И что он мог там делать?!
Ответ был очевиден: он проник на территорию, чтобы убить Алину и подставить Валерика. Зачем еще лезть в дом? Хотя улики, конечно, были косвенные. Но заставляли задуматься.
К тому времени дружков Валерика с вечеринки уже забрали родители (то есть присланные родителями телохранители или водители), а если еще не забрали, то они были в неадеквате, Валентина Смоленская была пьяна, семейная пара, работавшая у Ивана, из своего домика не выходила, да и мужчина, вероятно, забирался на территорию не рядом с их домиком. Собак из-за гостей Валерика, как я понимаю, не выпускали свободно бегать по территории. Гости Валерика им бы точно не понравились.
В ту ночь незваный гость мог легко проникнуть в дом и убить вообще всех, кто там находился. Но убил Алину и подставил Валерика.
Это был Валерий Павлович Васильев, глава детективного агентства и бывший комитетчик.
Но доказать, что именно он убил Алину, будет сложно. В доме не нашли его отпечатков пальцев, свидетелей его проникновения на территорию нет, записей этого момента тоже нет.
Хотя были записи, подтверждающие его общение с двумя молодыми идиотами – Павлом Емельяновым и Семеном Дворецким. На встречи с ними он гримировался. Но некий доброжелатель опять «отследил» путь Валерия Павловича от детективного агентства до мест встреч (их было две) с Дворецким и Емельяновым и обратно.
– И я, и отец Дворецкого сразу поняли, что такое не могло прийти нашим балбесам в головы, – сказала Зинаида Степановна, глядя на меня. – Похищение детей – это уже слишком. Похищение именно ваших детей, Даша, чтобы таким образом освободить Валеру Разуваева! Они просто неспособны выстроить такую цепочку, логические связи – это не их конек. Про вас они раньше если и слышали, то краем уха, но никаких деталей точно не знали. Они о вас не задумывались вообще. Они не следят за подобными новостями. Они не знали, где вы живете, когда гуляете с детьми. Винить вас в аресте Валерки? Когда его арестовали, они про вас не вспоминали!
«Адвокат Дворецкого говорил практически то же самое».
– И я, и отец Дворецкого расспрашивали наших идиотов после того, как услышали новость об убийстве Алины. Их же должны были вызвать как свидетелей. Они даже вечеринку плохо помнили. «Ну, мог шарахнуть ей по башке», – сказал мой Пашка про Алину. Валерик на самом деле мог. Они друг друга могли шарахнуть обкуренные и пьяные. В это я поверю. Но украсть ваших детей, чтобы выпустили их друга Валерика Разуваева? – Она хмыкнула. – О вашем существовании, Даша, и о том, что нужно сделать, чтобы все вдруг стало хорошо и даже прекрасно, им поведал частный детектив Валерий Павлович. Они не знали, что их дружок именно вас выгнал из дома. В общем, они ничего не знали. Их это просто не интересовало. Их вообще мало что интересует. Они ведут жизнь животных. И все лечение пошло псу под хвост.
Зинаида Степановна горько вздохнула. Оказалось, что ее внук прошел курс реабилитации в дорогой клинике, но Валерий Павлович Васильев опять предложил парням наркоту. И те сорвались.
– Где ваш внук сейчас? – спросила я, хотя знала об этом от следователя. Интересно, что скажет бабушка?
– В СИЗО. И Семен Дворецкий тоже. Адвокаты будут добиваться их отправки на лечение. У них сейчас ломка, они рассказывают, как «этот дядька» убедил их помочь другу. Рыдают. Конечно, попробуем все свалить на Васильева. Но он тертый калач.
– Они его опознали?
– А его не опознать. Он гримировался. Я же сказала вам. Хорошо гримировался. Даже походку менял! Наверное, его в свое время хорошо учили. Может, готовили к погружению во вражескую среду? А ему эти навыки пригодились в детективной деятельности. Если бы не доброжелатель, приславший записи с камер видеонаблюдения, да еще и так смонтированные…
Я ничего не понимала. Согласна: бывший комитетчик Васильев мог убить Алину. И я знала мотив. Он мог подбить двух молодых идиотов, которых только что лечили от наркомании, совершить идиотский поступок. Но он-то сам должен был понимать, что это идиотский поступок! Что похищение моих детей не приведет к немедленному выпуску Валерика Разуваева на свободу. И не немедленному тоже.
Зачем ему это было нужно? Или он хотел… Мишеньку и Сашу… Он мог не найти Сашу в нашем с Иваном доме. Или просто побоялся искать и привлечь чье-то внимание. Ведь кто-то мог и не спать. Кто-то из семейной пары, давно работающей у Ивана, мог зайти в дом.
А тут оба ребенка тоже потенциальные получатели мифического наследства.
Вероятно, все отразилось у меня на лице. По крайней мере, Симеон Данилович понял, о чем я думаю.
– Он хотел припугнуть тебя. Убивать их он не собирался. Ему это не нужно, – мягко сказал профессор Синеглазов.
– Откуда вы знаете?! – Я еще не успела рассказать про поступившую мне угрозу – не хотела пугать стариков.
Но Синеглазов заговорил про другое.
– В свое время я посоветовал французскому адвокату, у которого хранится завещание, провести эксперимент – после того, как на него выходил отец Валерия Павловича, ныне покойный старший Васильев. Я не исключал проникновения в адвокатскую контору. Такое наши проделывали и раньше. И я оказался прав. И очень рад, что француз последовал моему совету и обезопасил детей.
Я в непонимании смотрела на Синеглазова.
– Проникновение было. Конечно, я не знаю, кто проникал. Сам Васильев или кто-то другой из комитетчиков.
– А видеокамеры?
– Какие видеокамеры?! Мы говорим про восьмидесятые годы прошлого века. Сигнализация, конечно, была. Но люди типа Васильевых явно умеют справляться с любой сигнализацией.
– Но ведь во Франции работал не отец Валерия Павловича Васильева, а его дядя! Его дядя был вашим куратором! Вы же сами мне рассказывали! И выехать за границу тогда было сложно.
– Но возможно. Да, делом заинтересовался брат моего куратора, потом они с сыном – Валерием Павловичем – организовали детективное агентство, где сейчас трудится и внук. И выехал Павел Петрович во Францию не сразу после того, как узнал от брата про Мещеряковых, Синеглазовых, меня в частности, Артамоновых и всех остальных. Вначале он вытащил из психушки Артамонова-старшего и отправил в архивы проводить расследование. Мало ли кто кому что на словах говорил! В восьмидесятые выезжать за границу стало проще. А уж в конце восьмидесятых… Горбачев пришел к власти в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. И проникновение во французскую адвокатскую контору даже могло быть каким-то «официальным» делом. Там могли искать и какие-то другие документы. Я просто не знаю. Но французский адвокат подстраховался. Я не знаю, где хранится настоящее завещание. Я не знаю условия настоящего завещания Мещерякова. А в том, которое хранится «для введения в заблуждение», сказано: только совершеннолетним потомкам воспитанников Аполлинарии Антоновны Пастуховой.
– Но такое завещание все равно подставляло нас всех!
– Француз так не считал. Потомков много. Но хоть детей защитил.
– Вы о чем? – спросила Зинаида Степановна.
– Простите: это мы совсем о другом деле, – сказал ей Симеон Данилович. – Я объясняю Даше, что убивать Мишу и Сашу смысла не было. Васильев хотел их выкрасть, чтобы давить на Дашу.
Я все-таки показала старикам полученное СМС с угрозами и сказала, что переслала его следователю.
– Вот об этом я и говорю. Дашу хотели испугать. Дашу!
– И заставить что-то сделать, – добавила я.
Зинаида Степановна кивнула и сообщила, что два балбеса должны были доставить детей на один пустующий склад в Невском районе и сдать с рук на руки Валерию Павловичу. Хотя, возможно, Валерий Павлович и не собирался там появляться. И что тогда сделали бы два балбеса? Могли спокойно оставить детей у ворот склада и уехать. Им было плевать на детей, на меня, да на всех, включая своих родственников. Их интересовала доза. А детей потом мог кто-то найти – посторонний или посланный к месту по анонимному звонку наряд полиции. И никаких требований освобождения Валерика вообще не прозвучало бы!
Валерий Павлович не особо рисковал – и если идиотов возьмут, и если им удастся все провернуть и доставить детей на склад. Их возьмут – они начнут нести чушь про освобождение Валерика. Они ее и несли. Требовали его освободить и обвиняли меня в его аресте.
А Валерию Павловичу нужна была показательная акция, чтобы я знала: детей можно украсть. И это легко сделать. Я не смогу приставить к ним охрану на всю жизнь. Полиция ее не выделит. Оплачивать еще и охрану я не смогу. Держать детей взаперти в квартире тоже. Иван в тюрьме. Васильев, наверное, прикинул его шансы на выход на свободу. Иван не сможет защитить своих детей! Он не сможет защитить меня.
Значит, я соглашусь на… что?
– Мне ждать каких-то конкретных требований?
– Раз Васильев арестован – пусть пока и по другому делу, – то нет, – сказал Симеон Данилович. – Но тебе уже поступила угроза. Детей на самом деле легко похитить. Интересно, кто прислал СМС? Сынок Валерия Павловича? Я бы поставил на сынка. Надеюсь, что в нашей правоохранительной системе все-таки найдутся талантливые компьютерщики, способные добраться до адреса отправителя.
– Потребуют отказ от наследства?
Признаться, я не видела никакого другого мотива.
Симеон Данилович кивнул. Зинаида Степановна попросила объяснить, о чем мы говорим. Бабушки тоже хотели знать подробности.
Мы объяснили.
– И вы, Даша, опасаясь за своих детей, уже никогда не станете претендовать ни на какое наследство. И будете держать язык за зубами, – заметила Зинаида Степановна. – А моего внука и его друга этот негодяй просто использовал.
– Дашка, не надо нам никакого французского наследства! – воскликнула баба Таня. – Проживем. У нас пенсии, ты работаешь, в рекламе снимаешься. Ванька, будем надеяться, на свободу выйдет. А не выйдет, все равно проживем. Ты детство свое вспомни! Отказывайся прямо сегодня! Симеон Данилович!
Профессор Синеглазов рассмеялся и сказал, что он тоже прекрасно проживет без любого наследства и все его имущество завещано мне, но с делом все-таки нужно разобраться до конца. Ведь могут погибнуть ни в чем не повинные люди. Доказательства против Васильева пока только косвенные. Их недостаточно!