– Разумеется, не откажет. В конце концов, имя князя Горчакова уже обросло легендами в обеих столицах. – Оболенский улыбнулся одними уголками рта. – Не удивлюсь, если юные парижанки всех сословий засыпают с вашим портретом под подушкой. Считают освободителем, героем… Признаться, я в каком-то смысле даже завидую. Не сомневаюсь, что вы при любом раскладе будете иметь ошеломительный успех при дворе Жозефа Бонапарта. Впрочем, – Лицо Оболенского помрачнело, – очаровать его величество французского императора будет куда сложнее, чем пылких дев.
– В этом мне помогут ваши знания и опыт дипломатического корпуса. – Лесть вышла чуть неуклюжей, но, кажется, подействовала. – И, разумеется, обаяние ее светлости герцогини де Водемон, которая куда привлекательнее нас обоих вместе взятых, Дмитрий Александрович. Думаю, вместе мы найдем достаточно весомых аргументов, чтобы убедит даже такого осторожного упрямца, как император французский.
– Ну… подозреваю, скоро у нас будет возможность убедиться в вашей правоте, князь, – вздохнул Оболенский. – Ходят слухи, что Жозеф собирается в ближайшие дни лично посетить Эльзас… неофициально, конечно же.
– Даже так? – Я вдруг почувствовал какую-то особенную легкость, которая разом прогнала усталость боя. – Похоже, зверь сам бежит на ловца, друг мой.
– Не обольщайтесь, князь, – недовольно буркнул Оболенский. – Может, вас и считают освободителем исконно-французских земель – император Жозеф нанесет визит ее светлости герцогине. Но никак не вам… конечно же.
Кто бы сомневался. Сама по себе поездка в мятежную Лотарингию для монарха – уже в каком-то смысле удар по репутации… впрочем, как и мятеж под французским флагом сам по себе. И даже тайное появление здесь Жозеф пожелает связать с герцогиней Эльзасского дома – а уж точно не с выскочкой-князем из далекой России. Возможно, его величество даже постарается избежать нашей с ним встречи.
Но это ему точно не светит.
– Какая разница? – Я пожал плечами. – У меня ведь получится лично перекинуться с императором хотя бы парой слов?
– О, можете не сомневаться, князь, такая возможность у вас непременно будет. – Оболенский поджал губы и тоскливо вздохнул. – Только не надейтесь, что разговор выйдет простым.
Глава 34
Я до последнего сомневался, что его величество Жозеф Бонапарт вообще появится. И что Оболенский действительно организовал переговоры – а вовсе не собирается втихаря прихлопнуть нас с герцогиней парой выстрелов в затылок и закопать где-нибудь по соседству. Без лишнего шума, разговоров и свидетелей.
В самом деле – место, куда нас привезли на посольских машинах, годилось для этого как нельзя лучше. Древнее поместье в глухом лесу в нескольких километрах за Нанси, принадлежавшее то ли чьему-то дальнему родственнику, то ли и вовсе заброшенное – судя по состоянию. Не слишком-то подобающее место для тайной встречи коронованной особы, герцогини древнего Эльзасского дома и полномочного представителя императора российского.
Впрочем, мне уже приходилось участвовать в подобном… точнее, ожидать снаружи у развалюхи вроде этой, пока всемогущий дед решал вопросы, которые напрямую касались судьбы не только рода Горчаковых, но и самого государства. С тех пор прошло не больше полугода, и на этот раз меня пустили внутрь – да и компания подобралась, пожалуй, даже посолиднее.
Вот уж действительно – заметный политический и карьерный рост.
– Я… признаться, мне страшно, князь, – вполголоса проговорила герцогиня, когда в коридоре раздались шаги. – Если он…
– Не волнуйтесь, ваша светлость. Если бы его величество не был готов признать Лотарингию и Эльзас под французским флагом – нас бы сюда не привезли, – так же тихо отозвался я. – Осталось только обсудить… условия.
Жозеф Бонапарт появился последним – как и полагалось старшему по титулу. Впрочем, на подобной вольности проявления высочайшего положения и закончились. Ни фанфар, ни почетного караула, ни даже огромной охраны – французский император просто вошел в комнату и уселся в приготовленное для него кресло, не дожидаясь, пока все остальные вскочат оказать ему почтение поклоном, реверансом…
Если честно, я с трудом представлял, чего конкретно этикет требует в подобной ситуации.
– Сидите, сидите, мсье… и мадам, – Жозеф махнул рукой. – Оставьте все эти пляски для парижского двора.
Пожалуй, я ожидал большего. То ли за полтора века ослабла вся французская династия, то ли конкретно Жозеф отчаянно не добирал царственности – он скорее выглядел чуть постаревшей копией мсье Делорма из Сен-Жоржа, чем напоминал своего блестящего предка. Бонапарты никогда не славились богатырской статью, а нынешний монарх был и вовсе до смешного низкорослым. Круглое лицо, полнота, заметная лысина на макушке и короткие похожие на сосиски пальцы только усиливали сомнительное впечатление. Положение хоть как-то могли поправить наряд и осанка, но Жозеф выбрал для встречи неказистый серый костюм-тройку – явно не самый роскошный из королевского гардероба – да еще и растекся по креслу, как слизень.
Впрочем, недооценивать коротышку тоже не стоило. Первое впечатления явно оказалось обманчивым: в невыразительных водянисто-голубых глазах я разглядел… в общем, разглядел. А если доходившие из Парижа слухи не врали – Жозеф нередко демонстрировал незаурядный ум и непреклонность в решениях, которых мало кто ожидал от такого тюфяка.
– Доброго дня ваше величество. – Герцогиня все-таки поднялась из своего кресла и изобразила очередной поклон. – Позвольте представить вам…
– Черт бы побрал вашего князя Горчакова. – Жозеф тоскливо вздохнул. – И черт бы побрал вашу освободительную армию.
В направленном на меня взгляде французского монарха собралась вся печаль этого мира. Герцогиня рухнула обратно в кресло, Оболенский втянул голову в плечи, будто желая укрыться от наступающей бури, а я…
Я вдруг почувствовал себя спокойно. Пожалуй, даже почти расслабленно: если уж Жозеф начал с совершенно неуместной в таком обществе ругани вместо дежурных витиеватостей – значит, и вся беседа вряд ли будет формальной… а так разговаривают с друзьями или хотя бы временными союзниками – но уж точно не с противником. Судя по постной мине, его величество уже внутренне принял решение в нашу пользу – и теперь просчитывал неизбежные и оттого даже более неприятные последствия.
– Я тоже рад встрече, ваше величество. – Я позволил себе ненавязчивую улыбку. – Хоть она случилась совсем не так, как предполагалось. Вам пришлось одолеть немалый путь и…
– Значит, не будем терять времени, князь, – сварливо отозвался Жозеф. – И перейдем непосредственно к делу.
Да уж… Бонапарт оказался действительно даже не вполовину так прост, как умел казаться. Парой слов он не то, чтобы полностью выкинул из переговоров герцогиню с Оболенским – но дал ясно понять, кому на самом деле за этим столом принимать важные решения. Значит, или уже каким-то образом узнал о моих чрезвычайных полномочиях, или… да еще и явно был в курсе если не всех наших предложений и раскладов, то большей части – уж точно. И тут же перехватил инициативу беседы, с ходу заставив пропустить всю заготовленную вводную часть, а значит – и отказаться от изначального плана.
На кого-то другого такой трюк, пожалуй, подействовал бы, но мне уже приходилось выдерживать такие вот словесные баталии. И с дедом, и с Багратионом, и с многомудрыми старцами из Госсовета, и даже с самим императором Чин… то есть, Павлом Александровичем. И не то, чтобы я вышел победителем из всех до единой – но брать себя в руки научился уж точно.
– Как пожелаете, ваше величество. – Я скосился на герцогиню и, дождавшись едва заметного кивка, продолжил. – Вы уже наверняка догадываетесь, что мы попросим у вас признания независимости Лотарингии и Эльзаса.
– Догадываюсь, – буркнул Жозеф. – Как и о том, что сразу после этого обе провинции пожелают вернуться в состав Франции. Что, в свою очередь, будет равносильно объявлению войны германскому Рейху. Войны, которая едва ли пойдет на пользу моей стране и народу – даже если мы заключим союз с российским государем.
– Позвольте не согласится, ваше величество. – Я чуть подался вперед. – Франция получит надежный и – смею надеяться – многолетний союз с крупнейшей мировой державой. И земли, которые исконно считаются вашими. А сама война едва ли продлится…
– Куда дольше, чем вы рассчитываете, князь. – Жозеф сдвинул брови. – Мне прекрасно известно все, о чем сейчас будет сказано: отсутствие настоящего единения в составе королевств и княжеств германского Рейха, разношерстность армии, внутренние противоречия, слабость центральной власти… ненадежность самой по себе структуры такого колосса, в конце концов. И все это, безусловно, верно. Но так же верно и то, – Жозеф с негромким хлопком опустил на стол ладонь и медленно обвел взглядом всех присутствующих, – что на данный момент канцлер Каприви располагает сильнейшей и самой технически оснащенной армией во всей Европе. И что смерть кайзера, которую незаслуженно приписывают вам, мсье Горчаков, сплотила вокруг Вены все германские народы. Может быть здесь, в полусотне километров от французской границы, никто и не желает войны с Россией, но уж поверьте мне, князь, к востока от Рейна чуть ли не каждый молодой мужчина жаждет взять в руки оружие, чтобы мстить! Германская машина пропаганды работает на полную мощность – и работает куда успешнее, чем вы можете себе представить.
На этот раз Жозеф ударил куда сильнее, чем в первый. Сам выложил чуть ли не все мои аргументы – и тут же буквально разнес их в пух и прах. На мгновение даже мне вдруг показалось, что сама идея войны с железным германским Рейхом нелепа, а наша с герцогиней борьба за Лотарингию и Эльзас – просто мышиная возня, от которой куда больше вреда, чем пользы.
– Что ж… как бы то ни было, я рад, что хотя бы вы не считаете меня виновным в смерти Вильгельма, – кое-как выдавил я.
– Разумеется, нет. – Жозеф усмехнулся, откидываясь на спинку кресла. – Вашему императору кайзер был куда нужнее живым… В конце концов, как раз он ничуть не желал войны и отказался бы от нее – даже ценой немалых уступок. Подозреваю, именно поэтому его и убили.