В памяти всплыла зловещая усмешка типа со стальными зубами.
Рассказать о вчерашнем инциденте Джулии? Ничем хорошим это не кончится. В интернате стукачей, пытающихся решить конфликты с помощью взрослых, мягко говоря, недолюбливали. Здесь ситуация почти такая же. Мне нужно самому как-то решить вопрос с Ежами, не вовлекая в это дело полицию. Тем более что предъявить им особо нечего.
Однако Джулия, к моему удивлению, первой спросила меня о Ежах.
— У тебя с ними не было никаких конфликтов?
— Вчера вечером, — не стал отпираться я. — Остановили на улице. П-пытались развести на деньги.
— Хм… А до этого?
Я помотал головой.
— Почему вы сп-прашиваете?
— Самопальный шокер тебе в вирт-капсулу воткнул Дживс Ривера по прозвищу Томагавк. Состоял в группировке Ежей. Высокий парень, с тебя ростом. Бритоголовый, с металлическими имплантами на черепе. И татуировка у него на правой щеке, в виде индейского топора. Точно не сталкивался с ним раньше?
— Нет. Вп-первые слышу. И что он говорит? Зачем он…
— Да ничего он не говорит, — устало вздохнула Джулия. — Он мертв.
Сказала она это буднично, мимоходом, но меня будто из шланга холодной водой окатили. В глазах моих, видимо, застыл немой вопрос, потому что Джулия, взглянув на меня, нехотя добавила:
— Загнулся от передозировки. Но, мне кажется, тут что-то нечисто. Скорее это убийство, и работал профи. Куда больший профи, чем сам Ривера.
— А он…
— Да, за ним числились подобные грешки. Он был одним из самых опасных у Ежей. Правда, в банде состоял формально, больше действовал сам по себе.
— Но п-почему я?
— А это у тебя надо спросить, — раздраженно ответила Джулия.
Я ее не винил за эту вспышку — видно было, что она устала и издергана.
— Пока что картина складывается странная. Как это вижу я? Кто-то пытался тебя убить в первый же день после активации твоего гражданского статуса. Попытка была так себе. Явно торопились, в качестве исполнителя взяли чуть ли не первого попавшегося из местных. Но спустя сутки, вместо того, чтобы довести дело до конца, просто залегли на дно и подчистили следы. На этот раз куда аккуратнее. Возможно, это те же самые заказчики. А может, и нет.
Звучит одновременно и страшновато, и обнадеживающе. Если я до сих пор жив — возможно, это таинственные недоброжелатели отказались от своих планов. По крайней мере, на время.
— И что будет д-дальше?
— Я не ясновидящая! Одно могу сказать — со стороны полиции тебе, увы, рассчитывать не на что. Оба инцидента исчерпаны, дела по ним закроются в ближайшее время. Случай в игровом салоне пришлось оформить как акт вандализма. Тут я пошла навстречу хозяину салона — так он получит хоть какую-то страховку.
— А если они п-попытаются снова?
Она развела руками, не сводя с меня внимательного, изучающего взгляда.
— Тогда ты вряд ли что-то сможешь им противопоставить. Да и я тоже. Если только ты мне не поможешь. Ты точно ничего не утаиваешь от меня?
— Да т-точно! — огрызнулся я.
Я и сам начинал злиться. Она что, думает, я совсем идиот? Если бы у меня были хоть малейшие подозрения по поводу того, кто за всем этим стоит — я бы не геройствовал, а рассказал все, что знаю.
— А что ты можешь рассказать об Арнольде Баумгартене? — неожиданно спросила она.
— Он-то тут п-причем? — удивился я.
— Может, и не причем. Но сегодня ночью было совершено нападение на его квартиру. Все вверх дном. Похоже на обыск. Сам Баумгартен исчез, но в квартире мы нашли следы его крови.
— Он… он…
К горлу, как всегда, когда сильно волнуюсь, подступил комок, и мне сложно было выговаривать слова.
— Либо мертв, либо похищен, — холодно продолжила Джулия. О таких вещах она говорила спокойно и отстраненно, будто хирург об операции. — Делом занимаются детективы, подробностей я не знаю. Да если бы и знала — сам понимаешь… Но я была в самой квартире. Она на моем участке, так что я первой приехала на вызов. Судя по всему, нападавших интересовали записи Баумгартена. И это весьма странно, не находишь? Кому могли понадобиться записи детского психолога, работающего в сиротском интернате?
Смотрела она на меня так, будто я от нее что-то скрывал, но вот-вот должен сдаться под гнетом новых открывшихся фактов. На меня же накатил странный ступор. Все происходящее казалось каким-то нелепым кошмаром. Попытки убийства, похищения, трупы… Как меня так угораздило? И самое главное — что я сделал-то? Я не мог припомнить ничего такого, что можно бы послужить толчком для развития подобных событий. Зато некстати вспомнилась другая деталь.
— А его к-книжка?
— Книжка? — Джулия удивленно приподняла бровь.
— Некоторые записи он д-делал от руки. У него б-была такая синяя к-книжка записная…
— Бумажный блокнот?
— Да.
— Занятная привычка… Редкая по нынешним временам. Но, возможно, это зацепка. Хорошо. А что ты вообще можешь сказать о Баумгартене? У тебя же с ним был какой-то конфликт?
Вспоминать об этом не хотелось, но я понимал, что это важно.
Шесть лет прошло, и сейчас я и сам не знал точно, верно ли все истолковал тогда. На своих сеансах Баумгартен применял что-то вроде гипноза. Я проваливался в темноту, тело цепенело, и единственное, что поддерживало связь с реальностью — это его голос.
— Что ты помнишь, Террел?
От одного воспоминания об этом я вздрогнул. И почти сразу в памяти всплыли мерзкие ощущения от его касаний. В тот раз я очнулся во время сеанса от того, что Баумгартен нависал надо мной всей своей немалой тушей. Рубашка на мне была расстегнута, на губах был какой-то гадостный привкус. Сам психолог потом объяснял, что я напрочь вырубился, и ему пришлось делать мне искусственное дыхание. Но эта версия была довольно сомнительной, особенно если учесть, что видеозапись сеанса почему-то не велась. Хотя должна была.
Я не стал молчать. Тут же стали всплывать мелкие эпизоды, связанные с другими воспитанниками интерната. Началось внутреннее расследование, быстро вышедшее на более высокий уровень… Через полгода проверок Баумгартена, наконец, полностью оправдали и восстановили в должности. И с тех пор больше ноги моей не было в его кабинете.
Он, конечно, не простил мне той истории. Еще бы! Я его едва не уничтожил. Он мог бы лишиться лицензии, а скорее всего — еще бы и тюремный срок схлопотал.
Я в общих чертах пересказал все Джулии.
— Тебе ведь было года три-четыре, когда ты попал в интернат? То есть до этой истории ты уже несколько лет ходил на сеансы к Баумгартену?
— Нет. С младшей г-группой работала мисс Роджерс. Она уже вышла на п-пенсию. К Баумгартену я попал лет в д-девять. И у него были… д-другие методы.
Джулия озадаченно вздохнула, сделала несколько пометок у себя в виртуальном блокноте и сменила тему.
— Как у тебя с соседями? Не цапаешься с Родригесами?
— Нет.
— Насчет работы пробовал нащупать почву?
— Нашел п-подработку в одном вирт-проекте… — нехотя признался я. — «Наследие Странников».
— Хм… А это даже кстати, — неожиданно поддержала меня полицейская. — Начиная с этого полугодия наш округ подключили к социальному эксперименту. Всем безработным время, проведенное в виртуальной капсуле, оплачивается по минимальной зарплатной ставке, в довесок к пособию. Это сорок долларов в час. Плюс положительная динамика в социальном рейтинге.
— Что для этого нужно сделать? — оживился я.
— Подать заявку. Все делается онлайн. Вбей в поисковике «Социальная программа Blue Ocean». Потом эта заявка пойдет на согласование мне, как твоему куратору. Я, конечно, ее согласую. В общем, все это дело можно решить в течение дня.
— Никогда не п-понимал, зачем им это…
— Кому?
— Властям. И самой к-корпорации. Благотворительность?
Джулия снисходительно усмехнулась.
— Корпорация свое получит в любом случае. Просто не от абонентов, а напрямую из городского бюджета.
— Но ведь и людям тоже будут п-платить…
— Угу. О необходимости индексации пособий говорят уже года три. Ты-то после интерната еще неплохо устроился, по нынешним временам. У большинства безработных размер пособия — куда меньше твоего. А уровень самой безработицы, увы, растет год от года. Да ты и сам, наверное, уже понял, если просматривал списки вакансий. Сейчас можно найти только самую грязную и тяжелую работу, да и за ту придется побороться. В среднем по двадцать-тридцать претендентов на одну вакансию.
Я хотел спросить — раз уж городские власти решили увеличить размер пособий, то к чему вся эта возня с вирткапсулами? Не проще ли просто платить людям больше? Но не успел сформулировать вопрос, как ответ сам всплыл у меня в голове.
Да, проще, конечно. Но загоняя безработных «желтков» в игровые залы, власти убивают сразу двух зайцев. Они еще и убирают бездельников с улиц. И дают им некую иллюзию занятости. Те, кому на роду написано барахтаться у самого дна, в довесок к скудным подачкам получают суррогат новой жизни.
Впрочем, это куда лучше, чем ничего.
Ну, а корпорация во всей этой схеме, конечно, не в накладе. Новые постоянные пользователи — это новые вирткапсулы, новые игровые салоны и новые рабочие места для создателей грез.
— Если у тебя больше нет вопросов ко мне, то можешь идти, Фрост.
— Один. По п-поводу запроса о моих родителях…
Джулия шумно вздохнула, откинувшись на спинку кресла. После изрядной паузы покачала головой.
— Пока ничего. И… боюсь, я тебе тут не помощник. Извини. Если хочешь докопаться до своего прошлого — придется искать другой способ.
— Например?
Она пожала плечами.
— Зависит от того, что тебе удастся вспомнить.
Глава 36
В «Наследие» я зашел только ближе к обеду — до этого пришлось решить кучу мелких дел. Отправил заявку на участие в социальном эксперименте «Blue Ocean», плотно поел и запасся водой и энергетическими батончиками на остаток дня, отыскал новый игровой салон — подешевле фирменного и поближе к своей квартире. Заодно выяснил, что бесплатный салон, что был на первом этаже нашего здания, переносят на одиннадцатый в связи со значительным расширением. В рамках все того же социального эксперимента, о котором говорила Джулия, за счет бюджета была закуплена чуть ли не сотня новых вирт-капсул. Так что, возможно, вход в игру у меня скоро будет буквально под боком.