…Гретхен нисколько не преувеличивала. Действительно, Морис Шевалье за год гастролей в Штатах настолько пристрастился к спиртоному, что каждый рабочий день начинал с бутылки своего любимого «Remi Martin», им же и заканчивал. На случай, если бы ему захотелось сделать пару глотков ночью, под кроватью он держал «контрольную» бутылку. И это не считая тех коктейлей и виски, что ему приходилось выпивать в ходе богемных тусовок, ежевечерне устраеваемых его импресарио.
В Вашингтоне, где на его концерте должен был присутствовать президент Рузвельт, с Шевалье едва не случился конфуз. Хватив лишку, он заснул в гримерной. Потребовалось полфлакона нашатырного спирта, чтобы привести шансонье в «боевое состояние» и под руки вывести на сцену.
Положение спасла задержка президента, иначе скандал был бы вселенский, ибо вездесущие репортеры уже пронюхали о пристрастии Шевалье к спиртному и только ждали случая, чтобы снять корону с «короля-лягушатника парижских бульваров» — такое прозвище присвоили Шевалье американские папарацци.
…Накачавшись коньяка и виски, Морис становился агрессивным: скандалил с импресарио, с администрацией гостиниц, в присутствии Гретхен вызывал в номер сразу нескольких проституток, настаивая, чтобы она участвовала в оргиях.
Когда однажды Шевалье, изрядно набравшись, поколотил ее, Гретхен поняла, что любви и совместной жизни пришел конец. Она позвонила Карло и, рассказав о своих перипетиях, спросила, как ей быть: уехать в Европу или продолжать играть роль любящей жены?
Связник безапелляционно заявил:
«Девочка, ты находишься в служебной командировке, поэтому потерпи до окончания гастролей. Вернешься в Европу, посоветуешься с дядей Шульцем, как жить дальше. Я лишь могу сочувствовать, но не принимать решений. Крепись! Я и дядя Шульц очень любим тебя и ценим твое умение преодолевать невзгоды и трудности… Запомни парижский телефон дяди, позвонишь ему по возвращении. Да хранит тебя Господь!»
Вернувшись в Париж, Гретхен немедленно встретилась с Шелленбергом. Про себя она отметила, что он по-прежнему влюблен в нее, хотя и старается сохранять пафос дистанции. Ничего не поделаешь. Он ведь — дядя «ШУЛЬЦ», а она всего лишь его племянница «HERZ»!
Впрочем, такой характер отношений у Рицлер не вызывал чувства отчуждения к своему оператору. Природный ум подсказывал ей, что у каждого человека в жизни свое место и предназначение. Кто-то рожден быть начальником, кто-то — подчиненным. Однако, благодаря такту и деликатности Шелленберга, Гретхен подчиненной себя не чувствовала.
…Шелленберг поблагодарил Гретхен за «плодотворную работу во благо Фатерлянда», в установлении «дружеских» связей с американскими банкирами, политиками и воротилами бизнеса.
— Я понимаю, чего тебе это стоило, Гретхен, но работа есть работа… Пройдет совсем немного времени, и Германии пригодятся все твои американские друзья, поверь мне на слово… А сейчас тебе надо бы отдохнуть! Как насчет Лазурного берега? Или ты хочешь покататься на лыжах в Швейцарских Альпах? Выбирай!
— Вальтер, а почему вы не спрашиваете о моей супружеской жизни?
— По одной простой причине, — моментально отреагировал Шелленберг, — чтобы не бередить твою рану, девочка… Мне кажется, что Шевалье уже исчерпал себя и как любовник, и как муж, и… как звезда эстрады. Он — законченный алкоголик! С каждым днем тебе будет все труднее с ним… Так что думай и принимай решение сама — я могу лишь советовать…
«Они что? Сговорились с Карло?! Тот может лишь Сочувствовать, этот только СОветовать! А решение должна принимать я сама?!
Будто читая мысли Гретхен, Шелленберг, вложив в интонации максимум теплоты и участия, тихо произнес:
— Вообще-то, мне кажется, что ты уже созрела для следующего замужества, ибо жизнь с Морисом стала для тебя невыносимой… Твой потенциальный жених в Париже?
— Думаю, что да… Я не стала дожидаться его звонка, а хотела знать ваше мнение, Вальтер…
— Умница! Твои слова звучат как похвала мне…
— Я что-то не понимаю вас, Вальтер!
— Я хотел сказать, что не ошибся в тебе… А что касается Курта, то тебе надо выйти за него замуж и стать гражданкой Соединенных Штатов… Нас с тобой, да. и всю Германию, ждут великие дела!
Ладно, это — будущее, давай-ка перейдем к настоящему… Как только объявится Курт, назначь ему свидание и сразу же уезжайте либо в Альпы, либо на Лазурный берег…
— А как же встреча с моим дядей? Курт ведь приехал в Париж для того, чтобы просить его благословения…
— Дядя неожиданно попал в больницу и выпишется только через неделю, ну, две… Как раз к вашему возвращению из свадебного путешествия… Вот тогда-то я с ним и поговорю… Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю…
— Тогда действуй, mein HERZ! И постоянно держи меня в курсе. Мой берлинский телефон ты знаешь, позвонишь накануне возвращения в Париж… Да, вот еще что! Сразу выезжать в Штаты не соглашайся. Сошлись на то, что дядя нуждается в уходе… Да и чувство Курта ты хотела бы проверить… В общем, девочка, не мне быть тебе наставником в таких делах!
Шелленберг поднялся и, протягивая Гретхен конверт, щелкнул каблуками.
— Что это?
— Это пятьдесят тысяч франков… на мелкие расходы…
— На мелкие?! Да это же целое состояние, Вальтер!
— Как говорят наши друзья-французы: «женщина стоит столько, во сколько обходится». Ты эти деньги заработала кровью и нервами, так что они принадлежат тебе по праву… Кстати, мои люди в Штатах выяснили, что твой Курт — человек далеко не богатый, так что деньги тебе, вернее, вам пригодятся…
— А как же его ранчо, яхта, земля?
— Остатки былой роскоши… Он растранжирил все, что ему оставил в наследство его покойный отец-банкир. Ранчо, угодья и яхта давно заложены. Деньги на поездку в Европу ему дала мать, продав часть фамильных драгоценностей…
Заметив, как при этих словах в глазах Гретхен мелькнула тень разочарования, Шелленберг поспешил добавить:
— Но человек он глубоко порядочный, патриот Германии, настоящий ариец — на него можно положиться… А что касается денег, то это дело наживное… Будет умницей — я помогу ему заработать! Буду с тобой откровенен до конца: из вас двоих я собираюсь создать «оперативный тандем», ведущая роль в котором будет принадлежать тебе, ну, а Курт станет твоим подчиненным… Как тебе такая перспектива?
— Хорошо бы, чтобы он стал моим подчиненным не только в оперативном плане… Опыта общения с Морисом мне хватит до конца дней моих…
— Ну это, дорогая моя, всецело зависит от тебя, а не от меня…
— Так мне придется переселиться в Штаты?
— На какое-то время, да! Чтобы приобрести американское гражданство. А потом ты будешь курсировать между Германией и США…
Шелленберг завербовал Курта Шрагмюллера при первой же встрече. На руках у главы политической разведки Германии были главные козыри: безденежье Курта, его патриотизм и любовь к Гретхен, и разведчик сразу пошел с них…
Под псевдонимом «ТРИСТАН» Шрагмюллер проработал на Германию до 1944 г В его обязанности входило выяснение расписания отправки американских судов из порта Нью-Йорка в Европу, а также содержание двух немецких морских офицеров, проживавших на ранчо.
Дело в том, что в 1940 году на вооружение военно-морского флота фашистской Германии поступили две мини-подлодки, экипаж которых состоял всего лишь из двух офицеров. Несмотря на свои размеры и малый запас вооружения — всего две торпеды, — субмарины представляли собой весьма грозную силу, так как самые совершенные радары военных кораблей не могли их засечь.
Одна из субмарин-дюймовочек действовала у побережья Флориды, а портом ее приписки был… пруд на ранчо Шрагмюллера. В 1941–1943 гг. ею были потоплены около двадцати американских грузовых судов. Сложность состояла в одном — доставке мини-торпед из Германии.
…Три года сотрудники ФБР и контрразведки военно-морских сил США, сбиваясь с ног, разыскивали чудо-подлодку, но тщетно.
Удача пришла тогда, когда офицерам-слухачам из Агентства национальной безопасности (АНБ) удалось сначала запеленговать радиосеансы неизвестной радиостанции, действовавшей в Уэст-Палм-Бич, а затем и расшифровать кодированный текст. Сопоставив даты выхода в эфир передатчика с датами гибели судов в районе нью-йоркского порта, американцы пришли к выводу, что неуловимая подводная лодка должна находиться где-то поблизости. Но где именно?!
Тысячи офицеров ФБР и военно-морской контрразведки США бьыи брошены в Майами на прочесывание складских помещений, доков, ремонтных мастерских и прочих помещений, где мота бы скрываться субмарина. О том, что она имеет карликовые размеры, никому и в голову не приходило.
…Второй раз повезло уже офицерам ФБР. Их агенты сообщили, что некий господин поддерживает конспиративные контакты с диспетчерами нью-йоркского порта.
За диспетчерами установили крутосуточное наблюдение, в результате которого удалось выйти на Шрагмюллера. На ранчо был проведен обыск, однако ничего подозрительного обнаружено не было. Тем не менее наблюдение за ранчо и его хозяином продолжили. Выяснили, что Шрагмюллер регулярно закупает избыточное количество продуктов, явно превышающее его гастрономические потребности. Его мать к тому времени уже отошла в мир иной. Появилось подозрение, что на ранчо объект проживает не один.
При повторном обыске жилища Шрагмюллера контрразведчики обнаружили, что ранее ими обследованный подвал имеет еще и нижний этаж. Когда они попытались спуститься туда, раздались два выстрела — это немецкие офицеры-подводники предпочли смерть пленению…
Шрагмюллера судили по законам военного времени. И хотя в ходе допросов и судебного разбирательства Курт сообщил даже больше, чем от него ожидали, свой земной путь он закончил на электрическом стуле.
Его жена Рицлер-Шевалье-Шрагмюллер по решению суда была лишена американского гражданства. А по ходатайству главы германской политической разведки награждена Железным крестом 3-й степени. Гретхен стала первой и последней агентессой Третьего рейха, которая удостаивалась такой чести…