– Жуков, ты кто? – беспомощно, измученно спросил Генеральный.
– Эгйе ашер эгйе, – ответил маршал.
– Чего?
– Ну, в смысле не твое это дело, Королев, – нахально, ласково скалил зубы маршал, – все равно без пол литры не разберемся. Когда пойдешь к Бровастому, предложи запихнуть его в малую «Матрешку» для омоложения. Клянусь, не устоит.
– Георгий… во всем, что ты принес – не наш, не человеческий разум.
– Вот здесь ты в самую десятку.
– Не вправе я, Сережа, ни дочерям, ни жене, и ни тебе. Ты – не исключение. Сказал – что мог, что мне позволено.
– Кем позволено?
– Ну что ты липнешь как банный лист к ж…! Не могу я, генеральный. Когда-нибудь… в других условиях…
– Ну, черт с тобой. Ничего не остается, как по третьей трахнуть.
– По третьей, по четвертой и по пятой. За бог с нами и за х… с ними.
…Жуков вернулся с Байконура на свою дачу. На второй день почтальон принес и вручил ему в руки конверт. Обратного адреса на нем не было. Уйдя в беседку, Жуков вскрыл конверт, достал бумагу с печатным текстом.
Письмо хлестнуло по глазам и сознанию уже первой фразой.
«Уймись болван. Ты нам осточертел. Все твои техно-сопли и предложения «как обустроить СССР» находятся у меня. Они идиотичны с точки зрения реальной ситуации. Ты так и не осознал величия запущенной нами программы стерилизации этой страны. Идеи тех, кто за тобой, ничего не изменят в этой программе. Передача Королеву твоего «Бифроста» и аппарата Толчина – очередная твоя глупость (мертвящим холодом обдало сердце Жукова: их слышали и наблюдали в кабинете Королёва?!).
Ты льстишь себе, надеясь, что вносишь свой вклад в сохранение «СТАТУС– КВО» в среде своего обитания.
Удержать ее от сползания в пропасть уже никому не удастся. Вы сами, под нашим руководством, выбили лучших из вас, а оставшийся воровитый плебс, с присущим ему хапковым рефлексом и рабской психологией, уже ни на что не способен. Вы не в состоянии осмыслить ни стратегии, ни тактики наших действий. Все ваши мечты и деяния, вся ваша страсть животных, кипят только вокруг одного – жратвы и барахла. И эта страсть Скарлетт из «Унесенных ветром» занесена нами из-за кордона, с Запада, и привита вам, гойским баранам.
Зависть, жадность, глупость той второсортной массы двуногих, которая перегрызла глотки лучшим соплеменникам в Революции и Гражданской войне – эти качества подавляют в вас все остальное. В том числе и инстинкт самосохранения. Вы – наконец-то выжженная нами от элиты мертвая почва. И те семена прежней морали и сверхзнаний, которые пытаются посеять в эту почву доброхоты, вроде тебя – не дадут всходов.
Никто из вас не знает в чем смысл жизни и предназначения человека. Вот почему мы считаем недопустимой оплошностью Создателя те громадные и обильные пространства, которые вы занимаете. Нас удручает ваша кроличья плодовитость. Но уже близится к завершению идеальная программа сокращения вашей численности. Осталась одна задача в этой программе: что бы вы, прежде чем издохнуть в корчах нищеты, разрухи, распутстве и болезнях – успели бы убрать за собой все свои экскременты и освободить место для более достойных. Все ваши сопротивления и вопли, когда вы увидите эту программу в действии, нам уже не опасны. Вы остаточно смелы и на что-то способны лишь в организованной толпе. Но у нас уже отработаны технологии укрощения толп. Кроме того, у каждого из вас есть своя вонючая конура. А там вы всегда в наших руках, поскольку примитивные мозги Хама дозировано промываются, они беззащитны перед напором радио, телевидения и проникающего фотонно-нейтринного излучения на вас сверху – оно нейтрализует Закон «М-Концентраций».
Самое главное, что нам удалось – встроить в ваш народ ген страха, зависти и неуверенности в себе. Который разобщает вас, уводит двуногую славянскую скотину от совместных действий и глубинного осмысления происходящего. Мы внедрили в каждого из вас панический рефлекс заблудившейся пчелы, или муравья.. Мы лишили вас мудрости коллективного мышления, сделали потерявшими ориентиры одиночками. И потому вы обречены на исчезновение.
Вы достойны такой участи – участи донорской плоти, из которой сосут соки более приспособленные и более умные. Мы многократно умнее, сплоченнее и организованнее вас. Мы способны создать вам тысячи житейских и социальных проблем, подменить вашу мораль и ценности, истощить ваши силы, подорвать ваше сопротивление, опустошить духовно и физически.
Бороться с нами – это трудная и опасная, и уже непосильная для вас работа. Вы сами истребили за последние столетия ваших пассионарных борцов с паразитизмом. Нам остается воспользоваться итогами этой «титанической» работы.
Я, пишущий эти строки, не намерен скрывать от тебя свое имя. Мы слишком презираем вас, чтобы опасаться. Мы – везде на ключевых позициях. И я не боюсь последствий своего откровения, поскольку их не будет.
Если ты дашь ход этому письму – мы с наслаждением утопим тебя в трясине ответных действий, в твоем старческом маразме «очернителя и фальсификатора» – когда объявим это письмо фальшивкой, тобою же состряпанной.
Это мною арестован и расстрелян член Политбюро Вознесенский, секретарь ЦК КПСС Кузнецов, министр авиапромышленности Шахурин и другие. Они были далеко не худшие из вас. Есть основания полагать, что и по тебе скоро состоится тризна.
Евгений (Евно) Казимирович Гордеев (Гордштейн), бывший начальник службы арестов МГБ, ныне член ЦК КПСС».
Жуков, задыхаясь, смял, стал раздирать в клочья письмо, схватился за сердце. Врачи «Скорой» прибывшие через несколько минут, внесли его в гостиную, уложили на диван. После уколов он уснул, цепко зажав в ладони изодранные клочья бумаги, которые так никому и не показал.
…В 1974 году маршал, четырежды Герой Советского Союза, опальный и не сдавшийся Жуков скончался. Ушла в небытие одна из глыбистых легенд во плоти, надстраивая череду немеркнущих фигур: Суворова, Кутузова, Нахимова, Багратиона.
Витала в воздухе терпко щемящая незавершенность его судьбы. В ней смешались эманации увядающих роз и горечь оборванной миссии. Маститый вивисектор батальных операции, Жуков виртуозно вырезал в 54-м из государственного тулова набрякшую черной кровью раковую опухоль бериевщины и паразитарной агентуры. Но оставил метастазы. И оскопленная плоть Российской Империи стала все явственнее отсвечивать гемофилийной заразой перестроечного жидокровия.
…Чертеж двигателя Толчина был реализован Королевым за девять лет перед кончиной Жукова – в конце 65-го – в металле. В атмосфере строжайшей секретности его лелеяли, готовились испытать в космосе.
Но накануне испытания генеральный конструктор Королев умер под хирургическим ножом одрябшего, потерявшего практику министра здравоохранения Петровского, которого заставили делать операцию. Петровский взрезал тело, намереваясь удалить «всего то» кровоточащий полип: почему-то не проверив подсунутый ему диагноз.
Но в Королеве расползалась смертельная саркома.
К О Н Е Ц