— Добро пожаловать, Аджай Безкрылый, — произнес голос из храма, открывая окно в гарнитуре. — Ты хочешь передать свои воспоминания на хранение Воху Мане?
И Зен сделал; он хотел сделать. Но он знал, что воспоминания Аджая Безкрылого были очень простыми, просто актерской маской. Он боялся, что, если загрузит их, святилище почувствует, что за ними прячется Зен Старлинг.
— Нет, — сказал он. — Я принес тебе воспоминания о моей бабушке, Вритти Безкрылой из залива Джара, в северной префектуре на К’мбусси. Они хранятся в памяти моего Мото. — Пусть он их загрузит, — сказал храм.
Веки Новы дрогнули. Голоэкран раскрылся в воздухе над ней, как остаточный образ яркого окна. В нем были показаны сцены из жизни бабушки Аджая Безкрылого, которой никогда не существовало и чьи воспоминания были сфальсифицированы Новой на «Нулевой станции» и основаны на ее собственных воспоминаниях и подделанных фрагментах из старых фильмов. Глядя, как они проносятся мимо, Зен внезапно почувствовал, что святыня сразу разгадает обман. Он был настолько мудр и видел столько электронных отголосков жизни людей, что, конечно, мог сказать, что этот была фальшивка? Он вцепился в подлокотники кресла-лотоса и ждал, гадая, что древнее святилище данных сделало с людьми, которые попытались его обмануть. Но ничего не произошло, кроме того, что голоэкран снова погас. Ложь Новы, должно быть, оказалась лучше, чем он опасался. Надеюсь, святилище просто подумало, что дрожь страха в его голосе была естественной эмоцией скорбящего внука, когда он сказал: «Спасибо, Воху Мана». Пожалуйста, помни мою бабушку Вритти».
— О ней будут помнить, — пообещал храм.
Зен посмотрел на Нову. Пока он сидел там, какая-то острая часть ее разума скользнула, как отмычка, в разум храма и позволила ей отправиться на охоту на Небеса Воху Маны. Он хотел бы узнать, нашла ли она его, но она не могла ничего сказать или показать здесь какое-либо выражение лица. Он ждал, сколько мог, затем встал и пошел назад по сияющим тропам, сквозь шепот других пилигримов и колеблющийся свет воспоминаний мертвых, под дождь.
— Ну? — спросил он, как только они уединились в другом такси, возвращающемся через горы. — Ты нашла Ворона?
Она покачала головой.
— Его там не было.
— Ворона?
— Виртуального рая Воху Маны. Его там не было. Я просканировала весь разум храма. По сути, это просто большой старый кеш видео, фотографий и профилей в социальных сетях. Он едва ли даже в сознании.
— Но оно говорило со мной!
— Несколько простых алгоритмов реагирования, как у этой машины. Это не настолько сложно, чтобы хранить полную копию Воху Маны, не говоря уже о обширной виртуальной среде, какой должна быть его загробная жизнь.
— Может быть, он просто собирает профили в социальных сетях и загружает их в загробную жизнь где-то еще? — сказал Зен.
— Но где? Я была уверена, что он должен быть здесь.
— А Колраби? — спросил Зен. — Планета, к которой раньше вел другой К-шлюз Петрикора; та, чье солнце стало сверхновой…»
— Тост за Колраби, — сказала Нова. «Там ничего нет.»
— Ну, здесь тоже ничего нет, если только Воху Мана не спрятал какой-нибудь склад на одном из тех старых складов, или на Мохе, где бродят лоси, или в поезде-призраке…
— Какой поезд-призрак?
— О, просто история, которую я нашел на каком-то старом сайте. Это как-то глупо. Предположительно, когда они эвакуировали Колраби, последний поезд застрял в К-шлюзе. История в том, что он все еще там, в ловушке между двумя шлюзами. Всегда в пути, никогда не приезжая. Его называют Медленным поездом. Машина со свистом катилась вниз по длинному прямому участку дороги, мокрой, как водосброс плотины. Сквозь дождь впереди слабо виднелись огни станционного города. Нова сказала: «Почему это глупо?»
— Ну, а если поезд так и не прибыл, как они узнали, что он вообще покинул Колраби? Вероятно, он просто поджарился, когда взошло солнце. Нет причин предполагать, что он застрял в K-пространстве».
— Нет. Но это настолько странно, чтобы быть правдой.
— Думаешь, это правда?
— Во многих народных сказках есть доля правды, — сказала она. — А если бы можно было каким-то образом удержать поезд внутри К-шлюза… Это было бы идеальное укрытие, не так ли? Это было бы вообще за пределами нашей вселенной.
— Я полагаю, ты собираешься сказать мне, что нам нужно пойти и проверить этот заброшенный К-шлюз?
— Ты так хорошо меня знаешь, — сказала она.
Зен проверил карты через гарнитуру. От станционного города старая линия Колраби изгибалась на север вдоль края широкой бухты к К-шлюзу Колраби. — Это пятьдесят два километра отсюда, — сказал он. «Он помечен как «Доступ запрещен», так что, вероятно, там есть заборы и прочее».
— Вот почему я привела с собой храброго и красивого вора.
— Но нам обоим придется уйти. Я не могу взломать личную загробную жизнь Стража самостоятельно. Как это будет выглядеть, если я поеду по старой железной дороге, имея в компании только проволочную куклу? Не в обиду…
— Никто не обижается, обезьяний мальчик, — сказала Нова.
— Нам нужно быстро придумать причину. Теперь, когда ты доставил бабушкины воспоминания в святилище, тебя больше ничего не держит на Петрикоре. Ты должн уехать вечерним поездом. Нам придется придумать какой-нибудь предлог, чтобы ты остался еще на одну ночь.
— Я мог бы остановиться, чтобы расслабиться и насладиться атмосферой, — сказал Зен.
Нова посмотрела на сырую местность, через которую они проезжали, а затем на него. Ей не нужно было выражения лица, чтобы показать ему, что она думает об этой идее. — Давай подумаем, — сказала она. «Как люди развлекаются на Петрикоре?»
Облака, нависшие над Мхом в тот вечер, были достаточно тонкими, чтобы пропускать бледно-зеленый свет. Это был свет родной планеты Петрикора, Янви, Фонаря Дождя, и он ложился почти как солнечный свет на болота и кочки Мха. Даже в этом неожиданном свете болото-море представляло собой унылое зрелище. Кое-где были испещренные дождем участки глубокой воды, в других приливы вылепили плоты и острова из гниющих водорослей на поверхности. В основном водоросли лежали прямо под поверхностью, образуя плотное зеленое дно для океана глубиной всего в несколько сантиметров.
— Вы можете стоять на некоторых зарослях, — объяснил владелец охотничьего магазина в гавани, когда он сдавал в аренду Зену судно на воздушной подушке. — Однако не на всех. Есть тонкие пятна, которые не кажутся тонкими, пока на них не наступишь, а потом обнаруживаешь, что под тобой двадцать метров воды, а под ней двадцать метров ила». Он явно думал, что этот молодой человек сошёл с ума, отправившись на охоту один, без проводника.
Зен пообещал, что будет осторожен. «Я приехал по семейному делу, доставил воспоминания моей бабушки в святилище, но теперь это сделано, и я не могу покинуть Петрикор, не отведав какого-нибудь из ваших знаменитых Моховых лосей. Я не могу позволить себе проводника, но вы могли бы сдать мне в аренду одно из тех лосиных ружей.
Мужчина достал пистолет со стойки за прилавком и показал Зену механизмы заряжания и то, как связать систему наведения со своей гарнитурой.
— Ты раньше охотился?
— Не на моховых лосей. Но я стрелял в летучих мышей на Сундарбане и в мегафауну на Джангале.
— Миры Зенитов, — сказал продавец.
«Я знаю! Вся лучшая охота теперь на территории повстанцев! Ай, если бы наш Император поторопился и вернул эти станции!»
— Не уверен, что они нам еще нужны, — сказал мужчина и вывел Зена наружу, чтобы показать ему корабль на воздушной подушке. — Все эти инопланетяне, которых они пустили через К-шлюз из этого узлового места. Эти дурацкие Зениты закончат тем, что впустят чуму или вторжение.
— Может, вы и правы, — сказал Зен. — В любом случае, это может быть полезно для бизнеса. Может быть, сюда придут люди, которые не смогут добраться до заповедника Зенитов, и вместо этого будут охотиться на вашего лося.
Мужчина пожал плечами. Этот покупатель был сумасшедшим, но, может быть, если бы он выжил, то привел бы кого-нибудь из своих друзей в Петрикор. А если нет, то судно на воздушной подушке было оснащено системой самонаведения; оно могло найти путь назад.
— Вам следует идти на восток! — посоветовал он, указывая на зеленоватый мрак у берега. «Здесь чаще всего можно встретить лосей в сухой сезон».
— Это сухой сезон? — спросил Зен.
— Если ты слышишь, как ты говоришь сквозь шум дождя, значит, на Петрикоре сухой сезон.
Зен забрался в катер на воздушной подушке, который включил двигатели и соскользнул по трапу в гавань. Зен велел ему идти на восток, и через несколько сотен метров, когда он скрылся из виду охотничьего магазина, заставил его остановиться у полуразрушенного причала, на борт которого забрался моторик. Затем он снова взлетел, удаляясь от города, грациозно скользя по мелководьям и глубинам, карабкаясь по зарослям с такой скоростью, что иногда срывался с их низких вершин и приземлялся на дальней стороне с гигантским плюхом брюхом. Нова проникла в него своим разумом и изменила регистратор маршрута так, что, когда Зен повернул его прямо на север, он не удосужился сообщить охотничьему магазину об изменении курса. «Это была очень хорошая идея, — сказала она. — Мы можем идти по прямой линии через эту дрянь вместо того, чтобы следовать по изгибу побережья. Мы скоро будем у шлюза Колраби.
— Если мы не утонем, или нас не разорвет моховой лось, или не утащит на дно этот гигантский осьминог.
— Ты сказал мне, что гигантский осьминог — это просто сказка.
— Я же говорил, что Медленный поезд — это тоже всего лишь сказка, а теперь мы собираемся его ограбить. Я больше не знаю, что реально.
Лужи открытой воды сияли жирными отблесками неба. Курганы сорняков лениво колыхались на длинных, медленных волнах. Зену казалось вполне возможным, что в глубинах этого ужасного болота может скрываться чудовищный осьминог. Но если кто и встречал его, то они не встретили его, когда ехали через залив на север. Они увидели небольшую группу моховых лосей, пробирающихся по мелководью на своих странных перепончатых копытах, но они не выказывали никаких признаков желания атаковать судно на воздушной подушке. Их лохматая шерсть позеленела от водорослей, а с широких рогов свисали лишайники. У Моха на самом деле не было берега, он просто незаметно переходил в заболоченную землю, которая затем медленно поднималась к горам. Зен убедился, что они добрались до суши только тогда, когда судно на воздушной подушке достигло сетчатого забора, и он увидел железнодорожные пути с другой стороны. Он приказал кораблю повернуть на восток, следуя линии. Вскоре впереди показались строения — давно заброшенные склады, на крышах которых росли папоротники и небольшие деревья. Зеленый свет Янви пронзал разбитые панели крыши старого навеса станции. Это не было похоже на линию Большого Пса с заброшенными поездами и плакатами на стенах. Эта станция была разграблена, а терминал закрыт. Единственными вещами, не покрытыми мхом или лишайником, были таблички с надписями «Не входить», «Вход запрещен» и «Зона ограниченного доступа», на каждой из которых изображен глаз Воху Мана. У некоторых знаков просто был глаз, как будто одного этого было достаточно, чтобы предупредить нарушителей.