Под подозрение попало трое сотрудников МИДа, имеющих доступ к информации, касающейся будущего ядерного договора, в том числе и Александр Огородник. Сын одного из адъютантов тогдашнего главкома ВМС Николая Кузнецова, поначалу собирался продолжить семейную традицию: окончил нахимовское, поступил в Ленинградское высшее военно-морское училище, но, видимо, быстро понял, что тяготы морской службы не для него. Дипломатическое поприще Огородник счёл более отвечающим его талантам. Комиссовавшись по состоянию здоровья — зрение «подвело» — окончил МГИМО, защитил кандидатскую диссертацию, был принят на работу в МИД и вскоре командирован в Колумбию. «У меня характер борца, сильная воля, честность, преданность идеалам свободы, смелость… незаурядная профессиональная подготовка и редкая по богатству сложными событиями жизнь.» — в скромности будущего Трианона упрекнуть было нельзя.
Александр Огородник
Казалось, жизнь удалась. Но Огороднику этого было мало. «Чтобы быть счастливым, необходимо умение быть эгоистом», — записал он однажды в дневнике. Заботиться в первую очередь о своих интересах было очень приятно, хоть и довольно хлопотно. Незадолго до прибытия Огородника к месту службы, советскому посольству в Колумбии увеличили штат и машин на всех сотрудников не хватало. Новоприбывшему разрешили приобрести её в местном автосалоне, 30 % стоимости оплатило посольство. Сумма так называемой «дипломатической скидки» составила около 800 долларов, по тем временам сумма немалая. Когда посольство получило из Союза недостающий автотранспорт, Огороднику пришлось машину продать, но «дипскидку» он в бухгалтерию не вернул. Деньги были потрачены на бассейны-сауны-массажи — адъютантский сын любил ухаживать за своим телом. Впрочем, было у него немало и иных дорогостоящих желаний: «Важно подчиняться своим желаниям, — откровенничал он в дневнике. — Они требуют удовлетворения. Именно удовлетворение желаний дает нам ощущение счастья». А ему очень хотелось быть счастливым.
Недостача обнаружилась, незадачливый «коммерсант» посетовал на забывчивость, всё вернул, но «на карандаш», как тогда говорили, уже попал. Ничего не подозревающий Огородник переключился на «мелкий опт»: водку и сигареты из посольского магазина, купленные со все той же «дипскидкой», он сбывал владельцу ближайшей бензоколонки. Улыбчивый сеньор Урибе оказался сотрудником колумбийской военной разведки, а его брат — агентом ЦРУ. Вот он-то и решил взять Александра в оперативную разработку. Зная о его слабости к прекрасному полу, обрабатывать его поручили Пилар Суарес Баркола, официально числившейся сотрудницей Колумбийского культурного центра. Сеньорита аристократических испанских кровей, умна, красива, элегантна — такая победа льстила самолюбию закоренелого казановы. Много сил и времени вербовка у неё не отняла.
Вернувшись из Колумбии, Огородник отказался от весьма престижного предложения и, выполняя требование своих заокеанских шефов, устроился на скромную должность в Управление по планированию внешнеполитических мероприятий МИД, по сути, мозговой центр ведомства, куда стекалась вся оперативная информация. «Работодатели» оснастили Огородника, имевшего доступ к совершенно секретным документам, необходимой аппаратурой, встроенной в ручку и фломастер, что давало возможность переснимать до 80 страниц текста за один приём. Больше всего американцев интересовали донесения советских послов в странах, имевших для них стратегическое значение и, главное — Алексея Добрынина, опытнейшего дипломата, возглавлявшего наше посольство в США почти четверть века. Собственно, анализ поведения наших «американских партнеров» на переговорах и дал возможность установить источник утечки информации, а это в свою очередь, ограничило круг подозреваемых.
Но кто из троих и есть Трианон? То, как был найден ответ на этот вопрос, достаточно подробно показано в фильме — это эпизоды снятия условных знаков. Все эти чёрточки, поставленные губной помадой на столбах фонарей на «объекте «Дети» — отнюдь не выдумка. В жизни всё происходило примерно так же. Процесс переговоров в Женеве был длительным, согласование отдельных деталей требовало так называемых «технических встреч», которые происходили и в Москве, и в Вашингтоне. Во время такого визита американской делегации в Москву, за её членами была установлена слежка. В перемещениях дипломатов по городу были отмечены некоторые странности — они останавливались и фотографировали места, где не было никаких достопримечательностей или красивых видов. Наверняка это делалось неспроста. Фотографии до поры до времени хранились в деле. Впоследствии их сравнили с теми, что были сделаны во время слежки за Огородником. Точки совпали. Последние сомнения в том, что он и является Трианоном, отпали.
Считается, что играть отрицательных персонажей артистам не только интереснее, но и легче — человеческие пороки многогранны. Однако достоверно сыграть такого выродка, как Огородник, оказалось не так-то просто — Клюеву не хотелось превращать его в схематичного злодея, он должен был быть живым человеком. А главное, сделать осязаемой, внятной тайную войну, которую испокон веков ведут меж собой разведки всего мира. По словам актёра, ему во многом помогло общение с консультантами картины: «Я тогда впервые осознал, что «параллельная» война идёт не в кино, а на самом деле. Как-то мы с Вячеславом Кеворковым, кстати, прототипом героя Юрия Соломина, ехали в их служебной машине на съёмку. Зашёл разговор о том, не слишком ли много выдуманного в фильме, и тот включил служебную радиостанцию. Из динамика голос: «Штангист» сел в машину у студии Горького и движется в сторону проспекта Мира». Мы сначала засмеялись, и только потом я сообразили — всё действительно всерьез. Потом мне жизнь подкинула ещё одно доказательство. Въезжаю в туннель на Садовом кольце около американского посольства и вдруг вижу, как впереди машина с дипномерами непонятно почему врезается в другой автомобиль. Не сильно, но так, чтобы перегородить полосы. Все выскакивают, начинают костерить дипломатов, которые позволяют себе в пьяном виде садиться за руль, а я замечаю, как в глубине скрывается еще одна дипномерная машина. И понимаю, никакая это не пьяная езда, а операция по отсеканию «хвоста», пусть и не слишком умело проведенная».
Шпион, который её любил
Женщина, послужившая прообразом Ольги Винтер, героини Ирины Алфёровой, тоже звалась Ольгой и тоже вернулась в Союз вслед за любимым человеком. Вот только разводиться с мужем не торопилась — тот собирался поступать в Высшую разведшколу, так в то время называлась Академия внешней разведки. Но погибла она, как и Ольга Винтер, от рук Трианона, в течение нескольких дней «лечившего» ее от гриппа микродозами смертельного яда. Ему хватило низости, когда возлюбленной стало совсем плохо, позвонить её отцу, главврачу одной и московских больниц. В этой клинике Ольга и умерла через двое суток после госпитализации. Как и старик Винтер, убитый горем отец не дал разрешения на вскрытие, предполагая, что дочь могла ждать ребенка от Огородника. В качестве причины смерти указали лёгочный грипп. Вероятней всего, Ольга начала догадываться о том, что Александр ведёт двойную жизнь. Что навело её на эту мысль — неизвестно, однако версия, предложенная Юлианом Семёновым, вполне имеет право на существование: Трианон мог погореть на ювелирных украшениях, которые невозможно было легально купить в Советском Союзе.
В фильме, после убийства Винтер, Трианон тут же находит себе новую пассию. В жизни у Огородника было несколько параллельных романов, но любовниц он выбирал не среди заурядных курортных красавиц, а в высоких дипломатических кругах. Впрочем, метил он ещё выше — в зятья к секретарю ЦК КПСС Константину Викторовичу Русакову. Его дочь, по иронии судьбы тоже Ольга, уже грезила свадьбой. Американские хозяева Трианона были в восторге от такой перспективы и даже обещали после заключения брака увеличить «молодожёну» жалованье. А Трианон и без того получал в месяц 1000 рублей и ещё 10 тысяч долларов ложились на его счёт в одном из американских банков. Так что озвученные в картине 32 тысячи долларов на банковском счету это, по сути, «гонорар» всего за три месяца, а работал он на ЦРУ много дольше.
Команда «ПЛЮС!»
Консультантов на картине было несколько. Главным шёл генерал-лейтенант В. К. Бояров, научным — генерал-майор В. Е. Кеворков (в титрах В. Крылов и В. Майский соответственно). Третьим стояло имя полковника Игоря Петертухина, непосредственного участника событий, единственного, кто был назван своей фамилией. Четвёртым — сотрудник пресс-центра КГБ В. Д. Калинин, указанный как В. Дмитриев. Почему Перетрухина «дезавуировали», он не знал, но шутил: «Им-то хорошо, их не найдут, когда будут ругать за плохой телефильм, и все тумаки достанутся только мне, так как меня быстренько разыщут по фамилии».
Собственно, Петретрухин и «вёл» Огородника — тот увлекался парусным спортом, на этой почве и состоялось их якобы случайное знакомство. Когда сомнения в идентичности Огородника и Трианона отпали, было принято решение о его перевербовке — контригра могла открыть перед нашей разведкой невероятные перспективы. Склонить к этому Трианона можно было только неопровержимыми уликами. Другого выхода, кроме негласного обыска в квартире и гараже, не было.
Перетрухин и организовал операцию по изъятию и дублированию ключей от квартиры Трианона. Он пригласил своего нового друга в бассейн «Чайка», неподалёку от Крымского моста. В тот день в сауне бассейна посторонних не было. Одни оперативники изображали друзей Перетрухина, другие — посетителей. Один из «друзей» вызвался сделать Огороднику некий «особенный» массаж, за время которого были сняты слепки. К концу сеанса связка уже находилась там, где ее оставил владелец — в специальном кармашке модных брюк. Обнаруженных в квартире улик хватило бы на несколько смертных приговоров.
Тумаков, о которых шутил Перетрухин, раздавать не пришлось, поскольку Игорь Константинович очень ответственно относился к делу. Чего стоит только один эпизод ареста