Перепахавший ему душу, Мальцев убыл, а Жуков сел за докладную на имя Косыгина: об опыте Моргуна, Шугурова и Прохорова – писал как депутат и член ЦК: пока что член ЦК.
Письмо кануло в дыру молчания.
В течении нескольких лет он, будучи ратником до мозга костей, до этого по статусу вершивший разрушение и смерть, стал вдруг бомбардировать Кремль, Совмин, Госплан хозяйственным набором техно – предложений. Он слал в верха насыщенные взрывной и точной информацией послания с детально разработанной конкретикой:
о гениальных разработках Николая Теслы в начале века, которые необходимо реализовать и запустить в советскую индустрию, изготовив для начала электрогенератор, вырабатывающий ток без трущихся частей, из «ничего»;
о лучах Филлипова, для которых не существует расстояния, вызывающих возгорание и взрыв в любой точке пространства на земле и в космосе;
о полумиллионе якутских и других заполярных озер, нафаршированных ценнейшими породами рыб: чира, муксуна и нельмой. Их не надо разводить, природа сама делает это, «зарыбляя» воду икринками на лапах уток и гусей. Необходимо лишь наладить ловлю и доставку на материк этих гигантских масс практически бесплатного, вкуснейшего белка. Который в полтора-два раза дешевле всей океанической добычи Рыбофлота;
о лазерном луче, пропущенным через нестабильную газовую среду, скорость которого, вследствие этого, превышает в триста раз скорость света;
о генераторе Николая Левашова и его группы, влияющем на рост растений, когда пшеница, рожь вырастали под два метра и давали за лето два урожая;
об установках для промышленного выпуска жидкого и газообразного топлива из отходов и биомассы: сорняков, травы, опилок, щепы, соломы, сорга. В итоге, при КПД – 70% получалось топливо дешевле соляра и бензины, а сырье, в отличие от нефти, наращивалось ежегодно;
об электроструктурографе Дмитрия Кудюкина – универсальном диагностическом аппарате, который исследует на клеточном уровне все малейшие патологии организма, дает прогноз развития этих патологий и выдает точную стратегию лечения;
о технологии соматического психокинеза и психосинтеза, где сплавлены воедино практика древних шаманов и достижения тибетской и советской медицины – что позволяло вылечивать множество запущенных и официально неизлечимых болезней;
о спектральной фототерапии, воздействующей катодными лампами на аккупунктурные точки организма, вследствие чего проявляется поразительный лечебный эффект;
о механическом гибриде галактического календаря, астрономических часов и астролябии, где взаимодействовали друг с другом сорок шестеренок с шестью тысячами зубьев, девять регулирующих шкал и три оси (чертеж прилагался). Прибор определял с точностью до минуты положение солнца в зодиаке, фазы Луны и движение планет в солнечной системе;
Гигантская работа, которую проделал его мозг за этих два последних года, дала свои плоды. Стереоскопически отчетливо увиделась суть пути, куда звала страну коммуно-дудка Гамельского SS-оидного крысолова: угробить соц. бюджет в гигантских затратных потугах и обескровить, истощить невосполнимые резервы государства– недра, почву а, главное, терпение обманутого народа и возбудить в нем протест.
Пропитанные трескучим фарисейством лозунги и призывы звали к самоотверженному отречению от себя и быта. Перекрывались наглухо родники инициативы и изобретательства. А то, что было изобретено – клалось под сукно практически бесплодно. Могильною плитой ложилась тупая уравниловка на головы и спины затурканных творцов гармонии, настырно формируя в головах их равнодушие и его Похабное Высочество – Пофигизм.
Истерзанный либо молчанием, либо отравленной капелью отписок со Старой Площади, Георгий ввел в действие «тяжелую артиллерию», направив лично Косыгину проект «Аквариус». Он содержал в себе разгрузку мегаполисов от перенаселения. Это были плавучие платформы на якорях во внутренних морях и океане: для освоения морской стихии, нефтеносного, морского шельфа, для переработки водорослей в био-топливо и кормовой белок. Энергию для поселений дадут конверторные батареи, работающие на перепаде температур глубин и поверхности, а пищу – кибергенезис: производство из океанической флоры бета – каротина, а также белкового концентрата из тех же, сине-зеленых водорослей. Плюс, дополнительно, разведение угрей, креветок и королевских крабов.
Спустя два месяца молчания, на сессии Верховного совета, раздвинув клубок из свиты Предсовмина, Жуков предстал пред ним. Вполголоса спросил:
– Алексей Николаевич, вы ознакомились с моим проектом «Аквариус»?
У Предсовмина, забравшего в две сухенькие лапки тяжелую мясистость маршальской руки полезли вверх скобочки бровей. Пожевав губами, он осведомился:
– Аквариус…аквариус…что-нибудь про бассейны со спортивным плаваньем? Нет, не припомню. Придвинулся и, подмигнув, заботливо осведомился:
– Никак на патронаж хорошеньких девиц от пенсионной скуки потянуло, Георгий Константинович?
– Почти что так, Алексей Николаевич. Ну а предыдущее мое послание о технологии зернопроизводства у Прохорова и Шугурова вы видели?
– Зерном у нас заведует сам Леонид Ильич – непостижимо быстро таяло радушие на Предсовминовском лице, сменяясь отчуждением и неприязнью.
За ними виделась набрякшая усталость, замешенная на горестном опасении: «Хоть ты не сталкивай нас лбами с этим дуболомом. Хруща не оттащить было от кукурузной дури, бровастого – от целины и цацек под лобзанья».
Косыгин отошел. Они больше не виделись до самой смерти.
…Он был на грани срыва, когда пришло решение: использовать, пожалуй, самый главный козырь, идти в обход всех переписок и посланий, что канули в трясину, в немую глухоту отторгнувшей его соцмашины. Она пошла, по всем признакам, в разнос. В ней все еще ворочался – слоном в посудной лавке Королев. Обложенный со всех сторон надзором, он был коронован терновым венцом Незаменимого, терзавшего голову до судорожных спазмов.
Страна рвала хвостами ракет святую безмятежность атмосферы, дырявила бесценность озонового покрывала над собой, сжирала кислород, заваливала хим-отравой тысячи квадратных километров, чтоб запустить на орбиту очередную компанию стерильно-отфильтрованных героев космонавтов. Гигантская, затратная космо-белка, бежала, надрываясь в колесе – почти что на одном и том же месте.
И Жуков, обшаривающий вокруг себя двуногую среду обитания, вдруг обнаружил, что в ней уже нет больше фигур и личностей, к которым можно прислониться с откровенностью – кроме Королева.
И того и другого грела благословенная череда коротких раскаленных лет между 55-м и 58-м годами.
В то время Королев, наперегонки с Фон Брауном, творил и нередко гробил первые ракеты, а Жуков с родственной и неиссякающей приязнью Министра обороны, заботливой наседкой распростер крыла и заслонял собою Королева. И докурировал, и дотащил на своих плечах его до триумфа: когда запущен был первый спутник. После чего – сам маршал рухнул в опалу от Хрущева, в чьей малоросско-местечковой памяти не исчезал нарыв события, когда Жуков, окружив Москву и Кремль танками, коршуном вкогтился в Берию на глазах у онемевших членов ЦК и поволок того к расстрелу.
…Два дня Жуков порывался переговорить с КБ Королева по телефону. Не удалось. Ни с самим, ни с КБ не соединяли. Московская квартира Королева тоже молчала. Тогда конспиративно повидавшись с изобретателем Толчиным, он взял билет в Казахстан и выехал туда с ординарцем.
Свирепо брякая наградным иконостасом, завесившим седую голубизну мундира от ключиц до пупка и ослепляя золотом маршальских погон, рыча и напрягая глотку в перепалках, он прерывал одно кольцо охраны в Байконуре за другим. Волна паники катилась перед ним, истошно трезвонили телефоны на столах у офицеров КГБ: Жуков рвется к Королеву! Да, тот самый Жуков!
Полковник, ординарец Жукова Томин давно увяз во въедливо КГБ-шной липучке уже на втором кольце. И маршал пер к цели один: распаленный и разъяренный. Пока не добрался до последнего рубежа. И здесь в «предбаннике», перед кабинетом Королева застрял уже намертво. Его обыскивал лощеный, с буграми плоти, выпирающей из под пиджака, малый. Начальник охраны Королева звонил в Москву: «Здесь хочет видеть Королева Жуков… что делать?».
– Ты ниже щупай, сынок, – наконец, усмирив голос, посоветовал маршал обыскивающему охраннику – к промежности поближе. Я там бомбу схоронил.
– Цель вашего визита к Генеральному конструктору, товарищ Жуков? – Положил трубку, катая желваки по скулам, спросил помощник.
– Про цель щас доложу, сынок, – совсем уж мирно отозвался маршал. – Вот этот курощуп мне яйца закончит лапать, и доложу по всей форме. Хошь в письменном виде?
– Что у вас в папке, товарищ маршал? – зажатый в угол меж приказом и субординацией, осведомился совсем уже затурканный помощник.
– А это не твое собачье дело! – взревел, сорвавшись с катушек уже не Жуков, а его изгаженный легендарный статус. – Твое дело доложить начальству, что здесь зажали и лапают в углу, как проститутку, маршала Жукова!
На рев, спустя секунды распахнулась дверь, вышел Королев. Окинул взглядом происходящее. Неторопливым, грузным шагом дошел до адъютанта – помощника. И крючковатым толстым пальцем несколько раз долбанул его по лбу:
– Мозги здесь есть?!
Вернулся к двери кабинета. Остановился, склонил голову и жестом показал:
– Прошу ко мне, товарищ маршал.
Он пропустил Жукова в дверь, все также с низко склоненной головой. И лишь затем, подняв ее, изобразил губами и лицом свою трехэтажную укоризну – все, что он думает о качестве серого вещества в черепах охранников, помошников и адъютантов.
…В кабинете, он включил селектор:
– Меня нет ни для кого.
– С Кремлем соединять, если позвонят, товарищ Генеральный?
– Ни для кого! Диспепсия у меня, сижу на унитазе.
И лишь после того подошел, обнял Жукова:
– Ну, здравствуй, брат Георгий. Это сколько же не виделись?
– Здорово, Сережа. Да уж… лет десять… иль больше?