Лишь однажды, когда Флекс привел ее в переполненный бар под открытым небом на набережной, Треноди заметила, что за ней наблюдает молодой человек. Это был красивый молодой человек с изумрудными глазами и скулами, за которые можно было умереть. Она отвела взгляд, не желая, чтобы он подумал, что она пялится, а когда она снова посмотрела, толпа уже поглотила его. Она быстро проверила сайты сплетен в гарнитуре на случай, если он сфотографировал ее, а если и сделал это, то не загрузил. Может быть, он вообще ее не узнал. Может быть, он просто замечтался о ней. Эта мысль доставила ей удовольствие, когда она последовала за Флексом между столами, перешагивая через раскинувшиеся щупальца подвыпивших осьминогов. Она начала получать удовольствие от этого приключения.
В дальнем конце бара происходило шоу. Казалось, оно привлекало людей и инопланетян примерно в равных количествах, и они улюлюкали и кричали так громко, что почти заглушали усиленную музыку. Треноди сначала подумала, что дело в музыке, но, когда Флекс подвела ее ближе, она увидела, что это всего лишь фонограмма для битвы. На платформе, которая возвышалась над водой у кромки реки, была сооружена клетка, и за решеткой взад и вперед рыскала крупная фигура с шипами. Это был Крайт. Самец, подумала Треноди, гораздо меньше, чем Целд Гех Карнейс, но все же ужасающий, особенно когда он остановился, чтобы прорычать через решетку на публику.
— Это заключенный? — спросила Треноди, дергая Флекс за рукав. «Что они собираются сделать с ним?»
— Это просто Скар, — сказала Флекс, доставая из-под пальто блокнот и что-то, что как предположила Треноди, должно быть карандашом. «Скар все верно. Он не такой жестокий, как кажется. Ну, то есть он всего лишь самец, а самцы Крайттов немного теряются, когда нет самки, которая говорила бы им что делать.» Она начала рисовать Крайтта, запечатлевая его изящество большой кошки несколькими быстрыми линиями. Все, что Флекс делала или видела, превращалось в картинки, подумала Треноди. Она разговаривала с людьми и смотрела на разные вещи, и все это проходило через нее и превращалось в искусство.
Музыка становилась громкой до дрожащего безумия, барабанные бои эхом отдавались от прибрежных зданий и разлетались над водой. Из газовых форсунок по углам клетки вырвались потоки огня, а через какой-то потайной люк вырвался рычащий, ощетинившийся шар ярости, в котором Треноди узнала кактусового льва. Половина охотничьих угодий в Империи Сети была обеспечена парой этих существ. Они были генетически сконструированы, они были скорее растениями, чем животными, без нервной системы и способности чувствовать боль, так что вы не должны были чувствовать себя виноватыми, когда охотились на них. То, что вы должны были чувствовать, это нервный тик, поскольку пасть кактусового льва была такой же широкой, как и его тело в виде пляжного мяча, и усеянное шипами, даже более острыми, чем те, что росли по всей его толстой серой шкуре. В охотничьих угодьях их держали в огороженных вольерах, куда осмеливались заходить только самые смелые или самые безрассудные охотники. Попасть с ним в маленькую клетку означало верную смерть. Публика, которая за мгновение до этого насмехалась и освистывала Крайтта, одновременно ахнула, когда кактусовый лев на мгновение качнулся на своих корнеобразных ногах, а затем прыгнул на голову Крайтта. Крайтт двигался боком, быстро, как ящерица, и проворно, как танцор. Кактусовый лев врезался в прутья клетки, и несколько бурных минут все двигалось слишком быстро, чтобы Треноди могла за ним уследить. Теперь ей стало жалко Крайтта, хотя хлестание его шипастым хвостом в свете костра казалось чем-то из ночных кошмаров. Какая польза от шипастого хвоста против кактусового льва?
— Ооооох! — ликовала и сочувствовала толпа, когда львиные шипы проделали уродливую рану на и без того уродливом лице Крайтта. Это было несправедливо, подумала Треноди. Никто, ничто не могло безоружным победить одно из этих ужасных созданий…
А затем так быстро, что ей пришлось дважды воспроизвести этот момент на гарнитуре, прежде чем она смогла точно увидеть, что произошло, хвост Крайтта ударил прямо в цель. Кактусовый лев был поднят на него, как будто его насадили на кол. Из газовых форсунок с шипением брызнула зеленая слизь. Крайтт потянулся, схватил существо за края его яростной, широко раскрытой пасти и разорвал его надвое.
— Скар! Скар! Скар! — взревела половина толпы, а другая половина, вспомнив, что он все еще Крайтт, и воскликнула: «Бу-у!»
— Скар делает это два или три раза за ночь, — сказала Флекс.
Когда струи пламени стихли, и наблюдатели начали расходиться, Моторик снова взяла Треноди за руку и повеал ее в заросшее биоздание за барной стойкой. Женщина, которой он принадлежал, знала Флекса; в одной из больших, оживленных комнат ангелы Флекса летали по стенам. Они шли по коридорам, похожим на трубы, в подвал, похожий на внутреннюю часть тыквы, где в густом воздухе мерцал голоэкран, а Крайтт по имени Скар сидел, отмеченный собственной засыхающей кровью, и глотал из стакана синий дым. Треноди попятилась назад, боясь оказаться так близко к большой ящерице, но Флекс сказала:
— Все в порядке. Скар дружелюбен.
Комната была полна горячего металлического запаха крови и запаха самого Крайтта, словно старая кожаная куртка, брошенная в костер. Желтые глаза существа посмотрели на Треноди, а затем скользнули мимо нее к Флексу. Грубо модифицированная гарнитура была прикреплена к его чешуйчатому лицу настоящими заклепками. Его шипастый хвост дернулся. Он издал скрежещущий рычащий звук, который гарнитура Треноди перевела как «Чего ты хочешь, человек-машина?»
— Просто проверяю, как ты, — сказала Флекс. — Просто проверяю, не съели ли тебя еще кактусовые львы.
Крайтт издал протяжное шипение, которое, вероятно, было смехом.
— Эти существа — плохая добыча, — сказал он. «Я солдат клана Целд Гех Реска. Твои прыгучие шипастые животные мне не ровня».
— Так почему каждый раз, когда я рисую тебя, у тебя на морде появляется новый шрам? — спросила Флекс. Она снова достала свой блокнот и начала рисовать Крайтта, пока он говорил. Теперь Треноди узнала его; он был моделью для некоторых рисунков, которые она видела в депо. — Если тебе здесь не нравится, почему бы тебе просто не уйти? — спросила его Флекс. «Война окончена. Ты можешь вернуться домой к своим людям.»
— Мой народ побежден, — сказал Скар. «Мой Целд Гех мертв. У меня нет ни цели, ни чести. У меня нет дома. Он пил из стакана, который держал в руке, и из его ноздрей, и между острыми желтыми зубами тянулся голубой дым. Он дракон, подумала Треноди, очарованный и потрясенный. Он дракон из какой-то старой легенды, переживший тяжелые времена. Глаза Скара снова встретились с ее глазами. Он фыркнул дымом и сказал: «Кто эта человеческая женщина?»
— Просто мой друг, — сказала Флекс.
Крайтт хмыкнул, но его глаза не отрывались от лица Треноди. Возможно ли, что он узнал ее? Для Треноди большинство Крайттов выглядели очень похожими, но, возможно, Крайтт мог легче различать человеческие лица. Голоэкран светился в тени позади него, настроенный на какой-то идиотский сайт сплетен. Неделю назад там, вероятно, показывали кадры Треноди с Целд Гех Карнейс, что было как раз тем, что привлекло внимание воина Крайтта. Она попятилась к двери, но Скар, похоже, снова потерял к ней интерес. «Я солдат, — сказал он Флексу. «Я должен сражаться в битвах, а не с прыгучими шипастыми животными». Но вот он был. Последняя битва, в которой он участвовал, была на Кзик'ке, где Целд Гех Реска так уверенно повела свои войска на встречу со слабыми млекопитающими, которых Крайтты назвали «новой добычей». Только они оказались не такими слабыми, как обещала Реска: броня их боевых поездов едва могла быть повреждена оружием Крайтта, и у них было множество других транспортных средств и машин, и все они были намного лучше, чем все, против чего Крайтт мог сражаться. Они тоже были организованы; именно это больше всего заинтриговало Скара. Он своими глазами видел, как сотни людей работали вместе. Если бы в одном месте собралась сотня Крайттов, они бы подрались друг с другом и забыли врага. В одиноком боевом поезде Крайттов, который увозил выживших из Кзик'ка после падения их последней крепости, было только вдвое меньше, но они яростно поссорились. Скар, который был ранен в финальном сражении, спрятался в разбитой орудийной башне, в то время как соперничающие фракции сражались от вагона к вагону, сражаясь за то, какая из молодых женщин станет их новым Целд Гех. Он соскользнул с поезда, когда тот пересекал какой-то узловой мир, и в одиночестве добрался до Хаба на других поездах, где начал больше узнавать о людях. Люди опасались его несмотря на то, что он был один и без оружия, но, к счастью, он встретил того, чья тетушка владела прибрежным баром на Галатаве, и подумал, что настоящий живой Крайтт может привлечь толпу посетителей.
Он провел в баре уже целый сезон. Они заплатили ему за его ночные бои бутылками с голубым дымом и использованием этой маленькой комнаты. Он мало что узнал о людях из бара или его клиентах, но когда он не дрался, то смотрел на голоэкран, медленно разбираясь в звенящей рекламе и странных сценах, которые заполняли человеческие СМИ. Он начал понимать разницу между выдуманными историями и реальными новостями. Он узнал, что лидера людей звали Треноди Зенит. Теперь он мог узнать ее фотографию, когда видел ее на экране или на деньгах. Обнадеживало то, что людей также возглавляли их самки, но Скар не думал, что Треноди Зенит выглядит способной сражаться даже с только что вылупившимся Крайттом. Несмотря на это, целые планеты, казалось, следовали за ней. Он видел, как сама Целд Гех Карнейс кланялась ей… Когда Флекс и ее компаньон покинули его той ночью, он снова повернулся к своему экрану и начал беспорядочно листать сайт за сайтом в поисках изображений Треноди Зенит. Запах друга Флекса задержался в его ноздрях. Он был почти уверен, кто она такая, но ему нужно было подтверждение. Люди думали, что Скар глуп, но Скар не был глуп. Он просто ждал своего часа, ожидая своего шанса снова сражаться и убивать.