й степени радикальности, разросшиеся до размеров маленьких армий наркокартели, зоны отчуждения после нескольких крупных техногенных катастроф… В общем, почти постапокалипсис, хотя вроде бы никакой глобальной катастрофы и не случилось. Просто страна так и не собралась воедино после войны.
Еще и экологические проблемы усугубляют положение. Мощнейшие землетрясения на Гавайях в 2063, быстрое таяние арктических льдов и поднятие уровня мирового океана, ускорившиеся темпы глобального потепления… Кажется, в определенный момент все самые мрачные прогнозы футурологов начали сбываться один за другим. Хорошо еще, что океан наступает относительно медленно, а не обрушился на побережья огромным цунами.
Что конкретно стало последней каплей, расколовшей когда-то великую страну — сложно сказать. На уроках истории нам рассказывали про какие-то экономические причины и внешнее вмешательство, однако я слишком много информации черпал из других источников, чтобы поверить в эту версию. Куда больше верилось в то, что дали знать копившиеся десятилетиями внутренние социальные противоречия. Например, борьба за права различных меньшинств, развернувшаяся в начале века, к пятидесятым годам переросла в тотальную дискриминацию уже со стороны тех, кто раньше считался притесняемым. И сжимаемая несколько десятилетий пружина распрямилась — только в обратную сторону.
Хотя, возможно, экономические причины тоже были. Такое впечатление, что нынешнее положение вещей вполне устраивает корпорации. Они никогда еще не имели таких возможностей и такой власти, как сейчас. Никакого госрегулирования, никаких антимонопольных комитетов, да и вообще никаких запретов. А ведь законодательные запреты во второй половине века стали серьезно тормозить развитие корпораций. Особенно это касалось биотехнологий и прочих сфер, в которых возникали серьезные моральные дилеммы. Клонирование, выращивание органов, создание антропоморфных роботов, в том числе секс-кукол. Да та же Система социального рейтинга, почти уничтожившая понятие частной жизни. Все это сложно было представить еще полвека назад, хотя чисто технологически это было возможно уже тогда.
Официально все преподносится как временные трудности. Мир вообще переживает сложные времена — половину Евразии и Африки захватили исламисты, Китай и Россия грызутся за оставшуюся половину, Центральная Америка почти полностью захвачена Новым Ацтланом, Австралия и Южная Америка закуклились, сосредоточившись на борьбе с последствиями экологических катастроф.
Но мне самому происходящее в бывших США кажется вполне закономерным итогом. Это не война и не переходный период, это и есть то равновесие, которое пока устраивает все стороны. На одной чаше весов — цивилизованное и высокотехнологичное общество больших городов, под полной властью корпораций. На другой — относительная свобода и независимость. Которые, правда, приходится защищать с оружием в руках.
Я-то вырос в агломерации, и существование Системы, следящей за каждым твоим шагом, воспринимаю как данность. Даже сложно представить, что где-то люди живут по-другому. Хотя для того, чтобы увидеть это, даже не надо далеко ходить. Вот он, Старый город, под боком.
Линия, обозначающая границу действия Системы, была хоть и невидима, но вполне реальна. В какой-то момент кибертакси, на котором мы ехали, остановилось, будто уперлось в прозрачную стену.
— Мы достигли границы территории, обслуживаемой Boston Express. Приносим извинения за доставленные неудобства. Скорректируйте маршрут, чтобы продолжить движение.
Дайсон коротко мотнул головой, давая мне знак выходить из машины. Мы выбрались на влажную после недавно прошедшего дождя дорогу, через пару сотен метров перерезаемую глубокими, похожими на пропасти, трещинами. Еще дальше в полутьме виднелся мрачноватый силуэт наполовину обвалившегося моста.
Издалека кварталы Старого города выглядят полностью разрушенными. Наполовину скрытые под водой остовы, зеленые от мха, с огромными черными подпалинами, оставшимися после многочисленных пожаров. Мрачное и неприглядное напоминание о проигранной войне со стихией. Однако при ближайшем рассмотрении все оказалось не так однозначно. Островки, образованные руинами зданий, соединены множеством ржавых решетчатых переходов, похожих на строительные леса. По ним снуют многочисленные прохожие, а этажи затопленных зданий, находящиеся над уровнем океана, похоже, вполне обжитые. Хотя представляю, что там может быть внутри. Наверняка даже «Гиацинт» по сравнению с этими трущобами покажется элитным отелем.
По замусоренной поверхности воды, будто венецианские гондолы, снуют моторные лодки, подсвечивающие себе путь фонарями. Некоторые совсем маленькие, надувные. Другие побольше, почти яхты. Справа от обрывающегося в пустоту моста я разглядел несколько плавучих железных корыт — грузовые баржи, соединенные между собой с помощью огромной трехэтажной надстройки над палубами. Судя по вывеске, изображающей русалку с огромными буферами, не дающими бедняжке скрыться под водой, и надписи «Плавучая Молли» — это какое-то заведение.
Идентификационный чип тревожно запищал, выдавая предупреждения о плохой связи. Учитывая, что от Желтой зоны мы отдалились буквально на пару сотен метров, дело было явно не в расстоянии. Скорее всего где-то в этих развалинах спрятаны мощные глушилки, которые не дают снижаться полицейским дронам, да и ото всей остальной следящей техники защищают.
В детстве меня удивляло, как власти вообще позволяют существовать таким гетто. Тем более прямо под боком у нормальных жилых районов. Частенько ведь отребье из Старого города забредает и в Желтую зону. Грабежи, изнасилования, похищения людей в приграничных кварталах — не редкость. Почему бы просто-напросто не вычистить всю эту клоаку?
Со временем я понял, что все не так просто. Старый город властям по-своему выгоден. Чтобы показывать гражданам — вон, поглядите, что будет, если обрушите свой социальный рейтинг. Чтобы оправдывать содержание огромного штата полиции и тотальную слежку. Чтобы изолировать маргиналов на отдельной территории и при этом совершенно не тратиться на их содержание. И это только те причины, что лежат на поверхности.
Дайсон, кажется, вполне свободно чувствовал себя на этих улицах. Он уверенно направился к побережью, явно в сторону «Плавучей Молли». Я неохотно последовал за ним.
Добирались мы к Старому городу долго, была уже глубокая ночь. Дайсон, кажется, путал следы — мы сменили несколько такси, часть пути вообще преодолели пешком. Но несмотря на то, что успели провести вместе довольно долго времени, симпатий у меня к старому громиле не прибавилось. Он был по-прежнему мрачен и неразговорчив, а большинство моих вопросов попросту игнорировал. По дороге несколько раз пытался связаться с кем-то. Когда это, наконец, удалось, разговор получился коротким, а сам Дайсон после него еще больше ушел в себя.
Впрочем, я и сам не знал, куда себя девать. Венди на голосовую связь не выходила, отправленные ей текстовые сообщения тоже оставались без ответа. На душе было, мягко говоря, неспокойно. От Джулии тоже не было вестей, но сам я ей звонить пока не торопился.
До «Плавучей Молли» вроде бы было рукой подать — метров триста по прямой. Однако пришлось заложить изрядный крюк — кажется, вся эта система мостков и переходов специально была превращена в лабиринт, в котором прямых путей не существовало. Интерактивная карта тоже не спасала — она попросту не работала здесь, как и большинство остальных сервисов Системы.
Да уж. Теперь понятно, что имел в видуДайсон, когда говорил, что нам нужно залечь на дно. Это самое дно и есть, ниже некуда.
Я шел чуть позади громилы, старясь не упускать из виду его широченную спину. На попадавшихся на пути прохожих старался не глазеть. Хотя, признаться, многие из них так и притягивали взгляд. Даже по сравнению с Девятым округом — далеко не самым благополучным районом Желтой зоны — местные обитатели выглядели полными фриками. Васкес со своей компанией бритоголовых головорезов со стальными шипами в башке здесь смотрелся бы бледно.
Взгляды, которые я ловил на себе, были по большей части подозрительные или откровенно недружелюбные. Однако двигались мы быстро и уверенно, а Дайсон, похоже, выглядел достаточно устрашающе, чтобы с нами не связывались.
Однако на подходе к «Плавучей Молли» мы все же нарвались на засаду.
Четверо. Нет, шестеро- еще двое чуть замешкались, выбираясь из темного закутка под лестницей. Все, как на подбор, со страшными пучеглазыми рожами. В полутьме я не сразу разглядел, что это силиконовые маски, делающие лица похожими на морды рыбоподобных монстров с перепончатыми гребнями на макушках.
— Эй, куда торопитесь? Не местные?
Дайсон остановился, нехотя обернувшись к тому, кто нас окликнул. Банда тем временем неторопливо, но надежно окружила нас, отсекая пути к отступлению.
— Ты серьезно, сынок? — угрожающе скривился он.
Главарь, быстро оглянувшись на дружков, нервно похлопал по ладони длинным железным прутом.
— Пыль есть? — выпалил он.
Голос был нарочно басовитый, но похоже, под маской скрывался подросток, даже помоложе меня. И остальная банда, скорее всего, такие же сопляки.
— Только на подошвах, — проворчал Дайсон. — Но тебе ведь явно не такая нужна, верно?
— А чего тогда есть? Жетоны? Лед?
— Может, пожрать чего есть? — вдруг с надеждой спросил сутулый парень справа. У этого маска была порвана и закрывала только половину лица.
Дайсон откровенно расхохотался.
— Да уж, в мое время шпана была поумнее. На что ты вообще рассчитываешь, парень?
Он спокойно двинулся на главаря, и тот невольно попятился. Опомнившись, замахнулся на Дайсона прутом. Остальные рыбомордые засуетились, выхватывая оружие. Ножи, какая-то арматура. Ничего серьезного, но все равно неприятно.
— Ты не борзей, дедуля! Нас шестеро, и…
Громила легко перехватил железяку ладонью и одним движением вырвал ее из руки главаря. Второй рукой ухватил его за шиворот и шваркнул о железное ограждение, за которым плескалась вода.