“По изучении устава”, продолжает автор (что, по его словам, составляет задачу довольно трудную), “оказывается, что о владельческих заводах существуют в нем не одна, а три идеи”.
“1) Всеми заводами управляет министр финансов. Управление это производится посредством штаба корпуса горных инженеров, департамента горных и соляных дел и местных начальств.
Слово управляет относится ко всем заводам: государственным, посессионным и владельческим и ко всем сторонам их жизни, то есть к хозяйству, полиции и суду.
2) Горному местному начальству вверяется: а) управление казенных заводов; b) ведомство и содействие в управлении посессионных заводов и с) ведомство и содействие в управлении частных заводов (ст. 299-я)”. Здесь автор замечает, что “министр финансов, вероятно, не передавал местному начальству своего права управлять всеми заводами, исключая замосковных, которые, по букве закона, управляются горным правлением, имеющим пребывание в Москве”.
“3) Местное начальство, не вмешиваясь во внутреннее хозяйство частных заводов, покровительствует им и помогает советами и всеми другими способами в рудном и заводском промыслах и пр.”. Развивая последствия этих узаконений в применении их к практике, г. Дмоховский доходит до убеждения, что наш “горный устав не имеет единичной жизни и что статьи его составляют ткань трех разных основ и трех разных приборов”. Для подкрепления своего вывода он указывает сначала на статьи, по которым частные заводы управляются горным начальством. В них сказано (ст. 889-я), что “берг-инспектор предлагает[55] заводовладельцу все то, что, по его замечанию, служит к улучшению машин и сокращению работ”. — “Ни одно горное имение не может быть разделено на части без разрешения горного правления” (477, 478 и 562 ст.). “Когда министр финансов найдет особые уважения, то имеет право испросить высочайшего разрешения на отдачу владельческого завода в казенное управление (ст. 559)”. — “Когда завод принадлежит многим владельцам, то министр финансов имеет право испросить высочайшее разрешение об отдаче его в административное управление. (Прим. к ст. 478)”. И много тому подобного. Относясь к “содействию”, которое горнозаводское начальство должно оказывать по закону владельцам частных заводов, г. Дмоховский справедливо замечает, что смысл этого содействия очень неопределителен и что потому, являясь без призыва, без просьбы того, кому его оказывают, оно становится или вмешательством или знаком особенной благосклонности. По закону же содействующие меры доходят до того, что (ст. 888) “берг-инспектор дает заводчику на замечание (подлин<ные> слова ст<атьи> закона), если заметит что-нибудь к улучшению заводов”. — “Смотрит, соответствует ли доброта металлов цели употребления их (ст. 852)”. — “Смотрит, не вырубается ли лес на заводские действия более надлежащего или более положенного; притом не вырубаются ли ближайшие к заводам леса несоразмерно сделанному положению; располагаются ли дровосеки надлежащим образом и т. д. (ст. 853 и 854)”. — “При накоплении на заводах горной недоимки отряжается в оные на их счет чиновник горного ведомства (ст. 530)”. Потом в уставе сказано, что владельческие заводы управляются самими владельцами и владельцам этим предоставлено даже распоряжаться ими на правах полной собственности. Г. Дмоховский сделал несколько весьма дельных указаний на несообразность, сбивчивость и противоречивость многих положений горного устава и особенно ясно доказал, во-первых, вред, происходящий от вмешательства чиновников в дела частных заводовладельцев, а во-вторых, совершенную бесполезность некоторых мер, стоящих правительству чувствительных расходов, как, например, посылка в заводы, допустившие недоимку, особых чиновников. Лица эти там решительно ничего не делают, да и ничего не могут делать, а просто “живут на экзекуции”. Мы уже сказали, что не можем позволить себе подробного изложения записки г. Дмоховского, и потому проходим мимо его интересных указаний и обращаемся прямо к заключению, которое он вывел. Его, конечно, нетрудно предвидеть, ибо горный промысел, так же, как и всякий промысел, прежде всего нуждается в независимости и свободе, которые для интересов дела и выгод страны (а не исключительных личностей) полезнее всякого регламентарного покровительства и официальных содействий, особенно если эти содействия являются или как вмешательство, или как знак особенной благосклонности. Поэтому мы и здесь не будем входить в подробности предложений г. Дмоховского, способных интресовать только заводовладельцев или горных специалистов, из которых далеко не состоит весь круг наших читателей и которые, без сомнения, вскоре встретят об этом предмете самые подробные сведения в “Горном журнале”, издаваемом Ученым комитетом корпуса горных инженеров. Автор стоит за освобождение промысла от тяжкой опеки и за уничтожение всего лишнего, что без всякой пользы обременяет казну, как, например, особая горная полиция, в который нет никакой нужды, ибо все горные полицейские узаконения “не заключают в себе никаких особенностей сравнительно с узаконениями общей полиции”. Г. Отрешков, после чтения записки г. Дмоховского, привел несколько статистических данных, свидетельствующих о самом печальном состоянии горного дела в России, и указал частию на причины дороговизны чугуна и железа, столь необходимых нашему народу, который за всякую железную вещь платит далеко дороже того, во что такая же вещь обходится крестьянину Англии и других европейских стран. Но самый большой интерес заключают в себе слова, сказанные, после г. Отрешкова, присутствовавшим в заседании заводчиком г. Полетикою. Как лицо не только близко знакомое с делом, но и очень заинтересованное в нем, он говорил о нем с тем чувством и с тою энергиею, какие могут быть вызваны у человека, видящего разрушение своих долголетних усилий. По его словам, нынешнее состояние горного дела продолжаться не может и должно неминуемо лопнуть, если немедленно же оно не будет поставлено в другое, более благоприятное положение. По словам г. Полетики, дело еще кое-как тянулось, с горем пополам, при крепостном труде; но никто не может да и не станет вести его теперь, если, с изменением экономических условий страны, вследствие распоряжения 19-го февраля, не изменятся многие другие условия заводского дела. Он не привел в подкрепление своих слов никаких статистических данных, но для подтверждения этих слов указал на одну отрасль горнозаводского дела — на добывание серебра. По его словам, самым печальным фактом в добывании этого металла служит не низкая цифра извлечения его из сибирских рудников, а то, что добыча серебра из сибирских недр производится постоянно в убыток, и дело приняло такое смешное и жалкое положение, что, в настоящих обстоятельствах, можно желать, чтобы серебра добывалось как можно меньше или даже совсем не добывалось. Горные специалисты, присутствовавшие на этом заседании, не опровергли слов г. Полетики, но заявили, что весь горный устав уже пересматривается и что дело это не составляет никакого секрета, так что всякие относящиеся к нему соображения могут быть выражены свободно. В следующее заседание, которое будет происходить на днях, вопрос этот снова поступит на обсуждение, и в нем опять примут участие те же эксперты, а комитет надеется иметь перед собою сведения о соображениях лиц, занятых пересмотром горного устава.
В свое время мы не замедлим сообщить нашим читателям о движении этого вопроса в Политико-экономическом комитете настолько, насколько вопрос этот кажется нам интересным для всех, следящих за полезными реформами в русском законодательстве.
<О ХРИСТИАНСКИХ БРАТСТВАХ В РОССИИС.-Петербург, воскресенье, 27-го мая 1862 г
Пока наша, так сказать, светская литература занималась обработкою вопросов об общине, о мирском самоуправлении и т. п., духовная литература возбуждала вопрос о братствах, вопрос чисто русский и необыкновенно интересный. В симпатиях русского духовенства к братствам мы видим общее русское желание жить миром и миром стоять за себя и за брата: “друг о друге, а Бог обо всех”. Духовные журналы довольно настойчиво хлопочут о заведении братств, и братства эти в зародышах появились разом в нескольких местах. Доказать пользу соединения сил, труда и капитала очень легко всякому; а как братство есть не что иное, как христианская ассоциация, то и смешно было бы доказывать пользу братств для народа, получившего возможность воскресить в своей жизни некоторые родные обычаи и приноровить их к требованиям современной жизни. Но при возгласах: “братчина”, “братство” самая сущность понятия, выражаемого этими словами, остается для многих вовсе неизвестною. Наконец “Киевские епархиальные ведомости”, возлагающие огромные надежды на христианские братства, очень благоразумно вздумали познакомить своих читателей с значением братского союза в древней Руси, с историею братств и с остатками их, живущими кое-где в народе и до сих пор без всякой поддержки извне. “Киевские епархиальные ведомости” могут говорить о христианских братчинах тверже многих, потому что остатки этого учреждения в юго-западной России сохранились гораздо сильнее, чем в серединной полосе империи и на севере (исключая мест, заселенных раскольниками некоторых братских согласий). На юге России и поныне живет это учреждение, но прежде записывались в братства все высшие и низшие классы юго-западного русского общества, и предмет их деятельности составляли самые высшие интересы церкви и отчизны, а теперь это учреждение находит себе приют только в одном простом народе, и круг его деятельности значительно сузился. Братства в южной России подавлены теми же историческими обстоятельствами, которые вызвали их к существованию, то есть гонениями на православие со стороны католиков, и теперь остатки братств можно примечать только в селах и деревнях губерний Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Могилевской и других.