Начало церковных братств относится к отдаленным временам жизни нашего народа. Во времена глубокой древности, когда предки наши были язычниками, у них, как и у всех вообще славян, были так называемые законные обеды, или трапезы в урочные дни, в честь того или другого божества или на память умершим. Христианство изменило этот обычай и дало ему другое направление. Явились общие пиры в дни праздников христианских, например в Троицын день, преимущественно же в так называемые храмовые праздники. Пиры или обеды устраивались складчиною: складчина же производилась не деньгами, а натурою: варили где пиво, где мед, а для этого принимавшие участие в складчине приносили солод, овсяную муку, мед, яйца и т. п., — приносили не в определенной мере, но кто сколько мог. Сторонние лица были приглашаемы на такие пиры в качестве гостей; охотники из окрестностей являлись сами и также были принимаемы за гостей. В иных местах являвшиеся на праздничный пир без приглашения должны были сделать какой-либо денежный вклад, в других — даже такие гости, как архиерей и настоятели монастырей, приглашались на служение в храмовой праздник и, получая за это денежное вознаграждение, должны были, в свою очередь, давать определенное число пудов меду на подсыту, то есть на сварение медового питья для праздника. Общество лиц, устраивавших праздничные обеды, называлось братчиною, или, что то же, братством; самое пированье, устраиваемое таким способом, носило также название братчины. Полагают, что, когда являлись постоянные участники церковных празднеств или пирований, то из ряда учредителей пиров были выбираемы и особые распорядители, заведывавшие как угощением, так и деньгами, вырученными от продажи пива или меду, внесенными в складчину или другим путем полученными. В иных местах братчины имели вид постоянного и притом правильно организованного общества, с особыми источниками доходов, главная часть которых назначалась на содержание церкви и причта церковного. Главные члены такого общества назывались старостами; в их заведывании находилась казна братская, они распоряжались всем, в том числе и пиром в храмовой праздник. Где такого общества не было, там обыкновенным распорядителем являлся староста церковный; и здесь, и там деньги, выручаемые от продажи пива или меду, а также от складчины, употребляются на пользу храма. Братчины в таком смысле — явление общее как на юге, так и на севере России. Ясные указания на их существование восходят к древнейшим временам нашей истории. В 1134 г. новгородский князь Всеволод Мстиславлович построил в Новегороде церковь во имя св. Иоанна Предтечи и, желая обеспечить на вечные времена содержание как церкви, так и причта ее, назначил в пользу их сбор за вес воска в Торжке и самом Новегороде; попечителями же церкви и причта и распорядителями доходов, на содержание их назначенных, избрал 4-х почетных жителей Новагорода. Трое из них названы старостами, а четвертый тысяцким. Под надзором этих главных блюстителей, для постоянного попечения о храме, устрояется из торговых людей купечество, или, что то же, купеческое братство, совершенно изъятое от суда посадника княжего и бояр новгородских. В это братство мог вписаться всякий, но должен был дать братству единовременного вклада 50 гривен серебром. Братство в храмовый праздник имело право варить и продавать мед по старине, как сказано в грамоте, данной на учреждение братства, а грамота дана в 1134 г.[56] Это самое древнейшее и довольно обстоятельное свидетельство о существовании братств. Другое содержит в себе одно голое указание. Так, в 1159 г. полочане звали своего князя Ростиславича на братчину ко святой Богородице на Петров день.[57] Приведем и еще одно свидетельство из древнейшей русской песни. В ней говорится следующее:
Послышал Васинька Буслаевич
У мужиков новгородских
Канун варенья пива ячныя.
Пошел Василий со дружиною,
Пришел во братнину во Никольщину.
“Не малу мы тебе сыть платим,
За всякого брата по пяти рублев”.
А и за себя Василий даст пятьдесят рублев.
А и тот-то староста церковной
Принимал их в братчину в Никольщину.
Поговорка: “с ним пива не сваришь” говорит, без сомнения, о том же предмете и относится также к древнейшему времени. Она указывает на ссоры, происходившие на братчинных пирах, указывает на людей своекорыстных, сварливых и придирчивых, с которыми трудно было идти в братчинную складку. Для предотвращения этих ссор положено было незваных гостей выпроваживать вон, а если бы кто из них упорствовал остаться на пиру, шумел и дрался, такой платил пеню, вдвое большую против обыкновенного вклада, — “без суда и без исправы”, следовательно, по определению одной братчины. Это постановление относится к позднейшему времени, именно к половине XV века. В одной псковской судной грамоте того же времени говорится: “братчина судит как судьи”. Таким образом, к этому времени и на севере России братчины выработали себе некоторые определенные формы своего существования, имели свой суд и самоуправление. Но что они и прежде считались явлением законным, существование которого признано было официально, видно из того, что с давних пор братчины обязаны были от своих пиров давать известную пошлину волостелю, или тиуну, — натурою или деньгами (ведро питья, какое случится, да хлеб, да курицу, или по деньге особо за хлеб, за курицу и за питье). В монастырских имениях пошлина платилась монастырскому приказчику или игумену, когда тот приежал на братчину.[58]
Такими являются братчины в XV веке, преимущественно на севере России. Они существуют во многих местах, хотя и не имеют той правильной организации, какую с этой поры получают братчины на юго-западе России. В последствии времени братчины севернорусские не только не получали большого развития, но не удержались и на той степени, до которой дошли в XV веке, и стали постепенно исчезать вследствие быстро усиливавшейся на севере централизации, подавившей всякую отдельную самостоятельность, всякую льготу и привилегию, вследствие непомерного стремления казны к монополии во всем и преимущественно в продаже питей. Полагают, что совершенное исчезновение братчин последовало в то время, когда учреждены были казенные кабаки и когда казна сильно жаловалась на то, что в царских кабаках мало питухов. Так полагают потому, что подобное явление повторилось в недавнее время с юго-западнорусскими братствами, из которых многие прекратили свое существование по введении откупной системы, воспретившей медоварение в храмовые праздники.
На юго-западе России обстоятельства более благоприятствовали не только существованию, но и большему развитию братчин. Оттого в то время, как на севере России братчины постепенно приходят к упадку и наконец совершенно исчезают, на юго-западе они получают все большую силу, более правильную организацию и более высокий характер. Раннее, всеобщее стремление южных россиян к самостоятельности, самосуду и самоуправлению, к разного рода льготам и привилегиям, непротивное общему духу и строю государственному, раннее введение права магдебургского, развитие цехового устройства, наконец, самая борьба с католицизмом, — все это как нельзя более способствовало развитию братств, умножению числа их членов, расширению круга прав и деятельности и приобретению ими высоконравственного характера. Цехи и братства сошлись на одной почве и сообщили друг другу некоторые свои черты: братства цехам — свой религиозный характер, свою благочестивую цель, цехи братствам — свое определенное устройство, которое, однако ж, впоследствии изменилось и получило гораздо большее развитие, сообразно местным условиям общества. Первоначально в цехах каждая партия (православная и католическая) имела свою особую церковь, хотя содержание церквей производилось на общий счет; но когда усиливалась религиозная вражда, партия православных стала выделяться из цехов своею религиозною стороною и образовала особые, самостоятельные, собственно церковные, православные братства с довольно правильною организациею и строго определенною целью, которая заключалась в делах благочестия, любви и милосердия. В течение более нежели ста лет братства эти ограничиваются небольшим кругом деятельности, именно: содержанием церкви, призрением больных и пособиями бедным; главный доход их по-прежнему состоит в продаже меда, который они варят по нескольку раз в год.
Как видно из устава братств, утвержденных королем Стефаном Баторием, они имели характер древних общерусских братчин, но имели и особенности, показывающие известную степень их развития. Так, у братства есть свой дом, собственным коштом выстроенный; братства имеют сходки или определенные собрания для совещания о делах церковных и госпитальных; оно делится на старших и младших братьев; те и другие ежегодно избирают из среды себя старост; строжайший порядок соблюдается на пирах братских: никто не смеет принять неприличную позу, произнести неприличное слово; братство, наконец, в своих делах не подсудно никому, кроме самого себя. Может быть, юго-западные русские братства долго оставались бы в таком виде, если бы особенные обстоятельства церкви не вызвали их на более широкое поприще. Эти обстоятельства были гонения на православие, воздвигнутые Польшею в юго-западнорусских областях.
Надобно было силе противопоставить силу, учености — образование, требовался дружный, единодушный отпор чуждому влиянию, нужно было тесно соединиться православным для защиты своей веры и народности. И братства получают с этого времени новый характер, более правильную и постоянную организацию и более обширный круг прав и деятельности. Уставы двух братств, утвержденные патриархами и королем, по определению братского собора 1591 г., поставлялись в образец всем прочим братствам, имевшим явиться в других городах, да везде, как сказано в соборной грамоте, единакия брацтва будут. Преобразованные и новоучрежденные братства получают обширное значение во всех отношениях. Всякое сословное различие в них сглаживается; число их членов не ограничивается приходом, сословием или городом, а простирается на все сословия и на все местности, в которых живет православие; в братства записываются князья, знатные дворяне, казаки всех чинов, простые шляхтичи, купцы, мещане, высшее и низшее, черное и белое духовенство, последнее иногда с целыми приходами, записывались и лица женского пола и даже православные иностранцы, как господари молдавские и валахские. Прежний доход братств от сыченья меда не упоминается более в уставах братских; тепер