревшие» и дружно их жалеем. Что-то здесь не так. Во времена оные некоторые фронтовики протягивали руку к прохожим со словами: «Я в танке горел. Дай рубль на водку!» Не приведи Бог увидать расстриг, гордящихся своим «выгоранием на производстве». Мол: «Я Богу служил и перенапрягся. Теперь за скобки выпал, но вы уважать меня обязаны, ибо я жертва». А жертвы ведь разные. Вот попутал монашку бес, и она замуж вышла. А теперь живет в вечном страхе и с мыслью, что она Богу на Суде скажет? Или свалил с ног хитрый сатана какого-нибудь доброго игумена и подбил его влюбиться и детей наплодить. Но теперь тот тихо и со стыдом живет, и только Бог знает, какие молитвы из его сердца временами рвутся. Это одно. Здесь есть место и страху, и жалости. Но если такая же монашка, такой же игумен скажут, подбоченясь: «Ну и что? Выгорели мы. Понятно? Нас жалеть надо», – а мы скажем: «Да-да. Мы вас жалеем. Бедненькие вы», – то это какая-то ложь и подмена смыслов, которую я понимать отказываюсь.
Во-первых, не надо никуда спешить. Ни с постригами, ни с хиротониями. Пусть лучше женатый мечтает о монашестве, нежели монах – о женитьбе. А то хотел, положим, ребенок в монахи (уж больно поют красиво и одежды черные на ходу так мистически развеваются). Его взяли и постригли с поспешностью. Потом он иеродиаконом стал, потом – иеромонахом, потом игуменом. Всё быстро – за пару лет. Уже мечтать осталось только что об епископстве, а ему всего-то лет 25 от роду. И вдруг скучно стало молодому человеку, а потом сильно захотелось ему жениться. Вот тебе один из сценариев выгорания. Службы надоели, романтика улетучилась, естество о своих правах заявило. А ведь парнишку просто не стоило постригать и посвящать раньше возраста канонической зрелости и без искуса. Вот и всё. И таких сценариев много. Всюду на изнанке «выгорания» вы найдете поспешность, сырость, неосновательность стремлений, мечтательность. Со временем мечты рассеиваются, просыпаются страсти, нападает враг, и неосновательный человек, стоящий на песке, а не на камне, оказывается неготовым нести крест. Он думал, что в солдаты идут, чтоб на параде в красивой форме маршировать, а его на войну отправили. Вот он и сбежал с фронта под предлогом «выгорания». Осудим его? Нет, воздержимся по заповеди. Но скажем ли, что это норма? Ни в коем случае. Не норма это, а грех, требующий покаяния, а не извинения.
Всех людей жалко, потому что у каждого в груди не видная глазу дымящаяся рана. Но сентиментальные слюнки по теме выгорания пора вытирать. Евангелие говорит: положил руку на плуг – вспять не оборачивайся. Еще говорит: поминайте жену Лотову. Да и мудрость народная говорит: семь раз отмерь – один отрежь. Думай крепко прежде принятия решения, а когда решение принял – сомнения прочь. Время служения, а не сомнения настало. Основатель ВДВ генерал армии Маргелов (дядя Вася, как называет его десантура) так сказал: «Сбит с ног – сражайся на коленях. Идти не можешь – лежа наступай». Неужели Церковь не достойна ждать от своих служителей такой же стойкости, верности и храбрости? Скажите десантнику, что есть «выгорание» и можно по этой причине оружие бросить. Сами знаете, что он вам ответит. Так чего же мы должны духовное оружие бросать? Ладно бросать – оправдывать скопом всех тех, кто оружие бросил? И из-за чего бросил? Бабские прелести, зеленые доллары, ночные фантазии и физическая усталость. Кажется, список полный.