должны определяться в пределах одного и того же «морфемного ряда» – это краеугольный принцип МФШ. Гиперфонемы, для которых в данном языке их морфемный ряд не содержит сильных позиций, являются неразрешимыми.
Приведем любопытный пример гиперфонемной ситуации, характеризуемой одновременно и разрешимостью, и неразрешимостью гиперфонемы. Такая ситуация возникает в рамках англо-таитянского двуязычия. В языке таити система согласных характеризуется обилием пустых клеток: смычные представлены фонемами /р/, /t/, фрикативные – фонемами /f/, /v/, /h/, сонорные – фонемами /m/, /n/, /r/. В условиях указанного двуязычия разнообразие английских согласных сводится в произношении таитянина к фонологическому минимуму родного языка, и, например, англ. /d/, /k/, /g/, /s/ сохраняют лишь свое групповое отличие, реализуясь в «гиперфонеме двуязычия» Т [Vernier 1959: 14– 15]. В результате какие-нибудь cunt и dance, столь контрастные с английской точки зрения, получают единообразное представление в виде tanata, так что во фразе «I like this…» понять, что же, собственно, нравится таитянину, можно только из «контекста ситуации». Гиперфонема Т оказывается здесь разрешимой с точки зрения английского языка, но неразрешимой с точки зрения таитянского. Примерами с неразрешимой гиперфонемой в русском языке являются и упомянутые nomina animalis корова, баран, собака. Впрочем, относительно последнего уместно напомнить, что подругу Эллочки Щукиной звали Фима Сóбак.
Для выяснения природы нейтрализации полезно сопоставить гиперфонему и ее разрешение, т. е. набор фонем и дифференциальных признаков. Из характера описанной процедуры следует, что набор признаков, представленных в гиперфонеме, не меньше набора признаков, представленных в ее разрешении. В качестве предварительного соглашения будем считать релевантными признаки, служащие основанием противопоставления фонем. Остальные признаки, сопутствующие релевантным, назовем избыточными. Такое понимание релевантности получило широкое распространение, и дальнейшее обсуждение призвано выяснить, насколько это понимание оправданно.
Всякому признаку приписывается бинарный характер; это означает, что признак может принимать два значения: + или – в обозначении х или х°, где х – символ некоторого признака. Для каждого релевантного признака можно определить его маркирующее значение: из двух значений х и х° маркирующим является то, которое не входит в характеристику гиперфонемы. Фонема, обладающая в оппозиции маркирующим значением оппозиционного признака, является маркированной. Позиционное варьирование по релевантному признаку дает вариант; позиционное варьирование по избыточному признаку дает вариацию. В следующих ниже схемах отношение вариантов обозначено двойной прямой линией, отношение вариаций – волнистой.
Датский язык
В системе смычных фонем релевантным признаком признается напряженность – ненапряженность (Т–L). Противопоставление фонем по этому признаку реализуется в позиции перед гласной ударного слога. Релевантный признак может рассматриваться как сложный, состоящий из базисного (аспирация – неаспирация, А–А°) и избыточных: звонкость – глухость, Vc–Vc°, и непрерывность – прерывность, Сn–Сn°. Маркирующим значением релевантного признака является А. Признак звонкости – глухости является связанным: он целиком определяется базисным признаком – если А, то VC°, если А°, то Vc. Поэтому в данной гиперфонемной ситуации оба признака можно рассматривать как единый, обозначив его F–F° (fortis – nonfortis): F = А + Vc°, F° = A° + Vc. Особенностью нейтрализации (в конце односложного слова) является появление нового звукотипа, отсутствующего на фонемном уровне. Такой гиперфонемный уровень можно назвать расширенным.
(подчеркнут маркированный член)
Различие, заданное на уровне фонем (Т–L), сохраняется на уровне гиперфонем (Т′–L′), но реализуется оно не по базисному признаку, а по избыточному Сn–Сn°. Следовательно, [d2] и [ð)] относятся друг к другу как вариации; [t ] и [d2] относятся друг к другу как варианты, поскольку их различие покоится на релевантном признаке. Гиперфонема (d2), представленная в данной нейтрализации, является актуально расчлененной; ей соответствует виртуальная нерасчлененная гиперфонема D.
Английский язык
Релевантный признак для смычных тот же, Т–L. Он разложим на базисный А–А° и избыточный Vc–Vc°. В отличие от датского языка, здесь не происходит расширения гиперфонемного уровня; этот тип нейтрализации дает параллельный гиперфонемный уровень. Позиционные условия рассматриваются те же – конец слова. Признак глухости – звонкости относительно несвязан: возможны сочетания А° + Vc° и А + Vc°, но нет А + Vc. Гиперфонема актуально расчлененная.
Сохранение парадигматического различия на уровне гиперфонемы здесь настолько очевидно, что это давало повод вообще отрицать нейтрализуемость смычных в позиции конца слова. Между тем нейтрализация есть, так как базисным элементом напряженности является аспирация. Различие в гиперфонеме здесь также покоится на избыточном признаке – глухость – звонкость. Однако роль этого признака настолько велика по сравнению с датским консонантизмом, что называть его иррелевантным нет никаких оснований. Особенно странно звучит это определение в устах тех, кто утверждает, что противопоставление по Т–L, физически реализуемое как аспирированность – неаспирированность, не нейтрализуется в конце слова, хотя аспирация здесь отсутствует.
Русский язык
Релевантным признаком для противопоставления смычных, нейтрализуемого в позиции конца слова, является глухость – звонкость. Сопровождающий его избыточный признак можно обозначить как F–F°, соотносимый с позициями эксплозии (перед гласной) и имплозии (после гласной). Уровень нейтрализации представляет гиперфонему, которая определяется как актуально нерасчлененная. Можно полагать, что этой гиперфонеме соответствует виртуально расчлененная гиперфонема (t1–t2), реализующая парадигматическое различие фонем. Это предположение является достаточно сильным, но не невозможным: роль признака силы (напряженности) отчетливо обнаруживается при восприятии шепотных согласных (см.: [Панов 1967: 158, 248]). Это позволяет объединить признаки Vc–Vc° и F–F° в единый признак Sn–Sn° (сонорность – несонорность).
Сопоставление трех схем нейтрализации позволяет обнаружить последовательно проводимый принцип: в гиперфонему включается то значение релевантного признака, которое представлено в немаркированном члене оппозиции, и то значение избыточного признака, которое представлено в маркированном члене. Сама гиперфонема внутренне представляет собой вариацию, построенную на избыточных признаках, и может быть расчлененной и нерасчлененной актуально. Внешне же это – коррелят оппозиции, по признаку «релевантность – избыточность различающего признака». Таким образом, смысл нейтрализации сводится к сохранению противопоставления по другому основанию. Границы релевантности для признаков заданы уровнем фонем, поэтому нейтрализация не может переходить эти границы и вынуждена ограничиться варьированием лишь по избыточным признакам, которые в этом случае, не создавая новой оппозиции, воссоздают значимое противопоставление инвариантного уровня.
Отсюда естественно заключить, что квалификация недифференциальных (избыточных) признаков фонем как нерелевантных противоречит как фонологической логике, так и реальному положению дел. Указания на это также можно найти в работах теоретиков МФШ. О релевантности нельзя говорить вообще: то, что нерелевантно на уровне фонем, оказывается релевантным на уровне гиперфонем. И если полагать, что «источником оппозиций является нейтрализация», что «имеется внутренняя оппозиция, которая делает возможной внешнюю» [Ogden 1932: 27, 34], то придется признать существенным внутреннее противопоставление «дифференциальность – избыточность», благодаря которому возможна внешняя и с ним конгруэнтная оппозиция «корреляция – нейтрализация». «Избыточность» так же релевантна по отношению к «дифференциальности», как глухость релевантна по отношению к звонкости в системе русских смычных фонем.
Аванесов 1956 – Аванесов Р. И. Фонетика современного русского литературного языка. М.: МГУ, 1956.
Аванесов, Сидоров 1945 – Аванесов Р. И., Сидоров В. Н. Очерки грамматики русского литературного языка. М., 1945.
Булыгина 1964 – Булыгина Т. В. Пражская лингвистическая школа // Основные направления структурализма. М., 1964. С. 46–126.
Вахек 1967 – Вахек Й. Фонемы и фонологические единства // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
Ельмслев 1960 – Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. Вып. I. М., 1960.
Климов 1967 – Климов Г. А. Фонема и морфема. М., 1967.
Кузнeцов 1941 – Кузнeцов П. С. К вопросу о фонематической системе современного французского языка // Учен. зап. МГПИ. 1941. Т. V. Вып. 1.
Кузнецов 1959 – Кузнецов П. С. Об основных положениях фонологии // Вопросы языкознания. 1959. № 2.
Основные направления… 1965 – Основные направления структурализма. М., 1965.
Панов 1967 – Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.
Реформатский 1933 – Реформатский А. А. Лингвистика и полиграфия // Письменность и революция. Сб. 1. М.; Л., 1933.
Реформатский 1970 – Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.
Шаумян 1962 – Шаумян С. К. Проблемы теоретической фонологии. М., 1962.
Якобсон, Халле 1962 – Якобсон Р., Халле М. Фонология и ее отношение к фонетике // Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1962.
Яковлев 1928 – Яковлев Н. Ф. Математическая формула построения алфавита // Культура и письменность Востока. Кн. 1. М., 1928.
Bazell 1956 – Вazell С. Е. Three conceptions of phonological neutralization // For Roman Jakobson. The Hague, 1956.