Плачу беззвучно.
Все было бессмысленно. Но я только глубже увязла в нем. В Глебе.
Он подходит ко мне и пытается обнять. Извиняется? За то, что не вышло?
Делаю шаг назад. Сейчас его жалость самый сильный удар. Самая сильная боль от того, кого любишь.
Я помню, как закрыла дверь в ту комнату, где оставался Глеб. Он сидел на кровати. Весь поникший. Эта была его тень, оболочка. Не осталось и следа от того человека, которого я знала. Любила. Мне так хотелось быть рядом, быть ему опорой и поддержкой. Просто держать его за руку, когда ему плохо, когда нужен кто-то близкий.
Ему это было не нужно. Получается, ему никогда это не было нужно.
В тот вечер я уехала в слезах. Плакала навзрыд. Горько и отчаянно. Как плачут по утерянным людям, по тем, кто больше никогда не будет сидеть рядом.
Глеб делает еще шаг в мою сторону, а я пячусь, стыдливо опустив взгляд.
– Мила…
Рукавом ветровки вытираю слезы. Ужасно хлюпаю носом.
Он поворачивается ко мне спиной. А я, движимая незнакомым мне инстинктом, прижимаюсь к его спине, делаю глубокий вдох. Неизменный сандал с мятой.
– Мне и правда с тобой хорошо, что никогда и ни с кем я подобного не чувствовал. Это… не передать словами. Черт, мне при мысли о том, что тебя нет рядом, просто скручивает в какой-то агонии. Ревность жгучая.
– Но…
Молчит. Молчу и я.
Делаю последний вдох.
– Когда-то я считала, что любить безответно можно. Но либо любовь моя была неправильной, либо выражение полное дерьмо. Потому что безответная любовь делает меня безумной. Делала меня безумной. Только я уже другая, Глеб. И хочу я другого. Просто “хорошо” мне уже мало. Теперь мало, – провожу рукой вдоль его плеч, очерчиваю лопатки и отхожу в сторону. Чтобы уже больше никогда не подойти. – Это был последний вопрос. Наша игра закончилась.
– Мила…
– Что, Мила?
– Не надо, пожалуйста.
Просто мотаю головой из стороны в сторону. Сильно, неистово.
Поворачиваюсь и ухожу, так и не взглянув на него. Я не знаю, в какой позе он остался стоять, не знаю, что было написано на его лице, что отражалось в глазах. Не знаю. И знать уже не хочу.
Иду быстро, иногда срываясь на бег. Сейчас как никогда рада, что приехала на своей машине. Словно интуитивно чувствовала, чем закончится наша встреча.
Еду быстро, гоню, чего в жизни никогда не делала. Вдавливаю педаль газа. И плачу. Слезы льются, что не успеваю их вытирать, размазывая тушь по щекам.
Иногда начинает казаться, что позади вижу Порш Глеба. Он сел за руль и хочет меня остановить. Как в дурацких американских фильмах, когда преграждают дорогу, резво открывают водительскую дверь и вытаскивают водителя. Ведь правда мечтается, чтобы так же вытащил, сжал, сильно, до хруста, до последнего вздоха, и поцеловал. Сказал, что ошибся, что любит.
Дура, я такая дура.
Потому что Порша нет.
А дома тишина и одиночество.
Глава 39
Глеб.
Смотрю ей вслед. Что-то ломается внутри. Отлаженный механизм дает сбой.
Я не знаю, сколько так стоял и смотрел в ее сторону. Скорее всего, она уже давно уехала, но все-таки резко срываюсь с места и бегу к машине. Стартую, маневрируя на дороге. Внутри все горит адским огнем, что дышать тяжело. Это не стягивающий страх. Он сменился каким-то диким желанием доказать обратное, добиться своего во что бы то ни стало.
В крови еще есть адреналин после прыжка. Я чувствую его и мою реакцию на него. Забытое ощущение, и оно начинает возвращаться. По капельки.
Давлю на газ. Глазами ищу синюю Киа. Бл*ть, их сотни на дороге, начинает рябить.
Останавливаюсь на обочине, делаю паузу. Передышку. С непривычки тяжело. На памяти это первый раз, когда я с такой скоростью мчал в потоке, обгоняя и перестраиваясь. Это не трек, мне сейчас он и не нужен. В данную минуту. Просто кровь закипает от переполняющих эмоций.
Опускаюсь на землю. Она будто тянет к себе.
За мной останавливается другая машина. Белая бэха. Из нее выходит совсем молодой парень. Светлые джинсы, белая футболку. На секунду показалась, что этот тот ангелок, который клеился к моей Милке.
– Эй, все нормально? – смотрит на меня, не мигая, но разглядывая пристально.
– Да, – голос у меня уверенный.
– Точно? Может, помощь нужна?
– Нет. Все в порядке.
Он еще какое-то время рассматривает меня. Пришлось выдавить улыбку, даже встать на ноги. Уезжает так же внезапно, как и появился на моем пути.
– Почти все в порядке.
Взгляд устремляется туда, куда по всей видимости уехала Мила. Догонять ее уже нет смысла. Она и вправду влилась в поток одинаковых машин и мчит сейчас домой.
Милка мне отказала. Черт, она сказала мне “нет”. Это и цепляет, и бесит, и … горжусь ей. Несмотря на то, что любит меня, себя она ценит. И это не может не восхищать. Она вся совершенная. Для меня. Мне в ней все нравится: запах, глаза, как смотрит на меня, что говорит.
По телу разливается тепло, как представлю ее. И я просто сдохну, если все это исчезнет.
Вообще все, что сейчас варится у меня внутри, тяжело передать. Какой-то безумный коктейль из чувств, желаний и страхов. И понимания, что я на границе того, чтобы это все про*бать.
Безумно хочу сейчас приехать к ней. Она – магнит. Но вместо этого выворачиваю руль и еду в противоположную сторону. И звоню я совсем другому человеку.
– Нава?
– Кир, я выкупаю красную Ферру.
– Не понял. А тебе зачем? – осекается, – то есть хотел сказать, с какой целью, – голос стал серьезным, словно я реальный клиент нашего салона.
– Ты можешь пока попросить начать оформлять. Я подъеду через, – смотрю на время, – минут сорок. Идет?
– Ты… Глеб, ты правда собрался?
– Почему нет? – понимаю, что поддержка мне сейчас нужна как никогда.
– Может, и на гонки тогда приедешь? Сегодня?
Сердце отбивает ритм. Звонко так, с болью.
– Может, и приеду.
Спустя несколько часов я забираю свою новую малышку. Параллельно выставив Порш на продажу и взяв кредит. Я окончательно перестал быть мажором.
Обхожу ее со всех сторон. Поглаживаю крылья, улыбаюсь ей.
Мы уже знакомы. Даже успел объездить, как породистого жеребца. Только это лучше. Этот рычащий зверюга теперь моя отрада и надежда. Я верю, что он меня не подведет.
Мой путь теперь в сторону трассы. Она снова за городом. По пути звоню Кречетову. Мне нужна помощь не только красной малышки, но еще и Макса. Словно только он знает, на какой рычаг мне нажать и надавить, чтобы справиться и уйти в отрыв. Снова стать первым в гонке. Но на этот раз моим соперником будет на призрачный гонщик в соседней машине. А я сам. И мой страх. Мои воспоминания.
Идут долгие гудки. Я постукиваю пальцами по рулю в нетерпении. Понимаю, что мы никто друг другу, и он не обязан это делать. Только глупый огонек надежды загорается и мигает.
– Кречетов, – голос недовольный. Даже странно его таким слышать.
– Это Навицкий.
– Дальше, – оторопел от такого тона.
– Ты можешь со мной проехаться по трассе? Сесть рядом. Что-то сказать там, я не знаю. Как вы это обычно делаете?
На том конце какое-то шуршание, посторонние раздражающие звуки и скрипы. Устало вздыхаю. Нервы и так на пределе.
– Нет.
– Отказываешь?
– Ну и зачем тебе это надо? Все равно же не сможешь, Нава? Зачем себя мучить? Сам же все это мне и говорил.
Начинаю злиться. Причем конкретно. Там, где мне сейчас нужна помощь, мне указывают на мою слабость. А сейчас я наконец-то чувствую, что не такой уж и слабый.
Я понял это в полете, в прыжке. Накрыло с головой осознание этого. Что смогу. Справлюсь. И тут меня осаждают и опускают. На землю, в прямом и переносном смысле.
– Мне надо.
– Ладно. Локацию скинь. Только это, я ненадолго. Пару напутствий уж, так и быть, скажу. Гонщик, бл*ть, – последняя фраза звучит тихо, но так, чтобы я слышал.
От злости выжимаю газ сильнее. На лице гримаса ярости. Она просыпается во мне. Дикая и опасная.
На трассе все по-прежнему. Девчонки, музыка, Кощей. С новой прической. Теперь он бритый наголо. Стал похож на “привет” из девяностых. Возникло желание подарить ему малиновый пиджак и золотую цепь.
Кречетов приезжает следом за мной. А потом вижу и машину Кира. Оба останавливаются в паре метров от меня.
Макс подходит первым. Походка расслабленная, улыбка наглая.
– Решил снова выгулить свое чувство вины? – Без приветствия, развязно, говорит Кречетов.
– Мне нужно, чтобы ты проехался со мной, – повторяю ему мое предложение.
Кир стоит в стороне и не понимает, что происходит.
– Глеб, это кто? – подозрительно косится. Кречетов приехал на новенькой Mercedes AMG GT S. Неплохой выбор.
– Собутыльник, – не раздумываю отвечает Макс, чем выводит из себя еще больше.
– Черт, Кречетов, давай заплачу?
– Засунь себе эти деньги знаешь куда? – он тоже не выглядит спокойным.
– Ты берега не попутал? – контролирую себя с трудом. Весь мой план летит к черту.
– Это ты что-то путаешь, мальчик. Думаешь, посидели в баре, и мы теперь друзья? Так выходит? Я примчусь сразу по первому твоему звонку?
– Что сказал? – предохранители летят к х*рам собачьим. Его “мальчик” просто не оставил мне выбора. Подхожу и хватаю за ворот рубашки. Готов уничтожать собственными руками подонка.
– Сам ты *бись со своими проблемами. Купайся в своем чувстве вины. Или ты что-то хочешь доказать? Кому? Себе? Миле? – Гадкая ухмылка, – или своему завышенному самолюбию?
– Сука! – сплевываю на землю. Хотел бы сказать, что с ним ушла в землю вся злость, но нет. Она все еще царит внутри, наводит свои порядки и руководит мной. Раньше это было плохо. В таком состоянии за руль садиться нельзя. Категорически. Но сегодня я так же плюю и на это правило.
– Ты все равно не сможешь! У тебя не вышло. Признай уже. Ты просто слаб! – Сново гадко лыбится.
– Заткнись!
Кир пытается нас успокоить, развести в стороны двух сорвавшихся с цепи зверя.