– Успокойтесь, – отозвался я. – Не стоит так верещать.
Площадка, проходящая вдоль гигантского цилиндрического тела локомотива, располагалась на высоте примерно человеческого роста над рельсами, и обычному человеку пришлось бы черт знает сколько возиться у лестницы, глотая валящий отовсюда пар, но меня подняться наверх, конечно же, не составило никакого труда. Призвав Дар, я позволил горячему воздуху подхватить меня и уже через мгновение махнул через поручни к железной дверце.
– Тихо, тихо, мсье. – Я без особых усилий впихнул машиниста обратно в кабину. – И не стоит хвататься за револьвер. Если начнется стрельба, даже я не смогу гарантировать безопасность вашим людям.
Крохотный швейцарец в серой форме оказался не робкого десятка, но и идиотом определенно не был: сразу сообразил, что простой смертный вряд ли смог бы так быстро оказаться в кабине – и уж тем более не стал бы лезть без оружия. Тощие пальцы, уже расстегнувшие было кобуру на поясе, сжались в кулак – а потом машинист и вовсе убрал руки на спину, чтобы ненароком меня не разозлить.
– Вы… вы не имеете права, мсье, – с неожиданной твердостью проговорил он. – Этот состав является собственностью кантона Люцерн, и я требую немедленно…
– Именем Изабель де Водемон, ее светлости герцогини Эльзасской и Лотарингской, поезд переходит под мое командование. – Я осторожно подтянул машиниста к двери. – Позвольте моим людям занять места в вагонах, и мы тут же продолжим путь. Экипаж поезда и собственность кантона не пострадают – в противном случае я лично обязуюсь компенсировать весь нанесенный ущерб, а также нести ответственность за любые возможные последствия.
– Это… солдаты, мсье? – Машинист забавно вытянул шею, вглядываясь в темноту. – Что вам нужно?
– Освободительная армия объединенных Эльзаса и Лотарингии, – отчеканил я. – Эти люди окажутся на центральном вокзале в Страсбурге сегодня в пять тридцать утра – с вашей помощью или без. Мне бы очень хотелось рассчитывать на вас, мсье…
– Мое имя вам совершенно ни к чему. – Швейцарец проводил мрачным взглядом ополченцев, которые уже вовсю сбивали замки с дверей и лезли в грузовые вагоны. – Но, полагаю, у нас нет выбора… Вы желаете, чтобы я сдал оружие?
-Пожалуй. – Я протянул руку. – Мне пули едва ли смогут навредить, и все же наличие револьвера может подтолкнуть вас… скажем так, к необдуманным действиям. А я не желаю, чтобы хоть кто-то из ваших людей пострадал… Вы ведь все из Швейцарии, верно?
– Да.
Губы машиниста сложились в узкую полосочку. Он явно не был настроен продолжать беседу со мной – но выбора я ему не оставил.
– Тем лучше. Ваша страна и кантон Люцерн не воют на стороне германского Рейха. И вы нисколько не обязаны рисковать собой и своим поездом, чтобы помешать нам проникнуть в центр Страсбурга. – Я нагнулся к машинисту и продолжил чуть тише: – Более того – этим вы только навредите… всем. Главнейшей целью этой операции является сохранение жизней и солдат, и уж тем более простых жителей. Мсье, позвольте мне завершить начатое без лишнего шума – и обещаю, ваш состав вернется домой уже завтра.
Дед и Багратион наверняка смогли бы заставить беднягу сплясать вприсядку прямо в кабине, но мне выкрутасы с чужим сознанием все еще давались с заметными усилиями. Зато я, похоже, сумел подобрать слова, которые швейцарский машинист сам втайне желал услышать.
– Что ж, мсье, – сонным голосом отозвался он, – полагаю, мне действительно стоит помочь вам… В конце концов, кому будет польза, если начнется стрельба?
– Верно, друг мой. А теперь – добавьте пару! Нам нужно попасть в Страсбург до рассвета. Надеюсь, мое общество вас не слишком утомит. – Я протянул руку и подхватил стоявшую в углу короткую лопату. – Всегда хотел попробовать профессию кочегара.
Глава 38
Фонари проплывали за окном кабины – все медленнее. Поезд снова сбрасывал ход и останавливался. На этот раз, судя по всему, уже на центральном вокзале, примерно на полчаса отстав от расписания. Конечно, это не могло не вызвать подозрения у постовых на въезде в город, но там нам повезло: сонный толстяк с унтер-офицерскими погонами перекинулся парой слов с машинистом, понимающе кивнул, услышав про барахлящий котел и двинулся с фонариком вдоль состава. Наверное, мельком заглядывал в вагоны – а может, и вовсе плюнул на досмотр. Сам я даже не смотрел в его сторону – меня куда больше интересовала баррикада с пулеметом на перекрестке в сотне метров. Случись что, именно ее я сносил бы магией в первую очередь.
Обошлось.
Впрочем, я даже не надеялся, что на самом вокзале все пройдет так же гладко – наверняка центральный транспортный узел охраняли куда лучше, чем дорогу со спокойного и тихого южного направления. Состав еще не успел полностью остановиться, а снаружи уже доносилась отрывисто-лающая немецкая речь. Кого-то явно заинтересовало, почему поезд из Люцерна не только задержался, но еще и прибыл на вокзал аккурат под смену караула в половину шестого утра. Что для дежурного офицера оказалось чревато лишней возней – а заодно и необходимостью задержаться на посту.
Хотя бы для того, чтобы сорвать обиду на экипаже швейцарского поезда.
– Сидите тихо, мсье. – Я сдернул с головы машиниста фуражку. – И прошу – не делайте глупостей.
Похоже, я приложил беднягу Даром сильнее, чем показалось вначале: он даже не попытался огрызнуться или проявить хоть какое-то любопытство к происходящему – только едва слышно промычал что-то себе под нос, даже не повернувшись к двери.
– Halt! Что здесь вообще происходит?!
Хриплый голос рявкнул снизу, когда я еще только спускался из кабины по лестнице. Плечистый коротышка в серой форме вынырнул из окутывающих локомотив клубов пара и тут же попер на меня, сжимая здоровенные кулачищи.
– Какого дьявола, я вас спрашиваю?! – громыхнул он на весь вокзал. – Этот поезд должен был прийти на вокзал еще полчаса назад!
– Простите, герр офицер, – пробормотал я, – паровой котел…
– Меня не интересуют котлы, черт бы вас побрал! Вам прекрасно известно, что Страсбург сейчас фактически находится в осадном положении – и даже минута отставания от графика может означать… что угодно!
Немец едва доставал фуражкой мне до подбородка, но вид при этом имел настолько грозный, что я для пущей убедительности даже пятился от него, пока не уперся лопатками в лестницу. Не знаю, что заставляло его так верещать и брызгать слюной – то ли от природы паршивый характер, то ли сорвавшийся из-за опоздания поезда пересменок, то ли желание покрасоваться перед солдатами – за спиной офицера я разглядел двоих парней с винтовками, и еще несколько человек ушли куда-то в сторону вагонов.
А может, дело было в самом обычном недостатке сна. Круглое лицо под фуражкой от злости стремительно наливалось кровью, но ни это, ни темнота раннего утра не помешали мне разглядеть в тусклом свете фонарей залегшие под глазами немца синяки. Долгие дни осады Страсбурга вряд ли показались развлечением ополченцам освободительной армии, но немецких солдат было чуть ли не впятеро меньше – и компенсировать малую численность не могли ни панцеры, ни пушки с пулеметами. А офицерам, на которых свалилась еще и проведенная наспех мобилизация, и вовсе наверняка приходилось спать по несколько часов в сутки.
Армии герцогини противостояли отлично обученные и вооруженные до зубов – но все-таки самые обычные люди.
– Послушайте, герр офицер, – Я чуть втянул голову в плечи, чтобы уж совсем бессовестно не возвышаться над коротышкой, – вы ведь должны понимать…
– Ладно… Ладно, черт бы побрал вас и ваш поезд, – уже почти без злобы отозвался немец. – Открывайте вагоны.
– Не могу. – Я чуть оттянул рукав куртки и посмотрел на часы. – Еще не время, герр офицер.
Не знаю, что он ожидал услышать в ответ на совершенно обычную просьбу – но уж точно не такое. Красное лицо вдруг обрело настолько удивленно-бессмысленное выражение, что я на мгновение даже подумал, что беднягу вот-вот хватит удар.
А ведь я ему, в сущности, даже не соврал: часовая стрелка застыла ровно посередине между отметками, ее подвижная длинная соседка уже слегка переползла за нижнюю точку циферблата. Но ничего не происходило… пока.
То ли у кого-то в нескольких километров к северу от вокзала чуть отстали часы, то ли это мои – наоборот – разогнались, хлебнув с избытком магический мощи, то ли…
– Проклятье… – пробормотал один из солдат, – что это за?‥
Вся троица немцев притихла, синхронно вытянув шеи и вслушиваясь в то, чего я так ждал. Вдалеке – на самой окраине города – громыхнул винтовочный залп, за ним застрекотали пулеметы, а через несколько мгновений над рельсами прокатилось эхо пушечного выстрела. Первого за сегодня – но уж точно не последнего.
Объединенная армия Лотарингии и Эльзаса поднималась на приступ.
– А вот теперь, пожалуй, самое время открыть вагоны. – Я взялся за козырек и швырнул фуражку на рельсы. – С настоящего момент Страсбург принадлежит ее светлости герцогини де Водемон и ее освободительной армии.
– Что?! – выдохнул мне в лицо немец. – Как?‥
– Вот так.
Герр офицер отступил на полшага, хрипло кашлянул, надул носом здоровенный алый пузырь – и повалился, напоследок мазнув по мне потухающим взглядом, полным обиды. То ли на меня, то ли на собственную нерасторопность, то ли вообще на весь жестокий мир. Я снова сжал отбитый кулак, заряжая Булаву, но лупить ей было, в общем, уже некого. Один из солдат коротко выругался, рванул с плеча винтовку – и вдруг неуклюже дернулся вбок, едва не свалившись на своего товарища.
Их головы столкнулись со звонким стуком, будто два бильярдных шара, и навстречу мне из пара и темноты выплыла рослая фигура.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь мне придется… – Оболенский с удивлением посмотрел на собственные ручищи, будто сам не мог поверить, что они способны на подобное. – Прикажете выдвигаться к префектуре и центру связи, князь?
Ополченцы с Одаренными из российского посольства уже закончили с остатками патрульных у поезда, и теперь выбирались на рельсы, прячась в тени соседних вагонов. Удача в очередной раз улыбнулась нам, и на вокзале оказалось полно составов. Огромный транспортный узел из дюжины-полутора параллельных путей даже при свете дня наверняка смог бы скрыть хоть втрое больше людей, чем я взял с собой, а уж сейчас, когда до рассвета оставалось чуть меньше двух часов, мы и вовсе могли подобраться к зданию вдалеке. Или даже на улицы, ведущие прямо