Поклонники конспирологических теорий уверяют, что мальчика заранее готовили к будущему поприщу — растили в среде, сходной с той, в которой ему потом пришлось работать. Конон действительно освоил английский как родной (а в институте еще и французский с немецким), и впоследствии очень органично вписался в образ канадца-предпринимателя. И ещё один нюанс — в Москву юноша вернулся в 1938 году, вскоре после расстрела Ягоды.
Когда воротимся мы в Портленд
Отбывая в «командировку», Конон Молодый сообщил родным, что едет в Китай, в такую богом забытую глушь, что не то что на скорую встречу, даже на письма рассчитывать не приходится. Документы на имя Гордона Лонсдейла, которыми его снабдили, были подлинными. Их владелец уже пребывал в лучшем из миров и претензий предъявить не мог. Какое-то время новоиспечённый Гордон осваивался в Канаде, а затем двинулся в Англию. Думается, что канадская военная база Саффилд — крупнейшая в этой стране, была упомянута в выступлении Абеля не случайно. Можно с большой долей вероятия предположить, что изначальной целью «канадца» Лонсдейла была именно она. Но затем, по всей видимости, задание разведчику было изменено, и он передислоцировался на берега Туманного Альбиона.
Среди прочего в сферу его интересов входила военно-морская база в Портленде и научно-исследовательский центр, функционировавший там. Лонсдейлу удалось завербовать сотрудника этого центра Гарри Хоутона, а через него и его возлюбленную Этель Джи и передавать в центр ценнейшую информацию, касающуюся британского подводного флота, начиная с описаний новейших сплавов для изготовления корпусов субмарин и заканчивая тактико-техническими характеристиками вооружения, которое они несли. Но основой для сценария «Мёртвого сезона» стала другая операция.
В открытых источниках сведений о нем меньше, чем никаких. Речь идёт о расположенном неподалёку от Солсбери центре химических и бактериологических исследований Портон-Даун. Сегодня это название известно во всём мире, благодаря пресловутому «делу Скрипалей». А тогда, в 60-х это был сверхсекретный объект, на котором еще со времён Первой мировой войны велись работы по испытанию новых видов боевых отравляющих веществ, в том числе и газов. Правда, поначалу в них видели только «эффективный» способ убивать. До появления идей, исповедуемых последователями доктора Хасса, за которым охотились Ладейников и Савушкин, оставалось ещё почти полвека.
Указание на реальную лабораторию смерти в фильме зашифровано очень тщательно. В первоначальном варианте сценария городок назывался Дорчестером, что слишком явно указывало на страну, хоть и уводило от Портон-Дауна, поскольку этот населённый пункт находится рядом с Портлендом, а не с Солсбери. В конечном итоге название изменили на Доргейт, но, видимо, руководство КГБ решило дезавуировать противника, и в монологе Абеля прозвучало почти точное название места, где «благодетели» человечества пытались предрешить его судьбу.
Нас считают обманщиками, но мы верны
Британская одиссея мистера Лонсдейла вполне могла бы стать основой для авантюрного романа в духе бондианы. И он не упустил такой возможности.
Весной 1965 года в британской воскресной газета The People появилась публикация Кена Гарднера, утверждавшего, что взял интервью у Лонсдейла, когда тот после обмена некоторое время ещё находился в Восточном Берлине. Журналист уверял, что его собеседнику «очень нужны деньги и он готов продать историю своей жизни». Однако материал Гарднер подал не в виде интервью, а как «мемуары», щедро снабжённые разнообразными пикантными подробностями, включая внушительный «донжуанский список» неутомимого суперагента. Сам журналист несказанно гордился тем, что обвёл матёрого шпиона вокруг пальца, не согласовав с ним текст статьи. Можно только представить, как веселился рассказчик, навешивая на уши репортёра всё новые и новые порции «лапши». Впрочем, именно в этой статье впервые было упомянуто, что Лонсдейла интересовали исследования, проводившиеся в Портон-Дауне.
Полгода спустя в маленьком лондонском издательстве воспоминания мистера Лонсдейла вышли отдельной книгой. Они существенно отличались от публикации в The People, а в предисловии автор подчёркивал, что газетная статья «изуродовала и исказила суть». Впрочем, и на родине пресса далеко не всегда придерживалась фактов и отдавала должное этому человеку. После возвращения Конона Трофимовича в Москву с ним встречался «журналист № 1», как в то время называли Алексея Аграновского. Он сделал большое интервью с разведчиком, которого знал как Константина Трофимовича Перфильева, для журнала «Знамя», но оно вышло только в 1988 году, когда их обоих уже не было в живых, и насколько опубликованная версия отличается от стенограммы разговора уже не установить. Но очевидный крен в «историю успешного бизнеса» показывает, что она была отредактирована в соответствии с духом времени.
В некрологе, опубликованном в «Красной звезде», говорилось только о его деятельности в годы Великой Отечественной, а в качестве «настоящего имени» Гордона Лонсдейла значился некий Георгий Лонов. Вскоре «Комсомолка» начала печатать серию материалов о судьбе этого мифического персонажа и даже был анонсирован выход книги о нём, но она так и не была напечатана. Только в 1990 году советско-польским полиграфическим обществом «Орбита» была издана книга «Гордон Лонсдейл: Моя профессия — разведчик», которая, как утверждается, основана на рукописи самого Молодого. И, наконец, в 2018-м к столетию ЧК — НКВД — КГБ в серии «Жизнь замечательных людей» вышла биография Конона Трофимовича Молодого, написанная Владимиром Антоновым — журналистом-международником, писателем и по совместительству полковником Службы внешней разведки. Но и в ней хватает и неточностей. Сопоставлять жизнеописания Лонсдейла-Молодого — отдельная головоломная задача, не имеющая однозначного решения.
В картине есть замечательная сцена между Ладейниковым и отцом Мортимером, у которого разведчик пытается выведать тайну исповеди убитого подручными Хасса профессора О’Рейли, осознавшего, куда могут завести проводимые в центре исследования. Священник, по понятным причинам отказываясь нарушить пастырский долг, пытается понять, для чего эта тайна нужна его собеседнику. Кто он такой? И Ладейников, тонкий психолог, начинает говорить с отцом Мортимером на языке, который тот способен постичь:
«Мы неизвестны, но нас узнают.
Нас считают умершими, но мы живы в великом терпении.
Под ударами, в темнице, в бесчестии, в изгнании.
Нас считают обманщиками, но мы верны…»
В эти четыре фразы укладывается вся жизнь незаурядного человека, каким был Конон Молодый.
25 лет — достаточное время для размышлений
Ладейникова, как и Молодого, осудили на 25 лет. То, что он советский разведчик, предполагается едва ли не с самого начала. Потому его в течение трёх лет и пытались перевербовать, упирая на то, что на родине его давно списали со счетов и из тюрьмы он выйдет седовласым старцем. Тот отшучивался, что у него теперь будет достаточно времени для размышлений, которого ему так не хватало на воле. Конону Молодому, напротив, удалось даже на суде отвести от себя подозрения в работе на СССР и обвинили по куда более мягкой статье за злоупотребление государственными секретами.
Из-за предательства Голеневского из большой игры был выведен ещё один человек, работавший на нашу разведку — Джордж Блейк, которого Би-би-си считала «одним из самых известных сотрудников британских спецслужб, перешедших на сторону Советского Союза». И вот его, англичанина, осудили на 42 года! Волею судеб Блейк и Лонсдейл оказались в одной тюрьме и регулярно встречались во дворе во время прогулок. Чувство юмора не изменяло Гордону и в заключении. Другие заключённые не без удивления наблюдали, как два арестанта то и дело разражались хохотом, смеясь над анекдотами, которых, по словам Блейка, его коллега знал огромное количество. Что помогало Гордону сохранять бодрость духа? Природный оптимизм? Вера в собственную везучесть? А, может, и то, и другое разом?
Не исключено. Поскольку Блэйк, вспоминая о друге, любил рассказывать одну забавную историю: «Как-то летом 1961 года во время прогулки Лонсдейл сказал мне: «Джордж, обрати внимание на мои слова. В 1967 году мы встретимся на Красной площади во время празднования 50-летия Октябрьской революции». Он тогда начинал отбывать 25-летний срок тюремного заключения, а я — 42-летний. Для того чтобы эти слова сбылись, должно было произойти настоящее чудо. Но реальная жизнь часто бывает более фантастической, чем самое смелое воображение. И чудо произошло. Лонсдейла обменяли в 1963 (так у Блейка — В.П.) году, а мне удалось бежать в 1966-м. И в ноябре 1967 года мы оба действительно были на Красной площади». Ему оставалось жить ещё три года.
На родине Молодый служил в центральном аппарате СВР, обучал будущих нелегалов, читал лекции и, наверняка, занимался не только этим. Конон Трофимович застал триумф картины, к созданию которой был причастен. Но дни его уже были сочтены. 9 октября 1970 года он, гуляя с женой по лесу — оба были азартными грибниками — неожиданно упал замертво. Официальной причиной смерти был указан обширный инфаркт. Конону Трофимовичу Молодому было всего 48.
Донатас Банионис узнал о его смерти случайно: «Подходя к посольству США для оформления визы, вдруг столкнулся с незнакомым человеком, который произнес: «Извините, хочу вам сказать, что позавчера умер Конон…» Артисту эта внезапная смерть всегда казалась странной и в одном из своих последних интервью разговор на эту тему Донатас Юозович закончил многозначительной фразой: «Возможно, ему «помогли» — лечили так, чтобы вызвать у него инфаркт. Он слишком много знал…»
Глава 6Пал Андреич, вы шпион?
Снимать нельзя переписать
Тайное противостояние. Юрий Соломин в роли Кольцова, Владислав Стржельчик в роли Ковалевского
Евгений Ташков, по его собственному признанию, был восьмым по счету режиссёром, которому руководство «Мосфильма» предложило снять фильм о «красном резиденте» в стане белых. Его предшественники под разными предлогами постарались уклониться от этой «чести» — сценарий был откровенно слаб. Обычно с безнадёжными опусами на студии не церемонились, но этот отправить корзину было невозможно — одним из соавторов был человек уважаемый и заслуженный — подполковник в отставке Георгий Леонидович Северск