Позади взорвалась морская мина. Море вздыбилось, а потом рухнуло пылающим хаосом. Акустический удар заставил воду грохотать, с визгом пролетали осколки металла. Гугл, уходя от обломков, вынырнул прямо посреди огромного горящего пятна – горело топливо. Его неопреновая сбруя тоже загорелась, пламя лизало кожу, и когда он снова ушел под воду, расплавленный пластик впился в кожу. Гугл продолжал плыть изо всех сил и вышел на Базу, окутанную черным дымом. Наверху кричали. Никто не ждал его возвращения. Стропы лебедки все еще висели над водой, но намного выше, чем обычно. Гугл прыгнул, целясь в ложе подъемника, и закричал от боли, когда его обожженная кожа коснулась металлической рамы.
Позже, когда корабль кое-как выбрался на чистую воду, его нашли и поначалу решили, что он умер от ран. Только собравшись вырезать чип транспондера, люди поняли, что дельфин жив. А дальше началось его путешествие.
Найти Базу. Это было первым правилом, которому учили команду морских млекопитающих, и когда Гугл в очередной раз пришел в себя, он сразу вспомнил об этом. Его нервная система шла вразнос, биологические часы показывали, что очередная доза наркотиков запаздывает. Даже здесь, посреди совсем другого океана, за тысячи миль от людей, знающих его потребности, Гугл почувствовал, как непроизвольно поднимается правый плавник в ожидании укола. Он очень опасался, что укола не будет, жуткий страх парализовал волю; если бы вокруг был привычный бассейн, он принялся бы биться головой о его стенки. Он хочет в свой бассейн! Он хочет укол! Остатки фентанила в крови вот-вот закончатся. Начинается агония.
Гугл на поверхности, но не может контролировать дыхание, его дыхало судорожно открывается и закрывается, внутрь попадает вода, и он погружается. Он кашляет и задыхается, соленая вода хлещет обожженную трахею новой болью. Это приводит его в чувство, и он с натугой осознает, что его окружает пустое рабочее пространство. Здесь не на что смотреть, здесь нет никакой работы, но сразу понимает, что это какое-то другое место. Вода другая. И он другой. Болит все тело, боль потоками омывает его со всех сторон. Спина помнит горящую сбрую, но сейчас-то сбруи нет… От нее остались багровые рубцы, которые теперь уже не успеют превратиться в белые шрамы.
Его несет и покачивает океан. Гугл никогда не ведал таких душевных мук от потери смысла существования, но зато это отвлекает его от боли. Можно нырять в каком угодно направлении – на Базу все равно не вернуться. Сгинул целый мир. Гугл ныряет и попадает как раз в слияние двух морских течений. Это любопытно. Одно течение кажется ему предпочтительнее, и он выбирает направление, которое оно предлагает. Вдруг оно приведет его на Базу? Найти Базу. Вдалеке, на самом пределе слышимости, он улавливает знакомый звук корабельных двигателей. Вот оно! Нашел! Это течение то, что нужно. Но звук удаляется. Должно быть, База движется. Надо ее догнать, пока он слышит звук. Гугл бросает свое тренированное тело вперед, пытаясь не потерять направление. Он как-то отстраненно наблюдает за своим телом, но сейчас главное – скорость. Паники больше нет. Он сможет закончить миссию.
База продолжает двигаться. Чтобы определить ее место, Гугл запускает свой гидролокатор. Больно, очень больно, но зато размытое пятно корабля вырисовывается вдали. Гугл вспоминает лицо своего наставника и плывет еще быстрее. Сердце может не выдержать, ну и пусть…
Полосатик совсем вымотался. Огромный горбатый кит шел традиционным морским путем, шел и пел целых три дня, пока циклон все не испортил. Некому было вслушиваться в детали песни. Когда-то Полосатик очень строго относился к своему исполнению. Он решил, что должен еще раз спеть все целиком. Если не сформулировать точно свои предупреждения, оставить их расплывчатыми из-за собственной лени, какое-то путешествующее семейство китов может столкнуться со смертельной опасностью. Судоходные пути, о которых предупреждал Полосатик, в этой части океана пересекались с двумя древними китовыми тропами. Это опасно. Если задержаться здесь надолго, можно и погибнуть.
Полосатик изрядно проголодался, потому что, начав песню, он уже не делал перерывов на еду. Дважды исполнив всю композицию, он ослабел от голода и отчаянно хотел покинуть этот мрачный край смерти и воспоминаний. В ежегодном плавании по океанскому кругу ему попадалось все больше сетей; соответственно и трупов в них становилось все больше. В сети попадали не только киты. В них оказывались даже мигрирующие акулы, они так и висели в сетях неподвижными бревнами. Шли годы, но Полосатик не мог и не хотел привыкать к боли и страданиям. Они только укрепляли его решимость. Каждая новая смерть причиняла ему боль, каждая потраченная впустую жизнь имела значение, и он пел на последнем дыхании, пытаясь защитить свой народ. Голод напомнил ему, что он все еще жив и напрасно потворствует одиночеству. Вот оно и взяло над ним верх.
У него больше не было сил сдерживать собственное горе. Мир переполняла боль, и он не знал, что еще может сделать. Только петь свою песню. И хоть бы знать, что кто-нибудь ее слышит. Но пока он плывет, одиночество не так сильно одолевает его, а пока он поет, он думает о своих родичах, которым, может быть, поможет его песня-предупреждение. Может, он потому и один, что песня удалась и все разбежались. Он хотел так думать, но иногда, когда уставал, начинал опасаться, что одиночество сведет его с ума. Горбач страстно хотел пообщаться хоть с кем-нибудь из своих, хотел, чтобы его узнавали, хотел путешествовать, петь, играть и есть, а больше всего – спать с кем-то близким. Он очень хотел стать членом семьи, так хотел, что это желание иногда заставляло его умолкать посреди песни. Это желание становилось все неотвязнее, как стук собственного сердца, и в конце концов он вознамерился включить в песню и его.
Подумав, кит решил, что выразит это паузой, моментом тишины, совершенно неожиданным среди криков и гула, зато созвучным любви, силе и боли его огромного духа. Сам океан надоумил его преобразить песню. Мало предупреждать об опасностях – он сам, именно он лично, должен свидетельствовать о них. Поначалу задача показалась ему невыполнимой, но потом он понял, что в тишине есть свои волны, как и в звуке. Молчали сети и молчали погибшие в них. А потом вновь звучала песня, и тогда предостережения становились более весомыми и лучше передавали его ярость. Диапазон звучания становился шире, и хотя никто по-прежнему не отвечал ему, ни один самец, как бы далеко он ни был, ни одна самка, обещающая блаженство одним своим присутствием, кит нашел в своей работе новый смысл. Он решил задержаться возле небольшого архипелага, расположенного посреди певчих троп. Это вовсе не означало отказа от миссии или конца путешествия. Он просто захотел отдохнуть здесь, поскольку в архипелаге обитали две стаи дельфинов, а они все-таки родичи, хотя и отдаленные. Хоть какая-то видимость семьи…
Он уже почти дошел до конца второй полной версии песни, когда ус с одной стороны его морды дрогнул. Приближалось что-то… или кто-то? Не прерывая песни, горбач повернулся. Прямо на него несся один-единственный дельфин-афалина. Полосатик посторонился, иначе странный дельфин мог бы врезаться ему в бок и повредить себе что-нибудь. Но тот притормозил и проплыл вдоль большого китового тела, бешено извиваясь и щелкая, как безумный. Кит много странствовал, но этих звуков не понял.
Что скрывать, Полосатик даже рад был прервать на время свою песнь, чтобы рассмотреть дельфина получше. Самец, один, без стаи, большой и сильный. И тут кит заметил страшные раны на его теле. И сразу стали понятны тревожные вибрации в голосе одинокого скитальца. Он явно пытался что-то сообщить, но кит ощущал только гневные интонации. И в этот момент дельфин рванулся вперед и протаранил его. Полосатик чуть не рассмеялся, но тут же сообразил, что дельфин в беде, и притом в большой. Им владел ужас. Кажется, он потерял рассудок.
А Гугл не мог простить себе ошибки. Пятно на сонаре, которое он преследовал, оказалось вовсе не Базой, а вот этим несуразным существом. Он никогда не видел таких. Оно притворилось Базой, обмануло его и заставило уйти так далеко от того места, где могла быть настоящая База, что теперь ему уже не вернуться туда. Гугла ошеломило это огромное существо, но сильнее он сокрушался из-за своей ошибки. Ведь он думал, что нашел Базу. Никогда раньше ему не приходилось всерьез нападать на кого-нибудь, такое всегда оказывалось либо игрой, либо испытанием, но теперь Гугла переполняли ярость и горе. Он хотел только укол, хотел, чтобы его мучения кончились. Он кричал, как будто кит мог помочь ему. «Работа!» Он выкрикивал это заклинание так, словно оно могло превратить незнакомый океан в привычный, в тот, который он знал. Удар в китовый бок отнял у него последние силы, сердце билось в сумасшедшем предсмертном ритме. Дыхало открылось, вода хлынула внутрь, и Гугл начал тонуть. Он смутно чувствовал, что его поднимали. Оказавшись на поверхности, он отчаянно кашлял и задыхался, бессознательно опираясь на огромный плавник Полосатика, осторожно его поддерживавший. Сил шевелиться не осталось. На миг ему показалось, что он оказался в надежных постромках у себя на Базе. Наверное, он выполнил миссию. Теперь можно отдохнуть…
Полосатик думал, что делать дальше. Он держал Гугла на поверхности, достаточно высоко, чтобы тот свободно дышал, но так, чтобы его обожженное тело оставалось в воде. Дельфин снова и снова выкрикивал один и тот же звук, и его страдания напомнили горбачу о том, как кричали маленькие китята, думая, что потерялись. А потом приходила мать, пела им негромкую колыбельную, и они быстро успокаивались. Кит решил сделать так же. Он вспомнил песню, которую пела ему мать, содрогнулся от утраченной навсегда любви и запел. Через некоторое время маленький дельфин перестал дергаться возле его плавника. Полосатик было подумал, что песня его успокоила, но тут дельфина начали бить конвульсии. Гигант прислушался и понял, что того мучают усталость, боль и голод. Сначала ему нужен сон, без отдыха он умрет, но было что-то еще. Горбач настроился поточнее, чтобы почувствовать мозговые волны маленького сородича. То, что он понял, поразило его. Невозможно было представить то, что мучило это существо. Казалось, дельфин боролся с собственным разумом, и, несмотря на то что животное было маленьким, киту стало больно удерживать контакт, объединивший их сознания. Можно было бы попробовать еще одну вещь… Она либо убьет страдальца, либо вылечит. Кит оставил колыбельную, убедился, что дельфин в безопасности, а затем из самой глубины своего существа выдал определенным образом модулированный вой. Он был долгим и медленным, как волны, плывущие