– Отлично выглядите, герр, – усмехнулся я. – Сложно поверить, что мы родились от одной матери.
– Мы не родные… братья. – Гижицкая пожала плечами, улыбнулась – но вдруг снова стала немыслимо-серьезный. – Господи, неужели этот день закончился?‥ Я продала бы душу за возможность переночевать в нормальной постели.
– Не бросайтесь словами, графиня. Дьявол всегда рядом… вместе со своими соблазнами. – Я указал рукой на дома напротив. – Кажется, я видел где-то здесь вывеску. Какой-то отель, или, может быть…
– Да?! – Гижицкая схватила меня за руку. – Так пойдемте же, князь! У вас… у вас ведь есть местные деньги?
– Нет. Слишком опасно. – Я выдохнул через нос и покачал головой. – Нас будут искать – и не в последнюю очередь там, где можно остановиться на ночь.
– И что? Мы можем наткнуться на полицию где угодно, – возразила Гижицкая. – А пара лишних марок наверняка отобьют у хозяина желание болтать… А если повезет, он еще и поможет раздобыть и бензин, и нормальную одежду. Разве не так, князь?
С этим спорить было уже сложнее – хоть я и планировал скорее позаимстововать бензин из чужого бензобака вместо того, чтобы мелькать на глазах у местных без особой надобности. С другой стороны…
– Умоляю вас, князь. – Гижицкая шагнула вперед. – Дайте мне возможность хотя бы вымыться – и я сделаю все, что угодно. Если пожелаете – буду молчать до самого Парижа. Или…
– Не нужно обещаний, графиня, – поморщился я. – А то мало ли что может прийти мне в голову.
– Не имею никаких возражений, – негромко отозвалась Гижицкая – и вдруг, сделав жалобное лицо, затараторила: – Ты ужасный брат, Фридрих! Как ты можешь так поступить? Неужели не видишь, что маленький Ганс замерз и хочет есть?‥ Когда мы вернемся домой, я все расскажу отцу – и он задаст тебе такую…
Обиженное нытье на немецком вышло таким натуральным, что я не выдержал и рассмеялся. Не знаю, что насчет полиции или хозяина отеля – но меня Гижицкая, хоть и на мгновение, провела… Да и ни сил, ни желания спорить уже не оставалось.
– Ладно, пойдем, – буркнул я. – Но если будешь плохо себя вести – оставлю здесь и скажу отцу, что тебя съели волки!
Гижицкая негромко прыснула и пошла за мной следом. Я уже собрался было взять ее за руку – но тут же одумался: вряд ли братья-погодки стали бы проявлять подобные нежности – особенно на людях.
– Держитесь в тени, графиня, – негромко произнес я. – Говорить буду я. А вы… просто постарайтесь не попадаться никому на глаза, хорошо?
В этой части городка на улице уже совсем стемнело, так что мы едва не промахнулись мимо нужного дома: вывеску у двери ничего не освещало, да и выглядела она настолько ветхой, что я и сам не был уверен, что разглядел через дорогу именно отель, а не какую-нибудь забегаловку или вообще магазин.
Внутри заведение больше всего напоминало кафе… или скорее крохотный ресторанчик. В темном помещении с низким потолком стояли всего пять-шесть столиков – зато каждый покрывала белоснежная скатерть. Да и деревянные стулья, хоть явно и видавшие виды, все-таки выглядели крепкими и, пожалуй, даже симпатичными – как и все вокруг, включая и лестницу с резными перилами, и стойку из темного дерева, и пожилую женщину за ней.
Она-то, похоже, всем здесь и заправляла. Кроме хозяйки в помещении были еще двое мужчин, которые, впрочем, молча потягивали пиво в углу и в нашу сторону даже не глядели. Я жестом велел Гижицкой сесть куда-нибудь, а сам направился к стойке.
– Доброй ночи, мсье. Чем я могу вам услужить?
От неожиданности я едва не споткнулся: хозяйка обратилась ко мне на чистейшем французском!
И я начал подозревать, что и мужчины в углу говорили вовсе не на местном наречии.
– До… доброй ночи. – Я откашлялся, попутно вспоминая нужные слова. – Вы сдаете комнаты на ночь? Нам с братом…
– Да, разумеется. – На стойке передо мной появился ключ с биркой. – Вверх по лестнице и вторая дверь направо… Желаете поужинать?
От одной мысли о еде желудок тут же тоскливо взвыл, но сидеть здесь, да еще и на виду у местных с переодетой в мальчишку Гижицкой в мои планы определенно не входило. Хозяйка и так слишком пристально разглядывала меня – впрочем, скорее с любопытством, чем с неприязнью или какой-то особенной подозрительностью: наверное, соображала, могла ли встречаться с ними раньше.
Похоже, чужаки сюда заходили нечасто.
– Благодарю вас, мадам…
– Марсо, – отозвалась хозяйка. – Называйте меня мадам Марсо.
И имя – тоже определенно французское. Но перейти границу Рейха вот так, незаметно для самих себя мы, конечно же, не могли. А значит…
– Ужин, – напомнила хозяйка, легонько коснувшись моей руки. – Если пожелаете, я могу…
– Нет, спасибо, мы не голодны, мадам Марсо, – быстро проговорил я, сгребая со стойки ключ. – Одну минутку…
Мои актерские способности – впрочем, как и акцент – определенно оставляли желать лучшего. Так что я поспешил развернуться к стойке спиной, шагнуть обратно к Гижицкой… точнее, к бестолковому братцу по имени Ганс – и отправить его наверх, в комнату.
За которую мне еще предстояло расплатиться.
– Прошу меня простить, мадам Марсо. Я ведь даже не спросил…
– Все в порядке, мсье. Мы ведь никуда не спешим, ведь так? – Хозяйка склонила голову набок и едва слышно усмехнулась. – Или вы желаете поскорее остаться наедине с вашей спутницей?
Глава 20
Я выругался вполголоса – успев, к счастью, заменить рвущийся наружу великий и могучий русский язык чем-то подходящим из местного. И лишь немыслимым усилием воли заставил себя не дать волю Дару, не полезть за пазуху в поисках “люгера” и даже не дернуться – в общем, бестолково захлопал глазами, вытаращился и кое-как изобразил удивление.
Впрочем, оно-то как раз было вполне искренним – и скрыть подобное не смог бы даже самый талантливый лицедей. Так или иначе, мадам Марсо расколола меня. Но вместо того, чтобы звать полицию или достать из-под стойки что-нибудь вроде двуствольного ружья – только улыбалась во все зубы и выжидающе смотрела на меня.
Все так же без злобы или тревоги – со странно-веселым любопытством.
– Я живу на свете уже много лет, мсье – и, уж поверьте, умею отличать мужчину от женщины, – негромко проговорила она. – Но не волнуйтесь. Головорезы, жандармы или ревнивый супруг… какая разница? У вашей подруги наверняка есть причины путешествовать в мужском платье, и старухи Марсо они совершенно не касаются.
– И все же вы об этом заговорили. – Я оглянулся на посетителей в углу и, облокотившись на стойку, продолжил: – Зачем?
– Чужаки в наших краях бывают нечасто. А возможность перекинуться парой слов с симпатичным юношей выпадает и того реже.
Когда мадам Марсо полезла куда-то под стойку, я на мгновение снова напрягся – но тут же выдохнул. Она достала всего лишь пачку сигарет и длинный мундштук, который тут же засунула в зубы: видимо, рассчитывала, что беседа будет достаточно продолжительной.
И я, пожалуй, не имел ничего против. Самую страшную нашу тайну мадам Марсо раскусила за каких-то полминуты, а все остальные ее, похоже, ничуть не волновали: она то ли и вовсе не знала, что местная полиция ищет беглецов – то ли по неизвестным мне причинам не собиралась сдавать взявшихся неведомом откуда странных чужаков.
А рассказать наверняка могла немало – начиная с того, куда нас вообще занесло.
– Что ж, почему бы и нет. – Я пожал плечами. – Особенно если у вас найдется кружка холодного пива.
– Я не собираюсь угощать вас этой дрянью. – Мадам Марсо скривилась и не глядя подхватила с полки за спиной початую бутылку. – Выпейте лучше мозельского. Свежий урожай – в самый раз для господина, которого наверху ждет юная девушка… конечно же, если вы не собираетесь провести полночи, болтая со старухой.
Мадам Марсо не сводила с меня глаз, но ее руки, казалось, жили собственной жизнью: наполнили бокал рубиново-красной жидкостью примерно до половины, чуть подвинули ко мне – и потянулись за зажигалкой на краю стойки. Когда пламя вспыхнуло, освещая морщинистое лицо и пальцы, я заметил, что хозяйка отеля действительно куда старше, чем казалось вначале: ей явно было не шестьдесят с небольшим лет, а все семьдесят пять… если не больше.
Впрочем, слово “старуха” к ней все равно как-то не клеилось. Годы добавили морщин, высушили кожу и покрыли сединой волосы в высокой прическе – но не смогли ничего сделать ни с голосом, ни с осанкой.
Ни с чем-то еще, не видным глазу. Даром я воспользоваться не мог, но и без него ощущал исходящую от мадам Марсо… нет, не силу, конечно же – скорее почти осязаемое тепло обаяния и, пожалуй, даже некой притягательности или врожденной грации, обычно присущей только родовитым аристократкам. Было в ней что-то от Гижицкой, хоть их и разделяла пропасть больше, чем в полвека.
Едва ли такая женщина могла провести всю жизнь здесь, на самой окраине земель германского Рейха. И я наверняка узнал бы немало интересного, будь у меня возможность хотя бы рассмотреть висевшие на стене около стойки фотографии, на одной из которых я совершенно точно разглядел Эйфелеву башню.
– Раньше мне случалось бывать и далеко отсюда… в Париже осталась сестра. – Мадам Марсо перехватила мой взгляд и негромко вздохнула. – Не знаю, увидимся ли мы с Софи снова.
– Это… из-за войны, да? – осторожно спросил я.
– Именно так, мсье, черт бы ее побрал… Будто бы у нас и без этого не хватало проблем! – Глаза мадам Марсо недобро сверкнули в полумраке. – Я никак не возьму в толк, почему сыновья Эльзаса и Лотарингии должны умирать в России только из-за того, что какому-то сумасшедшему взбрело в голову застрелить его величество кайзера.
Ну конечно!
Только теперь все окончательно встало на место. Конечно, мы никак не могли проскочить на грузовике наверняка прекрасно охраняемую с обеих сторон границу между Францией и Рейхом… зато, похоже, забрались куда дальше и на юг, и на запад, чем казалось по дороге – и приехали прямиком на земли, за которые Габсбурги и Парижский двор спорили чуть ли не веками.