– Я и Массад.
– Вы влезли в мою сферу действий?
– Было безвластие, Великий Князь, ни вас и ни Ядира. Мы, получив Мегсинт и, прозондировав грядущее, осознанно пошли на риск: бездействие было подобно смерти.
– А действие?
– Мне и Массаду нужен был надежный ключ. Который заведет систему Кундалини в настоящем и изменит грядущее.
– Двуногий ключ?
– Двуногий, молодой, ораторски неуязвимый, изжованый маразмом захолустья, пропитанный едучей ненавистью к мачехе-России, готовый продираться к славе и богатству по гойским головам – любой ценой.
– Такой нашелся?
– Мы перебрали триста с лишним кандидатов. Но таки выбрали. В нем клокотало бешенство энергии на фарисеевой подкладке.
– Подробней.
– Чеченёнок из департированных. Студент юрфака в Казахстане. Мать ненавидит Сталина, Россию. Мы окунули его в диагностику и убедились – тот, кто нужен. В Москве прописан его дядя, фронтовик. Через него мы извлекли племянника из Казахстана, уже пересадили в МГУ.
– Когда?
– В прошлом году. Там макнули с головой в авангардистские, прозападные дрожжи диссидентства: Высоцкий, Вознесенский и Розовский, театр на Таганке, битломаны, шестидесятники и барды – в нем уже бродит брага отторженья русофильства.
Продвинули в верха: теперь он верховодит в комитете комсомола.
Потом забросим за рубеж – в Канаду, там досыта хлебнет лощеной, Западной отравы. Сведем с Абдурахманом Авторхановым – тот впрыснет яд антисоветчины, настоянной на этно-злобе к русским.
Затем запустим в профильную экономику с Маршаллом, Гелбрейтом и Кейнсом, Рикардо, Смитом, Самуэльсоном, Веблером, Барром. Их подопрем для крепости научным доморощенным дубьем: Шаталиным, Абалкиным. Из этой либерал-монетаристской клетки ему уже не выбраться.
Дадим в научные руководители еврея с рыночным замесом: Драгилева. Он должен окончательно зацементировать мозги туземца, вбить в них незыблемую аксиому: «Система рыночного механизма – универсальна».
Когда чеченец окончательно созреет, подпустим к жирному полит-корыту: на кафедру Международной экономики Плехановки. И – к депутатству. Сведем с Беспалым, введем в круг Эльциноидов. Тот приласкает чечененка, затащит под себя – в замы Верховного Совета.
Здесь горец и увязнет намертво. Невольник горской чести, он станет отрабатывать свой долг – как я сейчас, Темнейший! Пожизненный свой долг в оглоблях благодарности! Чеченец будет рвать зубами всех, кто покусится на Хозяина, хоть от того несет партийной дурью, дерьмом, сивухой и мочой в запоях.
– И все сработало?
– На сто процентов, Всемогущий! Чеченец спас этих троих, присмотренных Недиром, для нашей СТАТУС-КВОты.
– Когда и как?
– Февраль девяносто первого. В стране дебилизация сознания: ваш Пентатрон работает с предельною нагрузкой: хаос, разруха, воровство. Эльцин отсутствует, его в столице нет. Шесть членов Президиума Верховного Совета из семи потребовали Съезда для отставки Эльцина. И лишь один – наш чечен, отстаивал Хозяина и покровителя. И отстоял: передавил, уговорил отсрочить съезд. Который так и не созвали.
– Один против шести?
– Отточеный язык чечено-фарисея, горская преданность Хозяину, страх потерять кресло в Совете, упорство горного козла – все это оказалось эффективней одрябшей воли бунтарей. Он утопил ее в трясине болтологии.
– Дальше.
– Август девяносто первого. ГКЧП. Силовики и патриоты, стянув к Москве войска, готовы свергнуть Горбачёва. Чеченец с Эльцыным в кармане, обгадившимся в страхе, созвав Президиум Верховного Совета, пишет «Воззвание к гражданам России». Раскалывает армию, милицию и КГБ на «наших» и «не наших». А разделив и запугав всех химерой Гражданской войны, он с воскресшим Эльциным сажают слизистую протоплазму «заговорщиков» в тюрьму.
– Что с грузином?
– Тот попадет в засадной капкан абхазов в 93-м, когда полезет к ним с грузинскими войсками. И наш вайнах, выслав к идиоту десант Министра обороны, вырвет грузинскую лису из окружения абхазских волков. И в этом же году, в ночь перед выборами Президента, он организует шантаж, угрозы и давление на Власова, чтоб тот убрал свою кандидатуру. В итоге Президентом станет Эльцин. А, став им, вышвырнет туземца, отработавшего свое, в качестве использованного гандона.
Они затащат полутруп России в третье тысячелетие. Запустят в ее плоть чуму аппатии, разруху, голод, нищету, разврат, партийную грызню за место у бюджетного корыта. Нальется пофигистским соком тупой и хамский «средний класс». Десятка три миллиардеров, жирующих в хапковом беспределе нашего ХАЗАКА, захватят власть в Кремле, Совмине.
В литературе и искусстве – парад уродливых ублюдков, свиные рыла скоморохов – на эстраде. Студенчество и молодежь отбросят прежние Химеры: честь, совесть, долг и целомудрие семьи. Тотальный телеящик кастрирует сознание и Разум большинства, опустит их до уровня приматов-бандарлогов. Останутся лишь два рефлекса – пивной и порно-сексуальный.
Пятнадцать лет правленья над Россией этой тройки (куда ж ты, блядь, хе-хе-с, несешься?!) станут эффективней татаро-монгольского ига и Мировой войны.
– Чем?
– Три левополушарника выклюют главное из славянского Голиафа, как коршун выклевал из Прометея его печень: ту самую «Авесту» Заратуштры и Декалог Скрижалей Моисея – незыблемую нравственность устоев ЛАДа.
Этот процесс необратим, Темнейший Князь. Цивилизация упрется в гибельный, Технократический тупик, где человек скукожится в покорного и жвачного раба, в придаток механизмов и станет разрушать среду, где обитает. Технологический – Сварожий вариант, где возрождается Сварогом Бого-человек, мы заблокируем.
– Ты так забавен, Маленький, в своем усердии порадовать меня и стать Ядиром – необъяснимой и щемящей грустью озвучилась вдруг Тьма над Троном – ну вот ты стал им. Допустим, ты – Ядир, хранитель СТАТУС-КВОты на земле…
– Я оправдаю это, Князь!
– Теперь твоя обязанность: предвидеть, что ей угрожает. Но более того – предотвратить угрозу. Ты сознаешь её?
Князь и Недир, увязнув в тишине, прождали несколько минут. Перебирал, лепил Иосиф суть вариантов для ответа: как сформулировать его, чтоб не обжечь терпение и статус Князя?
– Что угрожает СТАТУС-КВОте… ей ничего не угрожает … кроме Нечто. Оно неодолимо ничьей силой, Князь.
– Что именно?
– Время. Эпоха Кали-Юга несет и держит вас в седле. И будет это делать до 2013 года. Затем, как запаленный мулл в пустыне, иссякнув силой, падет и сбросит Князя Тьмы вместе со СТАТУС-КВОтой. После чего другой седок продолжит путь, пришпоривая новую эпоху. Ей в помощь в нашу Явь будут спущены Сварогом казачьи Эгрегоры. Они неодолимы, неподвластны силе, Князь, как были неподвластны нам арийцы Богумира, Ария-Оседня. Но мы ведь одолели их! Не в сече, не в осадах.
МЫ ЗАДУШИЛИ ИХ В ОБЪЯТИЯХ НАШИХ СОВЕТНИКОВ И ФИНАНСИСТОВ, КНЯЗЬ!
У нас полвека впереди, Темнейший. И времени достаточно, чтобы решить: какими будут новые объятья.
– Мною услышано, ради чего я здесь. Заканчивай судилище… ЯДИР! Я предлагаю для Недира ту же казнь, которой он подверг тебя.
– Нет, Князь. Он делал все, что мог. С немалой пользой. Он ковылял по Кали-Юге на костылях из МЕ. Но лишь Мегсинт Энки позволил нам отбросить эти костыли.
– Ты оставляешь ему жизнь?– Тьма излучала удивленье.
– Еще какую, Князь! Сплошную роскошь вместо жизни! В ней– ароматы кухни Кокинакоса и очень много музыки – возвышеной и виртуозной.
Иосиф неотрывно, с засасывающей нежностью вбирал взглядом в себя Недира, подергивалось, искажалось в тике лицо Его Первосвященства. Ядир продолжил.
– Поскольку Лабух наш испепелен ударом молнии – вакансию теперь займет Недир. И будет услаждать наш слух, попутно будучи ассенизатором на лодке. Он не владеет нотами и балалайкой. Но время у нас много, пусть учится играть. Но не «Семь-сорок» и не похабные частушки, а Паганини, Баха, Моцарта. И всё это – на камбузе, близ Кокинакоса – под плетью на стене. И пищу получать Недир наш будет за музыкальные успехи. Успехов нет – значит нет пищи, есть только восхитительные ароматы. И плеть в руках у кока.
Недир почуствовал, как неизведанный еще пещерный ужас вползает в него жидким оловом, испепеляет волю, разум, силы.
– Так будет до тех пор, пока он не достигнет мастерства убитой молнией мартышки. Иди, наш многогранный, иди и начинай учебу.
Недир протискивался в дверь разжиженой, изнемогающей медузой.
– Ты превзошел меня в судействе – сказала Тьма над Троном – когда недели через две ты встретишься с Недиром, твои рубцы и шрамы от него начнут благоухать тончайшим ладаном и миррой удовлетворенья. Я, Кесарь Тьмы, теперь спокоен: новый Ядир сегодня состоялся.
ГЛАВА 57
Бадмаев подошел к подъезду. На тротуаре стояли «Скорая помощь» и Белозеровская «Волга».
Рядом толклись пять охранников. Он прошел сквозь их остолбеневшую шеренгу в подъезд, не остановленный. Поскольку вдолбленный в их мозги приказ гласил: эту личность хватать, не выпускать из подъезда. Но оживший, тавром впечатанный в их память фотопортрет во плоти не выходил – входил в подъезд.
Спустя секунды, опомнившись, они, ринулись за ним. И лишь вцепившись стопорящим хватом, озвучили ситуацию дурацким вопросом:
– Куда?
– К себе домой.
– Стоять!
– Стою. Чем дольше простою, тем больше пенделей от генерала каждому из вас.
Старший связался по рации с квартирой.
– Товарищ генерал, докладывает пятый. Здесь…Бадмаев.
– Где…здесь?
– В подъезде.
– Что-о-о? Что он там делает?
– Идет к вам…то есть к себе в квартиру.
– А ты что делаешь?
– Нацепил ему браслеты, докладываю вам.
– Докладывает он…м-м-мать твою! С Бадмаевым ко мне бего-ом! – Ор генерала, прорвавшись сквозь полуоткрытую дверь квартиры, плеснул с четвертого этажа кипятком на бойцов, ибо измотанным и встрепанным козлом отпущения метался Белозеров у оцепеневших тел московских погонял: Левина и охранника.