— Ну, я слышал, что в Лазурном заливе на южном континенте водится много плезиозавров. Вы можете охотиться на них под водой с помощью гарпунов.
— Хм, — проворчал Император. Это звучало интереснее, но все равно не заменяло войны, которую он хотел. Он повернулся и бросил один последний, задумчивый взгляд на туннель и на все его боевые поезда, готовые войти в него. — Плезиозавры, а? Ну, я полагаю, это внесет изменения. И, по крайней мере, мне будет прохладнее под водой. Прохладный и невесомый. Да. На Центральной станции чертовски жарко, Василий.
— Да, дядя Илон.
— И гравитация чертовски сильна.
— Да, дядя Илон.
Илон Прелл никогда не встречался с Зеном Старлингом и едва знал имя Зена Старлинга, но у них было много общего. Как и Зен, Император Сети понял, что можно получить почти все, что вы когда-либо хотели, и в конечном итоге стать еще более несчастным, чем вы были раньше.
В поезде Нимов было жарко. Там не было сидений, только металлические стойки, к которым можно было прикрепить крабовые костюмы Нимов. Зен цеплялся за одного из них, и Монашьи рои толкались на против него, пока вагон качался на поворотах. Окон не было, поэтому он не видел бесцветного света первого К-шлюза, и только странное, знакомое чувство падения давало ему понять, что он покинул Галатаву и поезд мчится теперь через Кхурсанди. Где-то впереди него был открытый Новой новый шлюз, ведущий в Хаб. Он почувствовал облегчение. Он еще не был в безопасности, и у него было щемящее чувство, что ему следовало дождаться второго сообщения от Новы, прежде чем бежать, но было хорошо оказаться в другом мире. Он вспомнил месяцы, проведенные на Галатаве, и все, что он увидел, было огромной тратой времени. Это было то, для чего он был рожден. Ему место в мчащемся поезде.
Дверь в конце вагона открылась, и Монашьи рои потеснились, чтобы пропустить пару Нимов. — Добро пожаловать на борт морва «Кри’киттикри», — сказали они, пробираясь сквозь битком набитый вагон в своих лязгающих костюмах краба-паука. Они говорили на общем языке Империи Сети для своих бедных кузенов, которые так и не выучили прекрасный язык насекомых Гнездовых Миров. «Нас послали из Гнездового Мира Р’зз’ррз’аа, чтобы вернуть вас домой, в гнезда Миллиона Матерей».
Это был первый раз, когда многие из Монашьих роев увидели настоящих Нимов, и они шипели и кипели от радости, зная, что скоро они откажутся от своих старых роб и скелетов со свалки и переселятся в великолепные гидравлические тела, подобные этим. Некоторые осторожно потянулись, чтобы коснуться шипов и выступов, украшавших раковины Нима. Ним подошел к тому месту, где стоял Зен, и впервые заметил его.
— Человек, — сказал первый Ним. «Почему ты сел на этот поезд?»
— Мне нужна ваша помощь, — сказал Зен. «Разве ты не знаешь меня, о Ним? Наверняка вы обменялись частями себя с моим другом дядюшкой Жуксом? Я Зен Старлинг. Я был первым человеческим послом в Паутине Миров.
Монашьи рои, которые слушали все это, начали дрожать, когда услышали это имя. — Зен Старлинг! — услышал он, как они говорили друг другу шуршащими голосами кузнечиков. «Это Зен Старлинг из Разлома, который открыл путь на Линии Насекомых! Зен Старлинг здесь! Их хрупкие руки снова потянулись к нему. «Спасибо, Зен Старлинг!»
Сенсорные турели на передней части скафандров Нима вращались и щелкали, направляя разные линзы на лицо Зена.
Внутри каждого скафандра он представлял насекомых, собравшихся вокруг своих инструментов, изучающих его образ, словно экипаж космического корабля в трехмерном мире, смотрящий на чужую планету.
— Ты тот человек, которого зовут Зен Старлинг, — наконец признали они.
— Мне нужно добраться до Клефа, — сказал он. Это важно.
Если им и казалось странным, что он путешествует один, тайно, они об этом не говорили. Многие вещи, которые делали люди, казались им странными. «Но мы направляемся в Гнездовой Мир Р’зз’ррз’аа», — сказали они. — Клеф на другой линии.
— Тогда я сойду на Хабе, — сказал он. — Я сяду оттуда другим поездом. Когда мы будем там?
— Мы уже там, — сказал Ним, и Зен почувствовал, что поезд начинает замедляться. Пока они разговаривали, он прошел через новые ворота, и он снова оказался среди огромных инопланетных железнодорожных станций Хаба. Он едва узнал старое место. Поезд Ним открыл одну маленькую дверцу, чтобы выпустить его между путями на разъезде двадцать, и он поднялся на несколько ступенек на ближайшую платформу и пошел, но все, что он мог сделать, это не просто стоять и смотреть.
Хаб представлял собой массивный купол шириной в несколько километров с огромной башней в центре. Сотни линий и платформ расходились от основания этой башни, а другие выходили из ее верхних уровней на высоких, хрупких на вид виадуках. В последний раз, когда Зен был там, все было холодно и пустынно, и только гигантские глыбы льда падали на виадуки, и возвышающаяся до неба крыша. Теперь это была развязка, которая связывала станции Консорциума Зенитов со станциями всех инопланетных рас, и Зениты сделали все возможное, чтобы она выглядела соответствующе. Художники лучших театров и трехмерных студий Сундарбана и Марапура упорно и ловко работали над тем, чтобы превратить этот мертвый инопланетный купол в место, сулящее надежду и жизнь. Холодный свет каким-то образом изменили, чтобы он больше походил на солнечный свет, чем на свет в холодильнике. Воздух был теплым и наполнялся пением поездов. Коралловые схемы, покрывавшие огромную центральную башню и опоры виадуков, заставили красиво светиться. Теперь здесь были деревья: линейные леса, посаженные в промежутках между путями, рощицы, сгруппированные на уступах башни. Там были колонии хатов, раскинувшихся, как летние палатки, по краям маленьких декоративных лагун, расправляя свои перепонки, чтобы поймать ветерок с проезжающими поездами. Между башней и виадуками висели навесы из красного и золотого материала величиной с аэродром, чтобы огромное пространство казалось мягче, теплее, добрее. Голоэкраны, как и на станциях Сети, показывали улыбающееся солнышко семьи Зенитов и успокаивающие логотипы знакомых брендов.
Однако ничего из этого не сработало. Если вы посмотрите вверх за голограммы, за навесы, купол будет таким же странным и огромным, как всегда. Его построило нечто более мощное, чем люди; сильнее, чем сами Стражи. Неудивительно, что они так старались помешать людям найти его. Зен натянул козырек своей украденной шляпы пониже и, опустив голову, направился к основанию башни. Он надеялся на то, что его никто не искал. Еще нет.
Платформа вела в ту часть огромного первого этажа башни, которая была превращена в грузовой терминал. Зен прошел через лабиринт сложенных друг на друга контейнеров, затем через разделенные зоны, заваленные меньшими ящиками и контейнерами, пока не вышел в другую секцию, где между колоннами, поддерживающими крышу, выросли новые биоздания. Башня больше не была местом призраков и теней, которые он помнил; теперь это было больше похоже на элитный торговый центр, полный света, блестящих товаров и запахов еды. Везде были люди. Зен подумал, не возражает ли башня. Он подумал, что она могла бы предпочесть призраков и тени. Но когда он купил одноразовую гарнитуру в автоматическом киоске и вошел в местный дата-рафт под другим вымышленным именем, он обнаружил, что в наши дни башней управляет обычный ИИ Консорциума Зенитов, как и любым большим общественным зданием на Галатаве. От странных, поврежденных старых банков памяти, с которыми общалась Нова, больше не осталось и следа. Но он заметил, что пандус, ведущий в подвал башни, был оцеплен. Он предположил, что это должно означать, что странные Черве-машины, открывающие К-шлюзы, все еще ждут там, внизу, в спящем состоянии. Во время своего последнего визита он собрал полные карманы черных сфер, которые управляли ими, но с тех пор, как Нова исчезла, никто не смог заставить их работать. Черви были слишком большими, чтобы их можно было передвигать, поэтому было логично, что Зениты просто запечатают подвал и оставят их там. Он был рад, что старое место не утратило всех своих тайн.
Он начал двигаться по внутреннему краю башни, которая теперь превратилась в одну длинную извилистую улицу, магазины и продуктовые лавки справа от него, толстая стена башни слева. Через равные промежутки стены проходили арки, каждая из которых вела к одной из платформ снаружи. Над некоторыми арками висели голоэкраны, показывающие информацию о поездах, которые будут отправляться с этих платформ. Через полчаса отправлялся поезд на Гмылм, но это было бесполезно, потому что это был поезд Дека, а вагоны Деки были герметичны и заполнены водой. Зен шел дальше, мимо пустых экранов и экранов, рекламирующих поезда до близлежащих миров-гнезд, поезда обратно в Галатаву и поезд до Приина Реае, который ушел, прежде чем он успел добраться до платформы.
Хаб становился переполненным. Люди высыпали из какого-то только что прибывшего поезда по дороге на большую церемонию на втором уровне, разговаривали, смеялись и делали селфи. Зен узнал пару молодых двоюродных братьев Зенитов, с которыми он когда-то катался на снегоходе в Хана Шан, и быстро повернулся, чтобы посмотреть в окно ювелира, надеясь, что они его не заметили. Фотовспышки отражались от стекла перед ним, так же внезапно, как выстрелы, и почти так же опасно. Те фотографии с гарнитуры, которые все делали, будут загружаться в социальные сети на дата-рафте, где любой бродячий сторожевой робот, которого Зениты отправят на его поиски, сможет заметить Зена на заднем плане. Насколько он знал, копы на Галатаве к настоящему времени просмотрели останки его машины и выяснили, что он улетел за пределы планеты. Поезд, который привез всех этих зевак в Хаб, тоже мог нести информацию о нем.
Начав паниковать, он отвернулся от окна, протиснулся сквозь проходящую толпу и прошел через первую попавшуюся арку. Экран над ним был пуст. Когда он достиг платформы, он понял, почему. Поезда, которые стояли там, возвышаясь по обе стороны от него, не ждали ни пассажиров, ни грузов. Это были боевые поезда Зенитов: тяжелые штурмовые локомотивы, настолько большие, насколько могут быть поезда, и все еще протискивающиеся через К-шлюз, их черные корпуса усеяны орудийными турелями. Одного называли «Внимающим ветром», другого — «Последним доводом королей.»