Людской поток вынес их на привокзальную площадь. Только бы он не нырнул в метро. Тогда надо было бы раскрываться, устраивать скандал, звать милицию, другого выхода бы не оставалось. А это плохой выход, неправильный… С такими людьми нужно бороться их же оружием – неожиданным ходом. Что это за ход и в чем его неожиданность, Ирина пока не знала, но ее мозг работал на полную катушку. Ей нужно было время, еще несколько минуток.
Будто услышав ее мысли, тип остановился у входа в метро, будто раздумывая, входить или не входить. Не вошел… Сунул в рот сигарету, прикурил, бросил пустую пачку в урну. И медленно побрел по улице…
Ирина уже раз десять перекладывала чемодан из одной руки в другую, но он становился все тяжелее и тяжелее. Хоть выбрасывай… Но с такой ношей не успеть. Уйдет.
– Молодой человек! Эй, серая жилетка!
Тип обернулся.
– Это вы мне?
Она же не хотела его окликать, само собой получилось! А дальше что?
– Простите, я вижу, нам с вами в одну сторону!..
– Вполне возможно, – тип смотрел на Ирину как-то насмешливо, чуть склонив голову набок.
– Вы не поможете мне поднести чемодан? Я тут рядом совсем живу, на улице… – она запнулась. Просто не могла вспомнить названия хоть какой-нибудь ближайшей улицы. – Ну, прямо у Театра Гоголя.
– Считайте, что вам повезло, мне туда же… – Тип подхватил чемодан, взвесил его в руке. – Ничего себе… Что у вас там? Деньги?
– Все денежки тю-тю… – Ирина улыбнулась ему самой заискивающей улыбкой в мире.
– С пользой отдохнули? – понимающе констатировал типчик.
– Не то слово! Меня, кстати, Ира зовут. А вас?
– Предположим, что Герман.
– Предположим?
– Герман, Герман… Пошли?
– Пошли…
Глава 23. ОМОНОВЕЦ.
Первое, что увидел Сынок, войдя в бытовку, был Циклоп. Он лежал прямо на полу и еще дергал ногой. Глаза у него смотрели куда-то в потолок, а изо рта текла розовая пена.
– Ну шо, это он?
– Он.
Этот мент стоял у Сынка за спиной, в углу. Когда Сынок обернулся, он увидел его глаза. Простые серые глаза. Даже какие-то добродушные, с мелкими морщинками в уголках. Такие морщинки обычно бывают у людей, которые много смеются. Лет ему было тридцать – тридцать пять, не больше.
– Ну шо, это ты тут главный? – Мент был немного ниже Сынка ростом, но под курткой угадывалась довольно крепкая фигура. К тому же в руке у него был нож с длинным тонким лезвием, на котором еще осталась запекшаяся кровь.
– Я тут главный, – кивнул Сынок, глядя этому человеку прямо в глаза. – А ты Бобик?
– Сам ты Бобик. Не-ет, – засмеялся тот, – теперь я тут главный. А ты тут теперь рядовой сотрудник.
– Кто так решил? – за спиной у Сынка сидело еще шестнадцать человек, но никто из них и пальцем не пошевельнет. Надеяться можно только на себя.
– Я так решил, – ответил мент. – Так что давай бабки.
Сынок полез в карман и стал выкладывать на пол деньги.
– Вот так, молодец. И с этого дня – половина моя. Лично проверю. Все понятно?
Сынок молча кивнул. Сейчас главное было ни в чем ему не противоречить, а то на полу, рядом с замершим уже Циклопом, окажется еще один труп.
– Да, кстати, шоб вы не вздумали на меня в мусарню стучать. – Мент достал из кармана удостоверение и сунул его под нос Сынку: – Гляди!
Сынок взглянул.
– Дьяченко Николай Романович, полковник МВД. Отряд милиции особого назначения. Очень приятно, Николай Романович. – Сынок выхватил книжечку из руки полковника.
– Отдай немедленно! – грозно заревел тот.
Сынок послушно протянул, но в следующий момент полковник оказался уже на полу.
– Вали его, ребята! – закричал Сынок, пытаясь выбить у мента нож. – Никакой он не мент! Туфта!
Но никто даже не двинулся с места. Все оцепенели, словно кролики перед удавом.
Сынок все же сумел выбить нож, но в следующее мгновение уже мент сбил с ног Сынка и принялся избивать его сапогами. Сынку никак не удавалось подняться.
– Шо, с одной клешней, на меня?! – орал мент, дубася Сынка по ребрам. – Недолго тебе осталось!
Еще несколько ударов в живот, и Сынок перестал шевелиться, скорчившись на полу.
– Шо, и все? – удивился полковник. – Уже сдох, чи шо? А я думал, он покрепче, раз его маяком назначили.
Полковник отер руки о штаны и сказал:
– Значит, так, ребята, теперь вы под моей «крышей». Поняли? И никаких других ментов. Я за все отвечаю. Главным назначаю… – Его глаза пристально осмотрели нищих.
Те сидели притихшие и покорные.
– А он еще шевелится, – сказал вдруг до боли знакомый голос из двери.
Саша и Паша, заискивающе улыбаясь, показывали полковнику на Сынка.
Полковник посмотрел на Сынка, пнул ногой.
– Старшими назначаются мои друзья Саша и Паша. Им будете сдавать всю выручку. Если их кто обидит – передо мной ответите.
– Вы посмотрите у него в карманах – у него должен быть ключ от ячейки. Он деньги оставляет в камере хранения, – подсказали услужливо Саша и Паша.
– Успеется. Значит, поняли, что я не шуткую. Я еще и с вашим братством разберусь. Все, за работу!
Мент нагнулся над распластавшимся на земле Сынком.
– Ну, где у тебя тут золотой ключик?
Сынок дернулся и вдруг вцепился полковнику в горло. Тот не ожидал, рванулся, попытался освободиться, но Сынок, не разнимая хватки, резко дернул руку вниз. Что-то хрустнуло, полковник захрипел, и из горла его прямо на Сынка хлынула бурая кровь. Сынок дернул рукой еще раз, и мент, как мешок, повалился на пол рядом с Сынком. Ноги и руки его затряслись в предсмертной судороге, и через минуту он затих.
– Убил… – нарушил мертвую тишину чей-то шепот. – Мента убил!..
Нищие с ужасом смотрели на Сынка, который только что на их глазах вырвал горло человеку. Лицо у него было в крови, глаза блестели. Он достал из кармана куртки чудом уцелевшую бутылку водки, зубами открутил крышку и сделал несколько крупных глотков.
Протянул бутылку Афганцу, но тот отшатнулся, словно Сынок протягивал ему яд.
И тут, вдруг выйдя из оцепенения, нищие бросились бежать. Через полминуты никого не осталось.
Паши с Сашей тоже след простыл.
«Вот так, – подумал Сынок. – Теперь и мне надо делать ноги… Хотя никакой он не мент…»
На фотографии в удостоверении человек был похож на этого мента. И только. Но на погонах у него было только две звезды – это успел рассмотреть Сынок.
Глава 24. ПРОПАСТЬ.
У Германа был бархатистый голос. Ирине вдруг показалось, что она знает этого человека много-много лет, и столь резкий переход на «ты» совсем ее не смутил. И было уже совсем не страшно. Она даже подумала, что, быть может, Герман ни в чем и не виноват… Ну, мало ли…
– В Крыму была?
– Ага.
– В Ялте?
– Ага.
– Долго?
– Две недели.
– Завидую. Все никак не могу вырваться. Жену с дочерью вот отправил, а сам никак… Работа…
– А не страшно жену с дочерью одних отпускать в другой город, в другую, можно сказать, страну?
– Да нет. Вот на прошлой неделе подруга у нас жила – вот это страшно. Воровка оказалась, представляете? Только когда уехала – обнаружили.
– Ваша подруга?
– Нет, жены… Я всегда не любил этих подруг…
– А жену любишь?
Ирину понесло. В обычной обстановке она бы никогда не позволила себе так разговаривать с мужчиной. Но обстановка-то была необычная… И сразу откуда-то вдруг взялись эти дешевые пэтэушные интонации, и голос сделался каким-то дурным, визгливым, как у провинциальной дешевки. Но самым противным было то, что Герман, судя по всему, действительно не имел к ее бедам никакого отношения. Подруга жены. Их тоже обокрала… С какой стати ему отвечать за нее?
– А почему тебя никто не встретил? – вопросом на вопрос ответил тип. Верней, какой уж он теперь тип? Нормальный мужик.
– Ты меня встретил… – пожала плечиками Ирина.
– Это незапрограммированная случайность. А в целом?
– А в целом – неважно.
– И всегда находится человек, который помогает поднести чемодан до дома?
Знать бы еще, где этот дом. Глупее ситуации не придумаешь. Ирина украдкой оглядывалась по сторонам, пытаясь определить, долго ли еще осталось до Театра Гоголя, но все вокруг было таким незнакомым.
– Нет, я очень разборчива, – кокетливо улыбнулась Ирина.
– Польщен…
Сумерки сгущались, зажглись фонари.
– А кем ты работаешь? – в один голос спросили они друг друга.
И засмеялись.
– Я ученым работаю. Правда, глупейшее словосочетание – работать ученым?
– Что-то не верится.
– Более того. Я профессор.
– Ты совсем не похож на профессора…
– Я знаю, что тебя смущает. Очки не ношу.
– Точно! Ученый должен быть в очках.
– Да, только очки – это признак близорукости или дальнозоркости, но никак не большого ума.
– И что ты изучаешь?
– Квантовую механику. Боюсь, если я тебе начну подробно рассказывать, ты все равно ничего не поймешь. О своей работе лучше расскажи.
Но Ирина и слова не успела сказать, как Герман ее перебил:
– Прости, пожалуйста… Вон, видишь, окошко горит на последнем этаже?
– Вижу.
– Там я и живу. А знаешь, почему свет горит?
– Почему?
– У меня собака темноты боится.
– Как это? А разве такое бывает?
– Оказывается, бывает.
– А что за порода?
– Порода редкая. Хочешь посмотреть? – И Герман поставил чемодан на асфальт.
– Посмотреть?.. – растерялась Ирина.
– Как умная женщина, ты должна понять, что под таким предлогом я просто приглашаю тебя в гости.
– Я поняла…
– Мое несколько навязчивое поведение основывается на целом ряде неопровержимых фактов. Например, я знаю, что тебе будет очень сложно отказаться от моего приглашения. Мотивировать?
– Попробуй, профессор…
– Ты только что с поезда, у тебя ни копейки денег. Поправь меня, если что не так. Тебя не было в Москве две недели, за это время все продукты в холодильнике испортились, если они вообще там когда-нибудь были. Разумеется, тебя мог бы ждать дома вкусный ужин, если бы ты жила с родителями или с молодым человеком. Но ведь ты живешь одна?