Старушка еще минуту поерепенилась, потом все-таки нажала кнопку и двери к лифтам распахнулись.
— Семнадцатый этаж, — буркнула она.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил я.
В подъехавшем лифте я обнаружил страстно целующуюся парочку. Кажется, они вовсе не собирались выходить. Я растерянно оглянулся на охранника, но тот лишь подмигнул мне и вышел на улицу.
Я зашел в лифт, помолчал. Потом все же не выдержал:
— Вам на какой этаж?
Парень прижал девушку к лифту, его рука стала медленно проникать ей под блузку. Я еще успел заметить мелькнувшую нежную оливковую кожу девушки, прежде чем поспешно отвернулся. Нажал на кнопку, двери закрылись, лифт медленно пополз вверх. Сзади раздался подозрительный стон, у меня по спине пробежали мурашки, но обернуться я так и не решился. Лифт двигался по чайной ложечке в час, но наконец мои мучения были вознаграждены — дверцы разъехались в стороны, и я поспешно покинул своеобразный вертеп, провожаемый сладострастными стенаниями.
Комнат на этаже было полно — коридорчики причудливо переплетались, кружили вокруг бетонных колон и снова, и снова возвращали меня к лифту. Молодой парень в черной футболке задумчиво жевал сигаретку и невозмутимо следил за моими метаниями.
— Слушай, друг, где находится комната 1718? — не выдержал, наконец, я.
Парень кивнул куда-то мне за спину, я обернулся и сразу же увидел искомую дверь — с голографическим номером, выполненным в виде перекосившихся цифр. Я мысленно отругал себя (а еще детектив!) и постучал.
Я был готов ко всему.
Кроме того, что произошло.
За дверью раздалось шарканье и в проеме показался червь. Самый натуральный, если не считать вполне обычных шортов в полоску, подпоясанных крепким ремешком и уже насточертевшей голограммы рядом с правым глазом. Черные нечеловеческие глазки испытующе уставились на меня, из отростков на лице (если это можно назвать лицом!) вырывались маленькие облачка пара. Я еще успел разглядеть следы стерилизации рядом с щупальцами, прежде чем они зашевелились, и червь вполне внятно произнес:
— Чего надо?
Даже интонации у него были правильные, почти без акцента!
Я бы, наверное, еще долго стоял с разинутым ртом перед дверью, но этот вопрос несколько привел меня в чувство.
— Меня прислал Рыба, — промямлил я.
Червь некоторое время молчал, его отростки нервно пульсировали, будто вынюхивая возможную опасность.
— Заходи, — наконец, сказал он, пропуская меня в комнату.
Именно так — комнату. Ни коридора, ни кухни здесь не было. Только одна маленькая дверца — в туалет.
Если бы своими собственными глазами не видел перед собой этого светло-серого слизняка, то можно было подумать, что здесь живет обычный бедный студент откуда-то из глубинки, приехавший в Москву усиленно разгрызать гранит науки. Низкая деревянная кровать была завалена остатками еды и пустыми бутылками, на столе валялся странный прибор, похожий на проектор, рядом виднелась допотопная жидкокристаллическая панель персонального компьютера. А еще полным полно книг вокруг. Единственный шкаф был завален грудой одежды, а внутри я заметил сложенные столбиком ящики, наполненные пивом.
Червь протянул мне ветхий стул, на который я немедленно уселся, а сам остался стоять возле стола. Почему-то мне показалось, что червь глядит на меня с насмешкой. Хотя что можно понять по этим глазам, как у насекомого?
— Леша, — представился червь. — Я бы пожал тебе руку, но вижу, что ты не очень-то рад знакомству, приятель.
— Василий, — выдавил из себя я, но руку так и не протянул. Просто не смог себя пересилить.
— Ну Василий, так Василий, — немного устало произнес червь. — Что нужно, Вася?
— Документы, — ответил я. — На мальчика. Он родился на Статике.
— Как оформить?
— Как племянника. Геннадий Давыдов. Шесть лет. Родился 16 февраля.
— Фотография?
Я протянул ему голофотку. Леша схватил ее всеми тремя пальцами и засунул в свое хитроумное устройство.
— Что это? — спросил я.
— Принтер, сканер, голопроектор…все вместе. Удобная вещица, — произнес червь, усаживаясь на свободный стул перед монитором. — И главное — все легально. Я даже зарегистрирован в налоговой как частный предприниматель. Ищу информацию для студентов, сканирую, черчу… зарабатываю, короче. Заодно учусь заочно в МГУ. Червю трудно устроится на нормальную работу в Москве. Хотя здесь к нам относятся терпимее, чем в других городах… Статика… ага… вот она…
— Я и не знал, что червям разрешено обучаться вместе с людьми, — вырвалось у меня.
— Называй меня, пожалуйста, Лешей, Василий, — сердито проговорил чужой. — Тебе же было бы обидно, если бы я тебя назвал бритой мартышкой?
Как ни странно, его слова несколько погасили мой гнев.
— Не похож ты… на чужого, — сказал я. — Если бы я тебя не видел, а только слышал голос — решил бы, что ты человек. Ну… в смысле не инопланетник…
Червь что-то разглядывал на мониторе.
— Фотография должна быть обычная… три на четыре… придется немного повозится, — бормотал Леша.
Из принтера-сканера-голопроектора выползло несколько листков — чужой придирчиво их осмотрел.
— Говоришь, что я похож на человека? А это потому что я родился на Земле, — сказал вдруг он. — Во время войны мою мать и отца привезли сюда. Мать была беременна. Отца ваши спецслужбы запытали до смерти (на родной планете он был важной шишкой), мать родила меня и совершила анкс.
— Анкс?
— Ритуальное самоубийство, — объяснил червь. — Мы умеем по желанию останавливать дыхание и отключать сознание.
— Как-то ты слишком спокойно говоришь об этом, — сказал я, наблюдая как ловкие пальцы-присоски Леши снова забегали по клавиатуре.
— Все-таки я — чужой, другая психика, все такое, — весело произнес червь. — Меня воспитывали в специальном детприемнике — там было еще пятеро Валинаэлей — таких же как и я… гм… червей. Нас обучали как человеческих детей. У нас были равные возможности, но мои товарищи не выдержали испытания внешним миром — за стенами детприемника. Кто-то покончил с собой, трое предпочли роль рабов — мусорщиков. По ночам ремонтируют мусороботов, днем отсиживаются в своих комнатках. Я единственный из всех решил пробиваться наверх и поступил в МГУ.
— Тяжело приходится? — спросил я. Это было невероятно, но Леша мне нравился все больше и больше.
Червь почти по-человечески пожал плечами:
— Когда как. Во время первой сессии, когда мне пришлось почти месяц получать пинки под задницу и смахивать плевки с лица, было трудно. Во время второй — чуть полегче. Все свыклись. Скоро третья — попытаюсь найти себе девушку.
Я улыбнулся:
— Думаешь у тебя есть шансы?
— Конечно, — кивнул червь, наблюдая, как в голопроекторе моделируется лицо Генки. Пара мимолетных нажатий и вокруг обиженной физиономии мальчишки появился синий фон, а само лицо стало терять третье измерение, становясь плоским.
— Видишь это? — спросил он, тыкая пальцем в правый глаз.
— Виртушники, — продемонстрировал я знание местных реалий.
— Настоящий бум, — сказал Леша. — Половина подростков Земли уже забыла о том, что такое настоящий секс. Все гормоны расходуются во время мысленных постельных побед. Что с одной стороны, конечно, неплохо — у ребят развивается воображение, а темпы роста населения на Земле слегка уменьшились.
— И ты тоже?…
— А чем я хуже? — спросил довольный чужой. — Надо признать, что люди — твари, конечно, уродливые, но ради развлечения и за неимением лучшего… Одной особо извращенной девчонке я представился в своем настоящем облике — так ей очень понравилось, представляешь, Герман?
— Мда… — только и сказал я.
Мы молчали: я с отвращением уставился на истекающую слизью спину чужого, Леша лепил голографическое изображение паспорта.
— Тут какая-то парочка в лифте… — начал я.
— Не обращай внимания, — отмахнулся чужой. — Это Сепик и Верка с пятого этажа. Экзгибиционисты, но ребята славные. Они ко мне иногда заходят пиво попить. Ну и… сам понимаешь. Похоже, это их возбуждает больше всего. А вот виртушников эта парочка не принимает принципиально. Редкие голубки.
Мне вдруг подумалось, что не стоит оставлять Гену бабушке с дедушкой. Лучше забрать его обратно на патриархальную Статику.
Земля загнивает.
— Ты пьешь пиво? — спросил я.
— У меня метаболизм другой, — пробурчал Леша. — Только колеса да специальную смесь, которую делают в «AF» — «Alien Friendship». Ну и еще воду, конечно. А пиво — для гостей.
— А с Рыбой как познакомился? — поинтересовался я.
— Рыба жил здесь раньше. На десятом этаже. Он ничего, нормальный парень, хоть и с гнильцой немножко, — ответил червь. Покопался в своем сканере-принтере-и-так-далее и вручил мне новенький глянцевый паспорт. — Все три уровня защиты. Впрочем, у Вас, на Статике, такие примитивные…
Он еще что-то такое рассказывал, а я разглядывал документ.
Идеально. Даже я бы ни к чему не придрался.
— Полштуки, — сказал Леша. — Не торгуясь. И так дешево отдаю.
Я отсчитал чужому пять сотенных бумажек. Леша молча засунул их в стол и выжидающе уставился на меня.
— Последний вопрос, — поколебавшись, произнес я. — Зачем ты мне все это рассказал? Вдруг я из милиции или ГСБ?
— Мало что знаешь о нас? — спросил Леша. — Мы — эмпаты. Я всегда чувствую, кто передо мной — друг или враг. Я знаю, что ты не из милиции, и что ты не предашь. Просто знаю.
— Ты читаешь мысли? — спросил я. Кажется, я что-то такое про червей слышал.
— Только эмоции, — покачал головой Леша. — Не более того.
— Ну ладно… тогда… счастливо, — сказал я. И неуверенно протянул чужому руку. Пытался представить, что передо мной не мерзкое существо с блестящей серой кожей и нелепыми отростками вместо нормальных рук и ног. Выходило плохо, но я старался.
Леша пожал мне руку — словно холодная скользкая жаба прикоснулась к коже.
Леша отдернул щупальца.
— Знаешь, почему мы пошли войной на землян? — поинтересовался чужой.