Пожалуй, мне бы стоило поблагодарить мадам Марсо или хотя бы обнять на прощание – но ее шаги уже раздавались на лестнице… и не только они. Судя по недовольным голосам внизу, незваным гостям надоело ожидать хозяйку у барной стойки, и один из них направлялся сюда.
На мгновение я почувствовал жгучий стыд: мадам Марсо рисковала ради нас, и один разговор со мной мог стоить ей свободы или даже самой жизни. Но помочь отважной старушке едва ли было в моих силах – так что уже через полминуты мы с Гижицкой уже крались по коридору к спасительному окну. Ее сиятельство явно не успела ни толком проснуться, ни уж тем более сообразить, что происходит, поэтому то и дело спотыкалась или задевала плечом за стену – к счастью, бесшумно.
На этаже все еще было тихо – только откуда-то снизу доносились голоса. Мадам Марсо явно изо всех сил тянула время, но оно уже неумолимо заканчивалось.
– Здесь слишком высоко, князь, – прошипела Гижицкая, выглядывая на улицу. – Я не…
– Вы сможете, графиня. Ничуть не сомневаюсь.
Не то, чтобы ее сиятельство упиралась – и все же перекидывать ее теплое от сна тело через подоконник мне пришлось чуть ли не силой. Рама больно врезалась в грудь, но я кое-как сначала спустил Гижицкую на вытянутых руках, а потом кое-как спрыгнул сам. От удара об землю ноги онемели чуть ли не по самое колено, и я не смог удержать равновесие. Неуклюже шагнул вперед, споткнулся – и завалился набок лицом к дороге.
Наверное, только это нас и спасло. Я успел заметить, как тень под фонарем в паре десятков шагов ожила. Отделилась от столба, шагнула вперед, вытягивая шею – и вдруг заверещала на весь Ретель.
На немецком.
Не знаю, что заставило меня в очередной раз обойтись без Дара: то ли надежда, что нас примут за каких-нибудь мелких преступников, то ли успевшая появиться за какие-то сутки привычка рассчитывать только на обычные человеческие силы. Руки действовали сами по себе. Я рванул из-за пояса “люгер” и успел подстрелить немца прежде, чем он поднял то ли ружье, то ли винтовку. И тут же всадил две пули еще в одного, бестолково выскочившего из-за угла прямо мне на мушку.
Больше врагов снаружи не было – видимо, остальные уже рыскали по отелю. Но любая маскировка все равно полетела к черту: в тишине ночного Ретеля мои выстрелы грохотали артиллерийской канонадой. С крыши напротив в небо с карканьем взлетела стая ворон, где-то залаяла собака, послышались крики – а через несколько мгновений чуть дальше по улице раздался тяжелый топот сапог по асфальту.
– Бежим! – Я рывком поднялся с земли и схватил Гижицкую за руку. – Быстрее, графиня.
Нескольких часов сна хватило, что мой Дар набрал чуть ли не полную силу – и теперь меня снова отчаянно тянуло его использовать. Развернуться к головорезам то ли из Абвера, то ли еще черт знает откуда и встретить врага не беглецом с жалким полицейским “люгером”, а самим собой: князем Горчаковым, Одаренным четвертого магического класса, способным при желании выжечь дотла хоть весь этот жалкий городишко.
Ладно… может быть, не дотла: на такое родовой силы мне пока еще не хватало. Да чего уж там – я всерьез сомневался даже в собственной возможности в одиночку перебить немецких шпиков… особенно если они притащили с собой отряд солдат с автоматическими винтовками и “глушилками”. Проверять я, разумеется, не собирался – так что оставалось только мчаться через темноту и надеятся, что мы с Гижицкой окажемся в лодке и на том берегу быстрее, чем нас поймают в прицел.
Да и загадочного менталиста определенно было рано списывать со счетов: стоит один раз ударить серьезной боевой магией – и он тут же снова наведет свой жутковатый телескоп и будет следить за каждым моим шагом… если не выкинет еще чего похлеще.
И тогда наши шансы добрать до французской границы из призрачных превратятся в нулевые.
– Ну же, графиня, просыпайтесь. – Я буквально перекинул Гижицкую через невысокий каменный забор. – Эти господа наверняка умеют стрелять не хуже меня.
Впрочем, пока что все не так уж паршиво. Мы промчались через соседний двор, свернули за угол дома и через несколько мгновений уже перебрались через улицу к реке. Оставаться на дороге я не собирался: по асфальту уже вовсю грохотали солдатские сапоги, а потом где-то за спиной – кажется, у отеля – один за другим взревели два мотора.
– Сюда, графиня. – Я утягивал Гижицкую вниз по склону – туда, где в свете далеких фонарей поблескивала вода. – Тут должна быть лодка.
Мадам Марсо не обманула: лодка действительно нашлась, хоть и метров на пятьдесят дальше поворота дороги. Старенькая, выкрашенная в темно-серый и настолько крохотная, что мы едва не проскочили мимо нее в темноте. На наше счастье, хозяин не только не привязывал ее на ночь, но и поленился даже как следует вытащить на берег: я спихнул ее в воду почти без усилий.
Но там небольшой вес и размеры снова дали о себе знать – и на этот раз не с лучшей стороны. Стоило мне забраться внутрь, как лодка тут же осела по середину борта, а когда я усадил на нос Гижицкую – и вовсе чуть ли не по самую кромку. Орудовать веслами приходилось с предельной осторожностью, а это, разумеется, не добавляло ветхой скорлупке проворства.
Первая треть пути заняла минуты полторы, если не больше, но когда на берегу в свете автомобильных фар замелькали фигуры солдат, мне все-таки пришлось ускориться. Лодка сердито скрипнула, накренилась, черпая воду – и все-таки поползла вперед.
Мозель в этом месте был шириной всего-то в сотню с небольшим метров, но плыли мы их целую вечность. Я старался поменьше шуметь уключинами, позволяя течению понемногу сносить нас от того места, где остановились машины, и только за серединой снова принялся грести, пока нос лодки не уткнулся в берег на другой стороне.
– Похоже, нам снова повезло, графиня, – негромко проговорил я, запрокидывая голову к затянутому тучами небу. – Не знаю, верите ли в Бога, но если так – сейчас самое время поблагодарить его за чудесное спасение.
В самом деле: будь ночь чуть светлее – немцы без труда разглядели бы лодку, которая на спокойной глади Мозеля наверняка превратилась бы в отличную мишень. Но темнота выручила нас… и тут же сыграла злую шутку.
Стоило нам ступить на берег и сделать пару шагов, как впереди вспыхнул свет. Не слишком яркий – похоже, от самого обычного карманного фонарика – но сейчас его хватило, чтобы ослепить меня полностью.
– Кто вы такие?‥ Поднимите руки, мсье – так, чтобы я их видел. И не вздумайте дергаться, или я пристрелю вас обоих, как собак.
Хриплый и низкий мужской голос звучал угрожающе, а лязгнувший в темноте винтовочный затвор – и того убедительнее. У меня и мысли не было потянуться к поясу за пистолетом. А вот магия…
Магия не подведет – и поднятые руки ничуть не помешают мне ее использовать.
– И кто же это тут у нас?
Из темноты раздался еще один голос – явно моложе и какой-то на удивление жизнерадостный и задорный, будто его обладателя ничуть не смущало, что его недобрый товарищ только что угрожал убить двух человек.
– Ого… Посмотрите, какая тут красотка! – Луч фонарика скользнул по Гижицкой и снова уперся мне в лицо. – Клянусь Богом, Жерар – это те самые бедняги, за которыми охотятся болваны из Абвера!
Глава 22
Кто бы ни поджидал берегу, он – точнее, они – явно знали свое дело. Один светил фонарем в лицо, безошибочно определив из нас с Гижицкой меня как заметно более опасного. Второй стоял чуть в стороне, шагов на пять-семь левее, целясь из винтовки. Наверняка был еще как минимум третий, который еще не подавал голоса, не лязгал затвором и вообще никак себя не проявлял. Но, вполне вероятно, сейчас стоял даже не впереди, по соседству с остальными, а где-нибудь со стороны воды, взяв на мушку мой силуэт. Темнота вокруг скрывала всех одинаково, а мы шумели достаточно, чтобы устроить такую вот импровизированную засаду.
Интересно, солдаты заметят вспышку магии через реку?
Впрочем, невесть откуда взявшиеся парни с фонарем пока еще не принялись стрелять, говорили на французском и, судя по всему, сами не слишком-то любили гостей из столицы Рейха. Мадам Марсо говорила о чем-то вроде местного подполья, и я сам был бы не против связаться с теми, кто знает тайные тропы через границу… но не таким вот нелепым образом. Даже если парни с винтовками не жалуют власти Рейха, это едва ли помешает одному из них всадить мне пулю в лоб или между лопаток.
Или хотя бы попытаться.
– Доброй ночи, господа. – Я осторожно поднял руки вверх. – Мы можем обойтись без стрельбы, так ведь?‥ Уверяю, в этом нет никакой нужды.
– Прекрати болтать и не вздумай шевелиться, пока я не позволю, – проворчал старший. – Кто вы такие? И что за стрельба в Ретеле?
– Мы – те, кого ищут немцы из Абвера, мсье – ваш друг не ошибся. – Я решил, что правда куда скорее окажется нам на руку, чем очередное вранье – пусть даже весьма убедительное. – За нами гнались, и мне… мне пришлось стрелять. Мадам Марсо из отеля говорила, что в этих местах не…
– Заткнись. – Старший, судя по голосу, повернулся к парню с фонарем. – Обыщи его, Жан-Поль, и отбери оружие. Но будь осторожен. Если хотя бы половина слухов про эту парочку – правда, молодчик свернет тебе шею голыми руками. А я не собираюсь объяснять твоей матери…
– Да ладно тебе, Жерар. Меня не так уж и просто прибить, – весело отозвался тот, кого назвали Жан-Полем и шагнул ко мне. – Прости, дружище – ничего личного. И будь любезен, не заставляй нашего отважного предводителя переживать. А то он, чего доброго, ненароком пристрелит нас обоих.
Жерар шутку явно не оценил, но из темноты откуда-то слева раздался едва слышный смешок. Значит, я не ошибся – таинственных незнакомцев, поджидавших нас в засаде на берегу, действительно было трое. И один из них сейчас задорно шарился по моим карманам, выискивая все нежелательное. Впрочем, стоило отдать ему должное – Жан-Поль забрал только “люгер” с запасным магазином, но не тронул ни документы, ни отобранные у полицейского купюры, ни перстень Павла. Во время обыска луч фонарика гулял из стороны в сторону и больше не слепил глаза, так что я, наконец, смог хоть как-то разглядеть наших пленителей.