Если бы кто-то наблюдал, то уже знал бы, что происходит на не-совсем-луне. Это было то же самое, что произошло в Кхурсанди годом ранее. К-шлюз открывался; устье червоточины, которая ведет через загадочное измерение под названием К-пространство к другим шлюзам в какой-то далекий мир. Но какой смысл в К-шлюзе на этой одинокой скале?
Биомашина, изготовившая шлюз, называлась Червем. Его слепое колючее тело едва пролезло в построенную им арку. Он выдавливался, волоча за собой нити и ленты призрачного света, и полз по лунной поверхности, укладывая шпалы и двойную пару сияющих рельсов за собой, как какой-нибудь огромный жук откладывает яйца. В другом мире он двигался бы намного быстрее, удлиняя рельсы до тех пор, пока не смог бы соединить их с существующей линией и связать свой новый шлюз с остальной частью Сети. Здесь деваться было некуда. Он прополз метров пятьсот по крутому каменному лицу луны и остановился. Шипы и щупальца прощупывали безвоздушную тьму, словно Червь чувствовал свою ошибку. Затем он развернулся с удивительной скоростью и исчез сквозь завесу света, висевшую внутри новообразованной арки.
Занавес сдвинулся и на мгновение зарябил, как поверхность вертикального бассейна. Через мгновение сквозь него появилось что-то еще: сгусток света, который странными танцевальными движениями плыл по вновь проложенным рельсам, а затем улетел, как пушинка чертополоха, растворяясь в тусклом сиянии Вапны. Потом свет померк, и осталась только арка, скелетная и одинокая на серой скале, словно стояла там вечность.
Дворец Зенитов был полон достопримечательностей и запахов с других планет. Духи и ткани из Паутины Миров вошли в моду с тех пор, как открылся новый шлюз на Кхурсанди. Когда Зен пробирался мимо других тусовщиков, он уловил запах инопланетян, который вернул его в миры, по которым он ходил в прошлом году с Новой. Присутствовали и настоящие инопланетяне: Дикка, чьи внутренние органы пульсировали, как медузы, внутри их прозрачных тел; пара высокорогих дипломатов-герастеков. Человеческие гости столпились вокруг этих экзотических посетителей, но некоторые из них еще успели заметить и Зена. Он чувствовал на себе их взгляды, когда шел по большим, переполненным комнатам. Он уловил их театральный шепот: «Так это Зен Старлинг? Он неплохо выглядит для обычного железнодорожного фанатика».
— Ходят слухи, что он — какой-то давно потерянный родственник Зенитов. Вот почему они терпят его.
— Действительно? Я слышал, что он был уличным вором на Калишти.
— На самом деле это был Разлом, — сказал Зен, взглянув на говорившую женщину и наблюдая, как она смущенно отворачивается, пока ее друзья наклонялись, чтобы поделиться сплетнями о нем. Интересно, что бы они сказали, если бы узнали настоящую историю. Он задавался вопросом, как бы они посмотрели на него, если бы узнали, что он виноват в катастрофе на Веретенном мосту и разрушении поезда Зенитов.
В дальнем конце комнаты большие окна раздвинулись, чтобы люди могли выйти на веранду с видом на город. Слышалась музыка флейты и звенящие поцелуи цимбал.
Симпатичные голубые танцоры с аниматронными крыльями изящно складывались в лучах солнца. Идея балета заключалась в том, что где-то в Паутине миров Зениты нашли планету, на которой жили эти ангелы, и привезли некоторых из них сюда, чтобы станцевать для своих гостей. Но Зен сам путешествовал по новым линиям, и единственными инопланетянами, которые хоть немного напоминали гуманоидов, которых он там встретил, были Крайтты. Ничего ангельского в Крайттах не было…
В толпе вокруг танцоров он заметил Треноди, узнав ее по облаку красных стрекоз, висевших над ее сложной новой прической. Стрекозы были не просто украшением, они были миниатюрными охранными дронами, запрограммированными на ее защиту. Они направили фасеточные глаза и микропушки на Зена, когда он грубо пробирался сквозь толпу. Треноди тоже повернулась, приветствуя его неуверенной улыбкой. Теперь Зениты называли Треноди своей главой исполнительной власти, но она по-прежнему казалась Зену императрицей в своем сари из мерцающей ткани и головном уборе из инопланетных монет. Она нравилась ему больше той, какой она была в прошлом году, когда она была беглянкой, неряшливой, коротко стриженной и поразительно решительной.
Теперь она выглядела похорошевшей, но менее уверенной в себе, как будто эта мягкая жизнь на Галатаве оказалась для нее такой же плохой, как и для Зена.
— Мне нужно тебя кое о чем спросить, — сказал он.
Прежде чем она успела ответить, танцоры сделали что-то, что вызвало шквал аплодисментов и привлекло ее внимание к себе, и прежде, чем он смог снова заговорить с ней, чья-то рука взяла его за руку. — Сейчас неподходящее время, Зен, — сказала Кала Танака, твердо уводя его прочь.
— Я просто хотел поговорить с Треноди!
— Ты должен был отправить ей сообщение.
— Я отправлял ей сообщения. Она никогда не отвечает. Не думаю, что они до нее доходят. Вы их экранируете, не так ли? Вы же не хотите, чтобы она разговаривала с обычным железнодорожным фанатиком.
— Леди Треноди очень занята. У нее есть компания, которой нужно управлять.
— Да, и она это делает. Она называется «Линии Зенит-Старлинг». А я Старлинг; это и моя компания.
— Она называется «Зенит консорциум», Зен — «Линии Зенит-Старлинг» были предложением, которое семейный совет отклонил. А ты молчаливый партнер, с акцентом на молчание.
Кала была помощницей Треноди или, возможно, ее хранительницей: маленькая, некрасивая женщина средних лет, которая каким-то образом стала одной из самых влиятельных людей в мирах Зенитов. Она была вежлива, деловита и полна решимости держать Треноди как можно дальше от таких людей, как Зен Старлинг.
— Я слышал, завтра она едет поездом через новый шлюз на Кхурсанди, — сказал Зен. «Назад в Хаб. Я все думал, почему меня не пригласили».
— Это официальный визит, — говорила Кала, улыбаясь так, что другим гостям должно было показаться, что они с Зеном друзья, но ее хватка на его руке была стальной. В ее голосе тоже была сталь. — Леди Треноди должна отпраздновать нашу победу над Крайттами и подписать новые торговые соглашения с Диками и Герастеками.
— Я мог бы ей помочь, — сказал Зен. «Пришельцы знают меня. Я путешествовал по Паутине Миров несколько месяцев, прежде чем туда попала Треноди. Я первый человек, которого они встретили. Они доверяют мне». Кала Танака вздохнула. Она поклонилась проходившему мимо знакомому — толстому, веселому начальнику станции с одной из промышленных планет Серебряной реки — и затем резко повернула направо, спустив Зена на несколько ступеней в здание со стеклянным куполом. В здании был шлюз, и когда Зен прошел через внутреннюю дверь, он оказался в лесу из кристаллических кустарников и бледных чужеродных деревьев. Круглые листья крутились, как игрушечные ветряные мельницы, наполняя купол бумажным шепотом. Зениты любили растения и привезли из инопланетных миров всевозможные захватывающие новые виды, но было слишком рано говорить о том, совместимы ли эти ветряные деревья из Хата с известной людям растительной жизнью, поэтому они выращивались до времени в закрытых биомах.
— Инопланетяне могут доверять тебе, Зен, — сказала Кала Танака, — но мы — нет. Мы оба знаем, почему ты действительно хочешь вернуться в Хаб. Ты надеешься снова найти Нову.
— Нет, — сказал Зен, — я совсем забыл о Нове, как ты и говорила». Но она знала, что он лжет. Чтобы хорошо солгать, нужно было самому наполовину поверить в ложь, а Зен не верил, что когда-нибудь забудет о Нове. Прошел почти год с тех пор, как она отправилась без него в Зону Черного Света, но она по-прежнему была первым, о чем он думал, когда просыпался каждый день, и последним, о чем он думал, прежде чем заснуть.
Они шли по спирали через насаждения к центру биома. Кала отпустила руку Зена и села на скамейку у бассейна. Зен остался стоять. Инопланетные существа-медузы дрейфовали прямо под поверхностью воды, как потерянные кружевные носовые платки.
— Мы ничего не слышали от Стражей в течение нескольких месяцев, — сказала Кала, словно меняя тему. — После всей этой суматохи, когда открылись новые врата, они, кажется, только что вернулись в Море Данных и забыли о нас.
— Ну, это хорошо, не так ли? — сказал Зен. У него было больше опыта, чем у большинства людей, с этими всемудрыми, всемогущими искусственными интеллектами, и он знал, что жизнь была бы проще, если бы вы ничего не делали, чтобы привлечь их внимание. «Конечно, на самом деле они нас не забыли, — сказала Кала. «Наши специалисты по сбору данных считают, что существует своего рода патовая ситуация. Половина Стражей хочет, чтобы Илон Прелл сокрушил Консорциум Зенитов и закрыл ворота Кхурсанди, навсегда отрезав людей от Паутины Миров. Остальные готовы позволить нам продолжать иметь дело с инопланетянами, пока мы не попытаемся проникнуть в тайны Зоны Черного Света. Это тонкий баланс. Если ты побежишь за Новой в глубины Зоны, это может все испортить. Зен бросил в бассейн камешек, чтобы напугать носовых платков, и сказал: «Хорошо. Тогда позволь мне пойти другим путем. Я до сих пор не видел маму и сестру».
— На Летнем Лугу? Кала покачала головой. — Это территория Преллов, и Преллы с удовольствием схватят тебя. Допросят тебя. Чтобы узнать твои секреты и использовать их против нас. А если узнают, что Латика и Мика — твои мать и сестра, могут и им пригрозить». Она говорила о семье Зена так, как будто знала их, и так оно и было, потому что люди из ее разведки следили за ними, пересылая секретные сообщения между ними и Зеном. Он мог сказать Мике, что с ним все в порядке, и услышать, что она и Ма здоровы, но это было все. Он скучал по ним почти так же сильно, как по Нове.
— Значит, я здесь заключенный?
Кала некоторое время возилась с герастекской брошью, которую носила на плече своего черного костюма.
— Сколько тебе лет, Зен? — наконец спросила она. «18? 19?»
Зен пожал плечами. Он не был уверен. Как он мог быть таким, выросшим в стольких разных мирах, где годы и дни имели разную продолжительность?