Речь, безусловно, шла о девушке, имя которой тщательно скрывалось. Ведь “породистым” серым не полагалось даже встречаться в открытую с обычными людьми. Отец Морта не допустил бы подобного романа, но тот был настроен решительно…
Нашего знакомства с его мисси так и не случилось.
Жизнь только начала налаживаться, когда грянула война. Неожиданно и бесповоротно.
И все изменилось.
Вместо практики нас бросили на амбразуру, как пушечное мясо. Недоученных, бестолковых, толком не понимающих, что к чему.
Серых не трогали, потому что они всегда держались особняком и были важны королевству. Но Морт вызвался добровольцем. Он был из тех, кто не может оставаться в стороне.
Именно его пример заряжал меня силой и бодростью духа, он не позволил мне сломаться, когда я расставался с семьей. Морт говорил, что мы непременно вернемся, когда надаем равенгардцам по заднице.
Друг работал в наступлении, а я латал его по возвращении. И не только его. Сколько людей тогда полегло… Морт часто писал кому-то, улыбался, получая письма в ответ, и клялся, что познакомит меня с самой прекрасной девушкой в мире, как только все устаканится.
Затем меня ранили, и я вновь смог увидеть Амелию с сыном. Когда вернулся на фронт, узнал, что она ждет Эндрю…
Снова стало страшно умереть, а война набирала обороты.
Тогда-то в битву вмешались остальные серые.
Говорили, король нашел рычаг давления. Наступления с нашей стороны стали гораздо успешнее, враг был раздавлен мощью новой силы. Настал час решающей битвы, и противника повергли, обрушив на него невиданную мощь.
Это зрелище напугало многих.
Раньше мы не задумывались, на что способны серые, и не имели возможности видеть их в деле. А там… они дирижировали Смертью…
Мелкие стычки еще продолжались. Во время очередного нападения Морт был сильно ранен, и его отправили в столичный госпиталь. Это спасло друга от неминуемой гибели. Буквально через несколько дней грянул гром: серых объявили предателями.
Весть прокатилась волной, обрастая, как ком, новыми подробностями. Кто-то говорил, что они же сами провели равенгардцев на наш континент, кто-то обвинял в нападении на короля. Теперь их звали темными или темневиками, вспоминая старые бабкины сказки о том, что дар им раздает сама Смерть и силу они увеличивают за счет человеческих жертв…
Много грязи всплыло, и начался самосуд. Те, кто вступался за темневиков, тоже гибли, потому что считались их сообщниками…
Тогда же случилось таинственное землетрясение в районе Кельхельма, после чего магия покинула их места.
Это было страшное время, обнажающее все людские пороки. А Морт пропал. Я писал магические вестники ему и его отцу, но они не отвечали.
Очень скоро король во всеуслышание опроверг слухи, но к тому времени полегло очень много серых. Они помогли в войне, раскрыв свою мощь, и поплатились за это.
Только тут выяснилось, что умершие уходили не просто так, а отдавая свою силу собратьям, делая тех неуязвимей. И вот люди с ужасом стали ждать, что сделают те темневики, кто остался.
Все тряслись от страха, понимая: скоро придет наш конец.
Но они не стали мстить.
Просто ушли на юго-запад материка и велели не приближаться. Тогда я думал… надеялся, что Морт с отцом уехали, и ждал появления друга. Пока однажды он не явился мне в виде полупрозрачного духа.
Амелия и дети уже легли, а я прятался в кабинете. Было сложно снова влиться в обыденность. Меня разрывали на части сомнения и страхи. В ту ночь я был в стельку пьян. Только вернулся с фронта и не всегда мог уснуть трезвым. В голову лезло всякое, терзало чувство вины и просто… многое. И тут он появился. Прошелся рядом, мазнув холодом, и остановился напротив, разглядывая, как раньше.
Не знаю, сколько мы так смотрели друг на друга, но я заговорил первым.
– Ты за мной? – спросил, вдруг сожалея, что так и не успел сказать Амелии и сыновьям, как их люблю. А еще не успел дать им то, что обещал. Все вдруг стало простым и понятным. Столько предстояло сделать и совсем не хотелось уходить.
И я почувствовал невероятное облегчение, когда дух Морти покачал головой.
Подняв руку, друг показал на один из своих пальцев и ухмыльнулся. Перстень, принадлежавший ему, все еще был у меня, хотя больше не работал с тех пор, как истек оговоренный спором срок.
– Как мне вернуть его тебе?
– Придет время, – в ушах словно шелестела листва, слова можно было разобрать с большим трудом, – ты поймешь, друг.
– Как?
– Просто жди. И не бросай ее.
Это были его слова. А утром я проснулся и решил жить.
Война закончилась, а у меня была любящая семья. Пришло понимание, данное после встречи с Мортом: я не умер!!! Даже после смерти он помог мне. Твой отец, Софи, был сильнейшим темневиком, прекрасным другом и просто отличным парнем. Настоящим. И я не знаю, как он погиб, как встретил твою мать и почему не рассказал о тебе своему отцу, но теперь нам есть над чем работать. Ты не одна.
Стоило отцу замолчать, как на кабинет обрушилась тягостная тишина. Я и раньше слышал эту историю, но менее подробно. И имя Мортимера не упоминали в нашей семье. Говорилось о некоем друге, погибшем во время войны. И все.
Мое запястье все еще находилось в ледяных оковах – пальцы Софи впились в него мертвой хваткой. Сама она сидела тихо, не шевелясь и не издавая ни звука. Прислушавшись к себе, прежнего ужаса я не ощутил, а значит, страх супруги прошел…
Я мягко дотронулся до нее свободной рукой. Она вздрогнула, бросила на меня взгляд и снова уставилась на отца.
– Он погиб, и вы не знаете, каким образом, – в голосе Софи не было эмоций. И это сильно беспокоило. Хорошо, конечно, что она не боялась больше, но и безразличие ее мне сильно не нравилось.
– Да.
Она перевела взгляд на столик из сандалового дерева, придвинутый к нашему дивану, отпустила мое запястье и сцепила пальцы в замок, продолжая молчать.
– Те темные времена отразились на всех, но больше всего досталось именно серым, – проговорил отец. – По окончании войны их осталось ничтожно мало, но те, кто выжил, отличались невероятной силой, ведь им отдавали магию погибшие собратья.
– Но его все равно убили… – тихо добавила Софи.
И я не смог больше молчать.
– Есть теория о том, что сам Антуан третий приказал сделать все, чтобы серых уничтожили “под шумок” во время войны, – сказал и, не обращая внимания на поджавшего губы отца, продолжил рассказывать то, что узнал из фолианта, пока Софи собиралась на ужин: – Он их опасался и хотел истребить. Но вышло иначе, обратившись в большую проблему для всех. По окончании войны серые озлобились и официально заявили, что больше не станут помогать людям в их бедах. При малейшей попытке покуситься на их покой или личные территории они отвечали максимально сурово. Тогда же королем Антуаном третьим был издан ряд указов, ужесточающих меры по контролю над темневиками. И название новое он им придумал. Чтоб страшнее звучало…
– Сын! – с нажимом произнес отец.
– Это то, что я успел прочитать. Не знаю, правда ли, но…
– Как бы то ни было, темневиков, которые не успели скрыться, теперь отбирают у их семей с младенчества и обучают в закрытых школах. – Софи посмотрела на меня. – Они накажут мою мать за то, что скрывала меня. Ведь она наверняка знала, с кем… от кого у нее я получилась.
Отец вскочил с кресла, прошел к окну и закрыл ставни, после чего плотно запахнул портьеры.
– Вы не представляете, какую беду можете навлечь на себя такими разговорами. – Он закрыл глаза ладонью, покачал головой. – Ох, Верт, два недоразумения на мою голову!
– Это всего лишь правда, – пожав плечами, заключила Софи.
– А это, – отец обвел руками свой кабинет, – всего лишь крыша над головой. Которой мы все лишимся, если добрые люди донесут кому не надо, что у нас здесь происходит. Поэтому я требую от вас проявления благоразумия. Не думал, что когда-то придется объяснять подобные вещи Джеймсу.
– Мне все равно вот-вот придется ехать на фронт, – заметил я, кривя губы в усмешке. – Так что не волнуйся, отец, мы не лишим тебя крыши…
– А ну, закрой рот! – Массир Дэниел Ллойд снова был собой. Уверенный, сильный, с твердым намерением сделать все по-своему. – Там, наверху, спит сейчас твоя мать, здоровье которой давно пошатнулось. Завтра домой вернется твой брат, который только стал браться за ум. Да ты и сам, думаю, не прочь иметь место, где можно расслабиться и почувствовать себя защищенным, спрятав жену, не умеющую контролировать собственный дар. Поэтому закрой свой рот и думай, прежде чем сказать что-то! Это называется быть взрослым и нести ответственность, сын.
Он передернул плечами, заложил руки за спину и прошелся по кабинету, остановившись у небольшого камина. Присел рядом, тронул поленья, призывая магию, и поднялся, наблюдая, как языки пробудившегося пламени лениво, с тихим треском, пожирают дрова…
– Я не отказал в помощи, – заговорил отец, не оборачиваясь, – не прогнал вас. Но это не значит, что стану поощрять глупость. Дар Софи нужно скрыть. Хотя бы на время. До тех пор, пока…
Дверь в кабинет скрипнула, прерывая массира Дэниела. И мы все дружно посмотрели на вошедшего без стука мужчину.
Это был худощавый высокий брюнет в темном костюме, с немного вытянутым лицом и внимательными то ли карими, то ли зелеными глазами, под одним из которых, ближе к внешнему углу, виднелись два шрама в виде небольших белых полосок.
– Вызывали? – только и спросил он, глядя на отца.
– Абиаси, – массир Дэниел улыбнулся и протянул руку для пожатия, – я ждал тебя. Входи. Знакомься, вот, собственно, и они: Джеймс – мой сын, Софи – его супруга.
Мужчина с любопытством нас осмотрел, кивнул и выдал: