Он делал эти фокусы всегда… ОН вмешивался и осветлял всю черноту твоих усилий, Князь.
ЕГО, а не тебя позвали к одноглазому циклопу Полифему, чтобы сообщить о времени Потопа. ЕМУ, а не тебе вручили чертежи Ковчега, и человечество спаслось, размноженное семенем от Ноя. Его ОН высадил на склоне Арарата. ОН наделил всех спасшихся в Ковчеге рассевом первородной полбы, не дал погибнуть с голоду, как ни старался охранять ты хлебный злак вокруг Ковчега, поставив стражем своего неуязвимого медведя. Ты напускал на Ноевцев заразные болезни, но корпус корабля из олеандра пропитан был смолою мумие. ОН превратил ее в лекарство. Смолу жевали и глотали и все твои болезни отступали.
Его, а не твоим вмешательством был возведен на трон в Египте Эхнатон, отринувший химер, чудовищ тьмы, провозгласивший поклонение свету Ра.
Не ты, а ОН, твой брат приблизил к фараону Моисея, и на горе Синай вручил ему скрижали. А твой двуногий суррогат из Меребат – Кадеша, под тем же именем, поправ все заповеди со Скрижалей, повел Хабиру по пескам, чтоб вытравить суть Декалога из их мозгов и порабощать народы на их территориях.
И все вы изощряетесь пять тысяч лет, чтоб совместить несовместимое: Заповеди Моисея – и истребительные войны иудеев, их Тору и Талмуд.
– Молчать, собака! – взревел оцепеневший в ужасе судья-палач. Плеть визгнула над головой Недира и рассекла кожу на лбу. Она впивалась в плечи, в шею, впечатывая в кожу обличителя багровые рубцы.
Недир сидел недвижным истуканом. Кровь заливала лоб и щеки. Но равнодушным, тусклым срезом олова отсвечивали его глаза: он был лишь мегафоном, озвучивая истины от Белобога.
Схватились судорогой руки судьи и палача Иосифа. Он опустил их, налившихся чугунной тяжестью, застыл в кандальной хватке чужой воли. Она разлилась по каюте индиговым, слепящим блеском, прессуя, сдавливая кромешно-зыбкий сгусток Тьмы над троном. Она пропитывала череп, кожу, кости оцепеневшего Недира, повелевая языком его и волей.
– Ты бил его за ложь, судья? – спросил Энлиль – за искажение истины? Он лжет тебе и мне?
В нещадной, ожидающей тоске напрягся его Будхи: что скажет этот раб.
– В его словах – лишь истины. Он прав, Темнейший. Я… бил его… от страха перед вами, – изнемогая, выстонал Иосиф.
«Не в силе Бог, а в правде» – вдруг пронизало естество Энлиля. Исхлестанный, сидевший перед его троном, бесстрашно испускал пульсары антилжи. Его гортанью, языком владел…
– Твой брат Энки, – продолжил, взламывая тишину Недир, – твой брат сильней тебя, Архонт. Он рассекает черноту твоих творений, как рассекают тьмы над полюсами сполохи Северных Сияний, как вытесняют ночь восходы Ра. Он сохраняет «СТАТУС-КВО» Сварога. Был Рим Каллигулы – исчадие из похоти и тьмы страстей, обжорства, лжи. Но варварство арийцев разрушило его.
Был твой хазарский Каганат, его вели по времени Обадия, Иезекил, Манассия, Вениамин, Аарон. Но, появились Святослав и сын его Владимир, и Каганат наш лопнул. Ты уже два тысячелетия пытаешься стереть с лица земли род оратая и кормильца Прохорова. Но род тот под Его защитой, живет, плодится, кормит человечество.
Ты обещал мне с Гитлером для Вермархта устойчивую оттепель зимою под Москвой. И армию, в период наступления на столицу, всем русским курам на смех, одели в демисезонные шинельки и ботинки. Но ОН ударил в нас жестоким, небывалым холодом и тот ЕГО мороз, по сути, вырвал из германской глотки уже почти проглоченный главнейший кус победы.
ОН пересилил издевательски тебя в горах Чечни, когда с таким трудом склоченная Абвером бандитская колонна, рассыпалась от идиотски-наглого, вонючего ефрейторского треска в сакле.
ОН повалил столетнюю махину белолистки с берега в стремнину Терека. И этот, непредвиденный тобой таран, взломал и разорвал в куски понтонные сегменты переправы для мотодивизий.
Твой кошко-ворон пытался закогтить на поле новорожденное дитя Орловой, потомка воинов Чесменских, в которого втекла душа Столыпина.
Но этот первенец – графенок выжил под ЕГО опекой, был подключен к инсайту, освоил таинство браминов и волхвов – реаниматоров системы Кундалини – единственный пока… индиго – арий. К нам приближается Миллениум… и эти супер киндеры начнут плодиться с ускорением под ЕГО опекой, чтоб рушить нашу СТАТУС-КВОту. Твой хроно-тронный «Сар»… почти что на исходе. Твоя эпоха К-кали-Юга скоро ис-те-чё-от…
Недир изнемогал, выталкивая языком инерции смертельную крамолу. Он, возвратившийся к себе, уже все понимал и слышал – сам себя.
Слабел и истончался в рубке сиренево-голубоватый отсверк ЕГО присутствия. Затем совсем исчез. ОН хирургически взрезавший гнойный фарс судейства скальпелем правды, удалился.
– Столыпин упакован в гроб. Империя истощена и обескровлена войной с Германией. Я их стравил: Германию с Россией. Зарыл под дерн почти что двадцать миллионов трупов. А ты где в этой смачной каше? Пошевелись, чтобы тебя, возможно, было рассмотреть, хотя б под микроскопом! – сказал Энлиль перекипавший в ярости бессилья перед вторженьем брата.
– Мои дела – Володя Бланк и Левочка Бранштейн, – Недир вцепился намертво в два имени, в два поплавка для своего спасения.
– К чему ты называешь этих болтунов?
– Они вам помогли заваривать ту кашу, Князь, – с утробным вкрадчивым напором вломился в истину Недир.
– Они вам-таки сильно помогли, Темнейший! – пошел в разнос Недир («Если не в силе Бог, а в правде!»).
– И чем?
– Хотя бы для начала языком: то не язык, а кисть Микеланджело! Он расписал такие фрески! Он рисовал всем посвященным наши задачи. Нет, вы послушайте, Великий Князь, какой гипноз имел мой Левочка Бронштейн, запрятанный в его язык.
Недир прикрыл глаза. Подрагивая в гибельном восторге стал сладостно цитировать любимчика эпохи Троцкого.
«Мы превратим Россию в пустыню, населенную белыми неграми, которым дадим такую тиранию, которая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока… мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери во всех войнах. Если мы выиграем революцию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма… мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора и кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния…».
Мы таки это сделали, Архонт!
Когда мои банкиры запрятали в Швейцарии в вагон под пломбой Володю Бланк с его зубастой кодлой и покатили всех их в Питер через Германию, когда мой Левочка, имея кредиты, отчалил пароходом из Америки в Россию – мы сдвинули лавину революции и войн, весь тот бардак из крови и дерьма, в котором утонули двадцать миллионнов гойских шудр и мы все заработали на этом три миллиарда золотых рублей. Ви что-нибудь имеете сказать мне против, Ваше Первосвященство?
Он скособочил шею, силясь поймать взгляд стража и судьи, но не успел: иглой вошел под черепную кость размеренный, до обморочной жути знакомый голос из тронной Тьмы:
– Мне доложили, что какой-то политический бандит Ядир, которого никто не видел, и некоторые члены нашего ЦК распространяют слухи.
Недир обернулся. Субстанция над троном преобразовывался в портретный силуэт Кавказоида, затянутый в защитный китель. При нем усы и трубка, зажатая в полусогнутой, колчерукой длани.
Недир и сам не раз влезал в припадках обезьянства в этот китель, копировал акцент. Но здесь присутствовал реальный и неотвратимый облик Сталина, который был страшней деяний Цезаря и Торквемады, Ивана Грозного и Жукова. Он был пропитан глубинным знанием их иудейской сути. На черном силуэте Сталина рубиновым огнем зажглись и замигали цифры: 1915–1921. Они били в сетчатку глаз Недира, как бьет маяк своей пульсации в глаза плывущих капитанов – показывая направление фарватера.
Недир спросил:
– Позволено узнать у Князя, что означают эти цифры?
– В них мой Будхи, стратегия моя до 21-го года. Потом они изменятся. И ты, бродяга, расскажешь комиссару всю подноготную об этих изменениях. Теперь – к нашим баранам, что распускают сплетни. Эти подколодные фарисеи трусливо шушукаются про вождей, они болтают, не имея ни малейших доказательств, что Ленин с Троцким были германскими шпионами и делали нашу революцию на еврейские деньги.
Я думаю, что место, из которого выползают такие сплетни, не голова, а задница. Товарищ Ежов, советую вам разобраться, что еще есть у них в этих местах. Не бойтесь запачкаться.
Недир глянул через плечо, почуял, как ледяным обручем сдавливает виски: сзади сидел почти Ежов. Там завершался процесс гибридизации единой особи из двух: Иосифа с Ежовым.
– Ну, начинай, милок – почти, что ласково сказал Недиру гибрид Ежосиф. – Откуда это вражеская сплетня про вождей?
– Из воспоминаний Сиссона «Сто красных дней» и его книги «The German – Bolshevik Conspiracy, Issued bu The Commitee».
– Ты вздумал издеваться надо мной, жидовская морда? – спросил все также ласково Ежосиф и плеть его, рассекши воздух, влипла в плечо и грудь Недира. – По-русски говори, скотина!
– «Участие германского правительства в большевизме и развала России» – дернулся и выстонал Недир. Он чувствовал: слабея, истощаясь: уже не успевает организм регенерировать повреждения кожи.
– Кто такой… Сиссон?
– Эдгар Грант Сиссон американский издатель газет «Коллиерс Викли» и «Космополитен». В 17-18 годах работал в России в качестве Гендиректора иностранной секции Комитета обществ информации США. По личному поручению президента СЩА Вудро Вильсона выполнял его развед-поручения. Имел пропуск в Смольный к Ленину и Троцкому.
– И что? Америкашка что-то где-то писанул, облил помоями вождей – и все поверили?
– Помимо книги Сиссона, есть воспоминания Людендорфа.
– Штабник германец?
– Эрих Людендорф, начальник германского генерального штаба до Гинденбурга, командующий восточным фронтом. В 1914 году руководитель разведки «Нахрихтен бюро», чьи агенты наводняли Петроград и Кронштадт в 17-18 годах. Он финансировал большевиков.