– Государственный совет формально является совещательным органом. Разумеется. – Я пожал плечами. – Но император обычно прислушивается к его решению. В сущности – почти всегда. Случаев, когда кто-то из твоих предков открыто возражал, было всего несколько. И все они завершились… печально.
– Надеюсь, ты не собираешься угрожать мне дворцовым переворотом? – буркнул Павел. – Я не дурак, княже. И прекрасно понимаю, что перегибать палку тоже нельзя.
– А как тогда? – Мне вдруг почему-то до неприличия захотелось улыбаться, хоть тема беседы к тому явно не располагала. – Будешь выдавать пируэты между аристократий, военными, промышленниками и простым народом, пытаясь угодить всем одновременно?
– Ну… да. Как делал бы на моем месте любой государь. – Павел откинулся на спинку кресла и негромко рассмеялся. – Который хочет править дольше, чем год или полтора. Именно так, княже – пытаться угодить всем.
Чуть заискривший между нами лед растаял, будто мы на мгновение снова стали бестолковыми юнкерами-первогодками, а не императором и наследником самого влиятельного рода в столице. Павел говорил не самые приятные вещи – но хотя бы говорил честно. А я…
Пожалуй, не мог ни в чем его обвинять – да, в общем, и не хотел. Как сказал дед – будущего государя с младых ногтей учат править, разделяя и властвуя. И на месте Павла я бы, пожалуй, говорил и делал то же самое.
Как и любой государь – который хочет править дольше, чем год или полтора.
– Ладно, убедил. – Я махнул рукой. – Значит, Франция?
– Париж, – вздохнул Павел. – По некоторым причинам я не смогу назначить тебя руководить переговорами с Жозефом. Но ты должен знать…
– Так. Стоп. – Я поднял руку. – Может, все-таки расскажешь, что ты задумал на самом деле, величество? Почему отправляешь меня, хотя в твоем распоряжении целый дворец придворных, Генеральный штаб и вообще вся страна?‥ Только не надо рассказывать про мою незаменимость, ладно? – Я поморщился. – Ты или зачем-то решил удалить меня из столицы, или…
– Нет, княже. – Павел чуть возвысил голос. – Все куда проще: мне нужен в составе делегации свой человек.
– Свой? – насмешливо переспросил я. – А остальные тогда – чьи? Или ты не доверяешь собственным подданным?
– Не совсем… Не совсем так. – Павел почему-то чуть покраснел, будто мои дурацкие вопросы его изрядно смутили. – Мне нужен тот, кому я буду доверять не на сто, а на двести процентов. Не какой-то там придворный, генерал и болван из министерства иностранных дел – а именно ты, княже.
– Ну, если уж тебя почему-то не устраивают генералы…
– Ты добудешь мне этот союз. Любой ценой, слышишь меня, княже – любой! – Павел тряхнул головой. – Остальные делегаты будут говорить то, что можно – но ты нужен там говорить то, что нельзя. Пообещай Жозефу золото, династический брак, оружие, преференции в торговле, все наши колонии или освобождение от таможенных пошлин хоть на тысячу лет вперед – но не возвращайся без подписанного пакта!
На мгновение показалось, что Павел спятил… Но нет – его величество, похоже, говорил совершенно серьезно. И действительно требовал от меня невозможного.
– Как? – усмехнулся я. – Как я, по-твоему, это сделаю? Стоит хотя бы заикнуться о половине из того, что ты назвал – и другие делегаты сожрут меня заживо.
– Значит, если придется, обойдешься без них.
Когда на стол передо мной лег тяжелый перстень, странно-шутливое настроение как ветром сдуло. По спине даже пробежал холодок – и я вдруг вспомнил, где сижу. И кто сидит прямо передо мной.
– У тебя будет право говорить от моего имени. Принимать решения, не спрашивая никого… даже меня. – Павел говорил медленно и веско – будто забивал гвозди. – На таких встречах часто тянут время, советуются, отправляют телеграммы в столицу – но это слишком долго. Возьми Жозефа за жабры и не отпускай, пока он не поклянется выступить против Рейха на нашей стороне. Пока этот перстень у тебя, – Увесистое украшение еще чуть придвинулось ко мне по столу, – любое твое слово следует понимать, как волю российского государя.
Я только и смог, что кивнуть – язык будто прилип к небу. За год после аварии, едва не отправившей меня на тот свет, я повидал многое – и искренне, предполагал, что удивить меня больше не сможет никто и ничто. Но такое…
Павел, фактически, наделил меня властью, равной императорской – пусть лишь временно и только в вопросах переговоров с французским монархом. Не знаю, удостаивался ли подобной чести хоть кто-то из Горчаковых… да и вообще хоть кто-нибудь за последние лет этак пятьдесят. Даже дед не рассказывал о подобном – а уж он-то видел и помнил вообще все на свете.
– Надеюсь, ты меня не подведешь, княже. – Павел явно через силу выдавил из себя улыбку. – Ты ведь понимаешь, что о… скажем так, некоторых подробностях нашей беседы лучше не знать никому за пределами этой комнаты.
– Более чем, – буркнул я. – Если честно, я и сам постараюсь забыть, что на меня навесила твоя монаршья воля, чтоб ее.
– Ага… Ну и так, на всякий случай, – Павел чуть нахмурился. – Про отдать Жозефу наши колонии – это я не серьезно.
– Правда? Очень жаль, – беззлобно огрызнулся я. – Боюсь, без этого убедить его величество будет непросто.
Глава 9
– Сегодня ты подозрительно плохо ешь, – задумчиво проговорил дед. – Однако выглядишь здоровым. Значит, дело или в несчастной любви, или в политике. К сожалению, о твоих амурных похождениях я знаю предостаточно, так что остается второе.
Я сделал вид, что не услышал. Потом уткнулся взглядом в тарелку с омлетом и принялся орудовать вилкой так, будто от этого зависела моя жизнь… Но избавиться от деда, конечно же, не вышло.
– Можешь поделиться мыслями, – усмехнулся он. – И тогда станет полегче. Наверное.
Конечно, я не стал держать в тайне от старика нашу беседу с императором. Рассказал, как только вернулся из города в Елизаветино – хоть и умолчав о подаренном перстне и чрезвычайных полномочиях на переговорах. Но обсудить с дедом мой отъезд в Париж пока еще не успели.
И вроде бы даже не собирались… кажется.
– Ты хочешь разговаривать о политике во время завтрака? – поморщился я. – Аппетит у меня, как ты верно заметил, и без того так себе.
– Это пройдет. – Дед пожал плечами. – А вот политика останется с тобой – теперь уже до самого конца жизни. Привыкай.
– Непременно. Сразу после завтрака начну.
В одном дед точно не ошибся – настрой у меня действительно был, что называется, на тройку с минусом. И кусок не лез в горло именно из-за событий: как прошедших, так и тех, которым еще только суждено было случиться. И огрызаться хотелось по той же причине – можно сказать, просто так, а не потому, что на деда некстати напало желание побеседовать.
– Догадываюсь, что ты сейчас не в восторге, – неожиданно мягко проговорил дед. – Но что именно тебя так смущает?
– Честно? Все! – не выдержал я. – Почему Павел хочет убрать меня из столицы? Я хоть сейчас назову полтора десятка князей, которые годятся для переговоров с Жозефом Бонапартом куда лучше. В чем вообще смысл?
– Понятия не имею. – Дед пожал плечами. – Я могу запросто придумать десяток причин: от совершенно безобидных до грозящих мучительной смертью. А тебе стоит иметь в виду не только то, что в чужих словах и поступках порой есть второе дно… Но также и то, что порой этого самого второго дна нет.
– Ты хочешь сказать…
– Павел действительно может верить, что твое присутствие на переговорах с императором Жозефом склонит чашу весов в пользу России. – Дед чуть склонил голову. – И этот вариант ничуть не хуже любого другого. Хотя лично я скорее вижу здесь другой: абсолютно беспроигрышный для Павла, но весьма сомнительный для тебя… к сожалению.
– Какой это именно из десяти? – мрачно усмехнулся я. – Безобидный или грозящий смертью?
– Примерно посередине. – Дед подтянул поближе кружку с чаем. – Император не прогадает в любом случае. Если ты справишься, он получит Францию в союзники и наверняка закончит войну еще до зимы.
– А если нет?
– Тогда – получит повод обвинить тебя в неудаче и оттереть и от двора, и от общества старших родов, – ответил дед. – И это, фактически, будет означать если не конец твоей политической карьеры, то изрядную потерю репутации.
– Проигравшие не интересны никому, – буркнул я.
– Именно так, Саша. Курочку-Рябу холят и лелеют, только пока она производит золотые яйца. – Дед осторожно подул на чай. – Но стоит один раз снести обычное…
– Зарежут и отправят в суп?
– Не исключено. Но я бы на твоем месте не переживал на этот счет. Наверняка избежать возможных последствий можно только одним-единственным способом: отказаться от поездки. Но ты ведь не собираешься?‥
– Нет, – вздохнул я. – Конечно же, не собираюсь.
– Тогда просто не забивай голову. – Дед махнул рукой. – По крайней мере, пока встретишься лично с Жозефом.
– Пожалуй, ты прав.
От меня действительно ничего не зависело… почти ничего. Я едва ли мог бы избавиться от поручения Павла, не испытав на себе монарший гнев – со всеми вытекающими последствиями. А значит, оставалось только принять совет деда: выдохнуть и не накручивать себя раньше времени. Так или иначе, присутствовать на переговорах все равно придется.
И лучше уж привезти обратно в Петербург подписанный Жозефом союзный пакт, а не бесполезные оправдания.
– Ты прав, – повторил я, откладывая вилку в сторону. – Но мне равно никак не понять, в чем подвох. Неужели Павел действительно готов рискнуть отношениями с Францией ради того, чтобы иметь возможность…
– Можешь не продолжать. Не стоит говорить дурного об августейшей особе – даже когда, как ты думаешь, тебя никто не слышит, – усмехнулся дед. – Но не надо и переоценивать важность союза с Жозефом Бонапартом. Что бы Павел ни говорил о его необходимости – это всего лишь удачный и предпочтительный вариант – и все же никак не единственный.
– То есть?‥
– В мире – даже в Европе и без Франции найдется достаточно держав, которые пожелают пощипать округлые бока Рейха. – Дед отхлебнул чай и поставил кружку. – Особенно когда немцы начнут проигрывать войну.