Отличное впечатление осталось у нас от знакомства с Новосибирским театром оперы и балета и консерваторией. Самая молодая из всех наших консерваторий, она стоит, видимо, на хорошем пути и обещает скоро превратиться в крупный музыкальный центр. Необходимо поскорей открыть в консерватории композиторское отделение.
Широкой известностью далеко за пределами Новосибирска пользуется Сибирский хор русской народной песни, руководимый композитором В. Левашовым. Сейчас мы познакомились с некоторыми ранее неизвестными нам номерами богатого репертуара этого коллектива и были буквально потрясены такими, например, песнями, как «Сронила колечко», «Что горит, горит» или «Уж ты, поле». Нам представляется, что этот отличный коллектив должен быть шире показан и в нашей стране, и за границей, — это настоящий образец подлинно национального искусства...
Наконец, особо мы должны сказать о симфоническом оркестре Новосибирской филармонии. Оркестр молодой, ему всего два года, он во многом еще несовершенный. Однако при более требовательном отношении к своей работе, повышении творческой дисциплины, что в значительной мере зависит от главного дирижера и художественного руководителя, нетрудно предсказать этому коллективу отличное будущее: в нем много одаренных музыкантов, и уже сейчас он достигает порой очень хороших художественных результатов. С этим оркестром мы проделали весь наш путь, делили радость встреч с новыми слушателями.
Один радиокорреспондент спросил нас: «Учли ли вы при составлении программ, что будете играть для значительно более широкой аудитории, чем играли до сих пор?» Мы ответили: «Не сочтите это за нескромность, но мы всегда стремились сочинять музыку так, чтобы она выдерживала строгий суд критиков-профессионалов и в то же время была понятна, интересна самому широкому кругу слушателей. И сейчас мы не «упрощали», не «облегчали» своего репертуара».
Первые концерты мы дали в Новосибирске. Они послужили счастливым началом нашей поездки. О себе, о своих выступлениях не принято говорить, и если мы все же решаемся на это, то лишь потому, что отношение слушателей к нашим концертам характеризует их отношение к симфонической музыке вообще. Мы вновь убедились, что она вызывает в самых разных кругах слушателей настоящий, живой интерес. Все концерты прошли при переполненных залах, слушались с исключительным вниманием. Не в каждом филармоническом зале ощущали мы такую тесную связь с аудиторией, какую чувствовали здесь, в залах Дворцов культуры, рабочих клубов. Мы ощутили какое-то особое, уважительное отношение слушателей к музыке их современников, к музыке своих композиторов.
И единственное, о чем мы не раз пожалели, — это о том, что нам еще не хватает дирижерской смелости для исполнения сочинений своих товарищей, особенно молодых.
Что же самое главное, самое важное из всего, что отложилось после этой поездки в нашем сознании, в наших сердцах? Это — чувство глубокой и искренней благодарности слушателям и всем тем, с кем мы встречались, за их отношение к нашему искусству, за ту неоценимую помощь, которую принесли нам встречи с ними и которую мы будем ощущать в дальнейшей нашей творческой работе.
Большую радость испытали мы в дни этой поездки. Это — ни с чем не сравнимая радость общения с народом, для которого мы творим и у которого мы черпаем силы и вдохновение для своего творчества.
«Правда», 1958, 16 июля
Поэзия, музыка, танец
Балет «Маскарад». В самом сочетании этих слов есть нечто необычное. Если бессмертное произведение Лермонтова редко появляется даже на драматической сцене, то осуществление «Маскарада» в балете представляется делом исключительной сложности. Можно ли передать в хореографическом спектакле философскую обобщенность образов, музыкальность и гармонию поэтической речи — все, чем дорог и близок каждому «Маскарад» Лермонтова?
Показанный в дни узбекской декады спектакль Театра оперы и балета имени Алишера Навои разрешил сомнения в возможности осуществления драмы Лермонтова на балетной сцене. Радостные находки, которыми изобилует спектакль, убедили даже скептиков в том, что наш балет способен воплотить одно из величайших созданий русской классической литературы.
Так же, как без полноценной пьесы не создашь драматического спектакля, как бы талантливы ни были режиссер и актеры, так не создашь балет без полноценной музыки. Я глубоко убежден в том, что «хозяином» балетного спектакля, человеком, объединяющим весь постановочный коллектив, является композитор. Успех или неуспех работы определяется в большой мере качеством музыки, характером взаимоотношений композитора и постановщика. В данном случае перед нами — счастливый пример содружества: Лев Лапутин и Игорь Смирнов оказались единомышленниками. Они одинаково видят эпоху, одинаково воспринимают характеры драмы. Поэтому музыка и хореография спектакля воспринимаются в нерасторжимом единстве.
Сочинение Лапутина — не только первый балет на тему «Маскарада», но к тому же дипломная работа молодого композитора. Уже в дни защиты это произведение было исполнено в Новосибирске. Надо обладать настоящей творческой смелостью, чтобы первому взяться за столь трудную задачу и решить ее так талантливо, чтобы еще до окончания консерватории осуществить свой замысел на сцене.
Произведение Лапутина обладает многими достоинствами. Основные — юношеская чистота, непосредственность, искренность. Думая сейчас о «Маскараде», я невольно вспомнил недавний пленум Союза композиторов, посвященный творчеству молодежи. Выступающие там отмечали, что некоторые молодые композиторы стремятся в первую очередь озадачить слушателя. Такое стремление, продиктованное желанием показаться необычным, оригинальным, ни к чему, кроме пустой претенциозности и позы, принести не может. К счастью, в музыке Лапутина абсолютно отсутствует такая псевдооригинальность, претенциозность. Композитор не поражает, но убеждает. Убеждает ясностью, простотой, естественностью.
Надеюсь, что эти качества будут сопутствовать всему дальнейшему творчеству композитора. Думая о его будущем, не могу не высказать соображения, возникшие у меня при прослушивании балета. Прежде всего — о музыкальном языке. Любой из нас, обращаясь к исторической теме, избирает либо путь сочинения музыки, стилизованной в духе эпохи, либо язык современных звучаний, современных образов, воплощая избранный исторический сюжет современными выразительными средствами. Прием раскрытия исторической темы присущим индивидуальности автора и вместе с тем современным композитору музыкальным языком превратился уже в традицию, связанную с именами великих композиторов прошлого и настоящего.
В «Маскараде» Лапутин стремится претворить эту традицию. Мне кажется, что он больше достигает цели во второй половине балета. Но все же его сочинению свойственна известная стилизация, продиктованная, вероятно, стремлением приблизиться к характеру музыки времен Лермонтова. Может быть, этим объясняется некоторая разность первой и второй половины балета. Впрочем, это качество я склонен приписать молодости Лапутина. Ведь студент, сочиняя дипломную работу, вряд ли осознает всю важность стилевого единства произведения. Полагаю, что в недалеком будущем Лапутин в совершенстве овладеет всеми приемами музыкального языка, будет пользоваться ими осознанно и свободно.
Не менее важно остановиться на вопросах музыкальной драматургии. Я уже имел случай сказать, что автор балета отлично представляет себе законы музыкальной драматургии. Но драматургия музыки — столь обширная область, что изучение ее законов может быть бесконечным для каждого, тем более для начинающего композитора. Лапутину удалось претворить многие черты лермонтовской драмы. Это особенно относится к великолепному финалу с хоралом и видением бала. Но претворение могло бы стать еще более полным, еще более близким к литературному первоисточнику.
Вот, например, самый важный для последующего развития действия момент — Нина теряет браслет. Здесь начало трагедии. Композитор не только может позволить себе акцентировать этот эпизод, он должен это сделать так, как этого требует драматургия. Сейчас сцена потери браслета не существует в своей истинной трагичности и значительности.
Хотелось бы также, чтобы композитор подумал и о темах, лейтмотивах, о музыкальных характеристиках персонажей своего балета. Удачно найденные, сами по себе выразительные темы, они пока что несколько разобщены и статичны. Думаю, что тенденция к известной статичности тем преодолима. Ведь любую из этих тем можно показать в различных ракурсах, в различных ситуациях. Если светлая, лирическая тема любви Нины и Арбенина будет не только сопутствовать их дуэтам, но возникать, скажем, и в момент появления Неизвестного, то драматизм произведения обострится и конфликтность, с таким совершенством выраженная Лермонтовым, обозначится особенно ясно.
Думаю, что сейчас, когда композитор пишет новый вариант балета для ленинградской сцены, недочеты, естественно, устранятся, и сочинение Лапутина станет еще ближе к лермонтовскому «Маскараду».
Что же касается ташкентского спектакля, то все лучшие качества музыки донесены постановщиком талантливо, бережно, изобретательно. Игорь Смирнов — балетмейстер молодой. Быть может, потому и оказалось таким удачным его содружество с композитором, тоже только что начавшим свой творческий путь? Быть может, потому с такой свободой, таким богатством воображения, без оглядки на некие балетные каноны поставил он спектакль?
Как бы далеко он ни отходил от текста драмы, как бы ни «нарушал» он ремарки «Маскарада», все его поиски направлены к одной цели — наиболее полному и глубокому воплощению драмы Лермонтова. В этих поисках ему, несомненно, помогает удачное либретто О. Дадишкилиани в редакции Театра Навои.
Балет насыщен эпизодами, отсутствующими в драме: весь первый акт, за исключением сцены проигрыша Звездича, внешне не имеет никакого отношения к Лермонтову, вы не встретите в пьесе ни одного события, изображенного и во втором действии балета. Между тем и первый и второй акты выглядят абсолютно оправданными. Они оправданы постановщиком хореографически. В танцевальности Смирнов видит секрет убедительности всего происходящего на сцене. Потому и досадны некоторые хореографические «пустоты», пока существующие в первом действии. Мне кажется, что не только музыка, но и намерения постановщика диктуют непосредственно танцевальное начало спектакля. Такое начало заменит излишние и ничего не говорящие зрителю мимические сцены съезда гостей. Видимо, и Звездичу надо сочинить вариацию до сцены в игорной комнате. Сейчас несколько наивным и прямолинейным выглядит возникновение его первой вариации: она воспринимается как благодарность Арбенину за отыгранные деньги. Пока что первые две сцены спектакля — начало бала и игорная комната — слишком изолированы от всех последующих картин именно из-за недостатка танцевальности.