F в определенные сочетания с другими дифференциальными признаками, в частности с признаком раствора (компактности). В данной парадигматической позиции следует констатировать нейтрализацию противопоставления двух просодий: F-просодии и Fº-просодии. Субстратом этой парадигматической нейтрализации на морфонологическом уровне является отсутствие аффиксов с огласовкой /о, ö/. Но это не дает оснований для интерпретации бемольного сингармонизма как ступенчатого. На сегментном уровне следует говорить не о фонемах /а, е/ в аффиксах, присоединяемых к корню с огласовкой /о, ö/, а, если угодно, об архифонемах, в которых нейтрализовано противопоставление /о, ö/ : /u, ü/.
Нарисованная картина несколько огрубляет действительное положение ввиду ее сегментности. На просодическом уровне все обстоит гораздо четче. В работе Н. Уотерсон, образцовой с точки зрения лондонской фонологической концепции, находим ясную и убедительную интерпретацию лабиального сингармонизма в турецком языке (см.: [Waterson 1956]). Н. Уотерсон постулирует четыре просодии слова, обозначаемые ею как у (палатальная), w (велярная), о (бемольная) и o (небемольная). Все они в равной мере определяются на слове, но о-просодия автоматически преобразуется в о-просодию, если не-первый слог характеризуется признаком компактности («широкий аффикс», α в обозначении Уотерсон). Сопоставление таких форм, как önünden ‘спереди’ и kızımdan ‘от моей девушки’, показывает, что небемольность широкого аффикса в первом случае является своеобразным выражением бемольного сингармонизма:
Иными словами, мы имеем здесь дело со значимым нулем: отсутствие фонетической сингармонизации аффикса в первом случае служит субстратом «условной сингармонизации» на морфонологическом уровне. Фонетическая небемольность аффикса -den в önünden есть его морфонологическая бемольность, поскольку на суперсегментном уровне существенно различие между словами, а в этом отношении оба слова четко противопоставляются по двум просодическим кванторам. Для стабилизации данного противопоставления несущественно, каким образом реализуется тот или иной просодический признак на каждом морфологическом компоненте слова; важно то, что первое слово имеет суперсегментную помету о (бемольность), а второе – .
Рассмотренный пример вновь приводит к мысли о равноправии корня и аффикса в рамках сингармонической модели, поскольку сингармонизм есть специфическое распределение некоторого дифференциального признака в слове, рассматриваемом как глобальное единство. Эта особенность морфонологической организации слова в сингармонических языках позволяет ввести в его определение критерий просодической предсказуемости (хотя это и потребует некоторых дополнительных уточнений и оговорок): слово синтагматически определяется как прерывность морфонологической предсказуемости по некоторому дифференциальному признаку. Напротив, в парадигматическом аспекте слово определяется как непрерывность вертикальной морфонологической предсказуемости по гармонизирующему признаку, благодаря чему достигается единство парадигмы слова А и противопоставленность ее парадигме слова В, а тем самым и единство данной парадигмы в пределах всей морфологии.
Обратная сторона данного определения слова состоит в том, что характер прерыва линейного спектра некоторого признака позволяет установить степень его общности как просодического квантора. Так, по свидетельству Ф. Палмера, в титре в пределах ø-спектра (признак открытости в сочетании с признаком фарингализации) никогда не бывает границы слова, откуда следует определение данного признака как словесного просодического квантора, противопоставленного ø-спектру, синтагматическое соположение которых указывает на словесный стык (см.: [Palmer 1956: 575]).
Баскаков 1965 – Баскаков Н. А. К фонологической интерпретации вокализма в тюркских языках (тезисы доклада). 1965 (рукопись).
Виноградов 1972 – Виноградов В. А. Типология сингармонических тенденций в языках Африки и Евразии // Проблемы африканского языкознания. М., 1972.
Лыткин 1964 – Лыткин В. И. Исторический вокализм пермских говоров. М., 1964.
Мельников 1962 – Мельников Г. П. Некоторые способы описания и анализа гармонии гласных в современных тюркских языках // Вопросы языкознания. 1962. № 6.
Реформатский 1955 – Реформатский А. А. О соотношении фонетики и грамматики (морфологии) // Вопросы грамматического строя. М., 1955.
Реформатский 1966 – Реформатский А. А. Иерархия фонологических единиц и явления сингармонизма // Исследования по фонологии. М., 1966.
Рот 1964 – Рот А. М. О гармонии гласных в финно-угорских языках // Вопросы финно-угорского языкознания. Грамматика и лексикология. М., 1964.
Санжеев 1953 – Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Ч. I. М., 1953.
Трубецкой 1960 – Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960.
Цинциус 1949 – Цинциус В. И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков. Л., 1949.
Черкасский 1965 – Черкасский М. А. Тюркский вокализм и сингармонизм. М., 1965.
Эшби 1959 – Эшби У. Р. Введение в кибернетику. М., 1959.
Greenberg 1963 – Greenberg J. Vowel harmony in African languages // Actes du II Colloque international de linguistique négro-africaine. Dakar, 1963.
Jakobson 1930 – Jakobson R. К характеристике евразийского языкового союза (1930) // Jakobson R. Selected writings. Vol. 1. The Hague, 1962.
Lyons 1962 – Lyons L. Phonemic and non-phonomic phonology: Some typological reflections // IJAL. 1962. Vol. 28. No. 2.
Novák 1936 – Novák L. L’harmonie vocalique et les alternances consonantiques dans les langues ouralo-altaïques, surtout finnoougriennes // TCLP. 1936. 6.
Palmer 1956 – Palmer F. R. ‘Openness’ in Tigre: A problem in prosodic statement // BSOAS. 1956. Vol. XVIII. Pt. 3.
Voegelin, Ellinghausen 1943 – Voegelin C. F., Ellinghausen М. E. Turkish structure // JAOS. 1943. Vol. 63. No. 1.
Waterson 1956 – Waterson N. Some aspects of the phonology of the nominal forms of the Turkish word // BSOAS. 1956. Vol. XVIII. Pt. 3.
Типология сингармонических тенденций в языках Африки и Евразии54
1.0. Среди многочисленных и разнообразных фонологических средств, используемых в морфологических целях и составляющих один из объектов анализа в морфонологии, сингармонизму принадлежит весьма заметное место. По своей функции сингармонизм может быть определен как разновидность словесного акцента, т. е. как средство выражения единства (цельнооформленности) слова, а по способу функционирования – как просодическая категория, определяемая на сегменте, превышающем размеры предельных единиц, обнаруживаемых в результате второго лингвистического членения, если пользоваться терминологией А. Мартине (см. [Виноградов 1966]). Как способ выражения сингармонизм вторичен по отношению к выражаемому в том смысле, что использование или неиспользование его в качестве словесного акцента регулируется морфологическими особенностями языка. Эта сторона вопроса, однако, не входит в задачи настоящей работы, где сингармонизм будет рассмотрен лишь с точки зрения общей фонологической структуры, определяющей выбор конкретного сингармонического типа.
В дальнейшем сингармонизация слова в языке определенного типа будет пониматься как процедура приписывания просодических кванторов к фонологически обобщенным формулам слов55. Метод просодической квантификации представляется исключительно плодотворным не только ввиду его очевидной иерархической ориентированности, но и потому, что он обеспечивает наиболее естественный выход из таксономического аспекта описания в динамический, где информация, содержащаяся в кванторах, используется как вводная инструкция при порождении словоформ, благодаря чему достигается значительная экономность порождающей модели, не теряющей при этом своей экспланаторности. В фонологическом отношении просодический квантор представляет собой некоторый дифференциальный признак (в дальнейшем обозначении – ДП), релевантный с точки зрения сингармонизма. Морфонологическим содержанием операции квантификации является фонологическое коварьирование морфологических компонентов слова. Степень общности квантора определяется зоной активности соответствующего признака. В этом отношении различаются, например, сингармонизм слова и силлабический (групповой) сингармонизм, описанный В. К. Журавлевым для праславянского [Журавлев 1963].
1.1. В связи с приведенным определением просодического квантора следует указать на необходимость различения двух типов фонологической релевантности признаков – дистинктивной и сингармонической, что было четко сформулировано М. А. Черкасским [Черкасский 1965: 23]. Первичность дистинктивной релевантности подтверждается тем, что она включает сингармоническую релевантность, но не совпадает с нею по объему. Недистинктивный признак не может быть сингармонически релевантным (т. е. выступать в роли просодического квантора), тогда как сингармонически нерелевантный признак может быть как дистинктивным, так и недистинктивным. Примером может служить туранский вокализм, где признаки компактности, периферийности (тональности) и бемольности являются дистинктивными, но лишь два последних также и сингармонически релевантны, в то время как признак компактности, будучи релевантным на фонологическом уровне, оказывается иррелевантным на морфонологическом уровне56.
Такого рода релевантностная девиация меризматического уровня57 едва ли обусловлена законом случайного выбора. Если использование самого сингармонизма в качестве словесного акцента регулируется морфологией языка, то предпочтение того или иного конкретного признака для этой роли определенным образом соотносится с внутренними структурными закономерностями строения фонологической системы. Не будет противоречием утверждать, что характер вокалической парадигматики создает известные предпосылки для установления сингармонического типа языка, поскольку наличие сингармонизма отнюдь не исключает наличия полноценных гласных фонем