Самки удивленно загудели. Гаремы перемешались, они не могли прежде посовещаться. Потихоньку они все же разговорились.
Нет, они не помнили никакой особой жестокости, помнили только, что долго шли сюда. Из своих родных мест их прогнала черная грязь, как будто демоны нагадили в воду, и домашняя вода стала непригодной для жизни. Пришлось уходить. На тот момент стая была гораздо больше, но в пути многие погибли…
– А при чем здесь мой народ? – жестко спросила Эа. – Ведь это вы выгнали нас из нашего дома, прекрасного, чистого дома! А потом сделали его грязным. Я знаю историю.
К ним подплывали пожилые самки. Они старались не шуметь, но при последних словах Эа взволновались.
– Здесь было очень хорошо. Но ваш народ не хотел пускать нас. Мы долго скитались и страдали, нам некуда было податься…
– И тогда вы заставили скитаться и страдать нас? – горько бросила им Эа.
– Не мы, – сказала одна из старших самок, – так сделали самцы. Мы могли бы жить с вами…
– Нет, вы считали, что ваш народ выше нас! – Эа возмущенно провернулась в воде. – Вы думали, что афалины выше прядильщиков!
– А ты считаешь своих Лонги выше афалин! Так, что ли?
– Акулам все равно, кого забирать первыми, – сказала другая пожилая самка. – Незачем стараться опередить других.
Потом жены из разных гаремов все же рассказали Эа о том, как пришли сюда, о трудностях перехода, о нападениях акул, о том, как доблестные самцы афалин отгоняли акул и даже убивали некоторых, – разве Лонги могли бы это сделать? Так создавалась охрана. Да, самцы жестоки, но они защищают всю стаю.
Эа слушала. Ее народ способен на многое, но она никогда не слышала, чтобы кому-нибудь из них довелось убить акулу. Все, чем они гордились, это прясть нити танца и жить в мире.
А самки афалин рассказывали дальше. Они не хотели покидать свою родную воду, которая, конечно, была лучше этой, но черная грязь убила всю рыбу, вот тогда самцы и разделили их на гаремы, чтобы легче было защищать – ты напрасно смеешься, – это их и спасло…
– В моем племени, – объяснила Эа, – самки сами выбирают себе партнеров. Нет никаких других правил, кроме доброты… и вращений.
О! Вращения! Они все хотели знать об этом. Это же как раз то, что она отказалась делать для владыки Ку? А в чем секрет? Она должна сказать им, пока есть возможность поговорить свободно. Почему ее народ кружится?
«Чтобы услышать музыку океана», – пришел из ниоткуда голос матери, и Эа повторила ее слова так, словно услышала их впервые. Музыка океана.
– Она внутри у всех нас. Мы кружимся, чтобы услышать ее, чтобы соединиться с океаном.
Ее не поняли. Жены никогда не слышали никакой музыки. Может быть, если бы им давали побольше сарпы…
Эа чувствовала их растерянность и нарастающую панику, а вода скрипела под ветром, волны плескались и толкали большие тела.
«Музыка океана всегда с нами, – говорил голос матери то ли прямо в ее голове, то ли в сердце. – В этом все дельфины одинаковы. Океан ждет нас. Мы часть океана, океан – часть нас».
Эа услышала Деви, та едва сдерживала рыдания и пыталась скорбеть молча. Эа подплыла к бывшей Первой жене. Самки испуганно дышали вокруг. Ветер доносил слабый шум охраны из другой бухты, плач телят. И никакой другой музыки. Только гулкие удары сердца Деви…
По словам Эа, шипение водорослей – это музыка, она успокаивает. Биение крови в жилах, когда мы ныряем, это тоже музыка. Прибой во время прилива. Крики демонов. Все это и есть музыка океана. Все, все, что звучит в этом мире. Наконец-то сама Эа поняла, что это такое. А она, дура, пыталась не пускать это в себя!
– Вот! Мой народ вращается, чтобы избавиться от боли. Наши вращения – это наша сарпа!
Они все равно не понимали. А затем откуда-то издалека донесся высокий, слабый детский голос. Знакомый голос. Деви сорвалась с места и бросилась туда, самки кинулись за ней. Самцы приплыли быстрее и уже успели построиться в оборонительные порядки. Но и они были поражены фантастическим зрелищем.
Со стороны океанских просторов медленно плыл владыка Ку. Голова его была неестественно низко опущена в воду. Рядом с ним совершенно обычным образом плыл Чит. Он радостно свистнул матери, и Деви ответила, но застава нового Первого клана не позволила ей броситься навстречу мужу и сыну. Афалины молча ждали. Их хвосты медленно, слаженно покачивались.
Только когда нежданные гости приблизились, тайна прояснилась. Тело едва живого свергнутого вождя нес незнакомый дельфин примерно так, как матери носят своих новорожденных малышей. Он подплыл уже совсем близко, и теперь все могли разглядеть страшные раны у него на спине. Похоже, они не мешали ему нести тело владыки Ку. Кое-где кожа дельфина успела зажить, стала блестящей и серебристой, но в других местах остались багрово-красные, а иногда черные рубцы, делавшие его похожим на тигровую акулу. И плыл этот дельфин так же бесстрашно, как плыла бы акула.
30Чужак
Гугл никогда не видел и даже не слышал, чтобы столько дельфинов собирались в одном месте. Их крики и свист наполнили воздух и воду. Раненый владыка Ку соскользнул со спины своего спасителя и поплыл вперед. Гугл видел, как его сын – он чувствовал эту связь между Ку и Читом – мчался рядом с ним, опустив плавники, словно все еще ожидая нападения. Гугл не спеша последовал за ними. Сквозь болтовню и крики дельфинов он слышал дальний хрип и скрежет кораблей. Может быть, База теперь недалеко? Ну, наверное, не совсем База; во всяком случае, не та База, к которой он стремился.
Гугл услышал голоса самок и удивился. Самки были редкостью в его мире, ему приходилось работать только с самцами. А тут их было не сосчитать! Они толпой бросились вперед и окружили старого самца. «Владыка Ку! Владыка Ку!» – щебетали они с нежностью, лаская и приветствуя предводителя. Гугл с изумлением понял, что знает этот язык – он мало отличался от грубого диалекта Базы, – и по этой причине он чувствовал себя почти счастливым. Вода наполнялась сплошным шорохом блестящих спин. Можно было сказать, что Гугл нашел и своих сородичей, и Базу. Он хотел приветствовать их, но не тут-то было!
Сразу несколько крупных самцов выдвинулись вперед, преграждая дорогу. На некоторых мордах Гугл заметил следы от ударов, и почти все носили на себе шрамы давних и недавних боев. Их что, тоже обучали сражаться? Или это борьба за господство в стае приняла такой ожесточенный характер? Гугл огляделся и не увидел никаких признаков Базы: ни бассейнов, ни мостков, ни понтонов. Только далекий скрежет кораблей и никаких следов антропов. Гугл встал на хвост, высоко высунувшись из воды, чтобы лучше видеть.
По рядам афалин пронесся удивленный гул. Гуглу это не понравилось, но он понял, что дельфины удивлены. Трюк был простой. Он освоил его еще в молодости и с удовольствием исполнял до тех пор, пока не сообразил: тех, у кого это хорошо получалось, кто с удовольствием проделывал еще и не такие простые штуки, куда-то уводили и больше их никто не видел. Гугл не хотел расставаться с Базой и со своим наставником, поэтому перестал исполнять этот фокус. Разве что когда надо было оглядеться… То, что он увидел, его сильно удивило. Сотни и сотни афалин теснились в большой грязной лагуне с пляжем, заваленным всяким мусором. Не иначе как антропы должны быть где-то поблизости. Он принял нормальное положение и оказался в окружении самцов, покрытых шрамами.
– Где ваши бассейны? – спросил он, с трудом переходя с древнепелагеальского на язык афалин. Ему даже стало не по себе, как будто у него появилось второе «я». Он еще раздумывал, не задать ли тот же вопрос на древнем языке, но ему уже отвечали, причем сразу многие. Из-за разноголосицы он сначала не понял ответа.
Множество дельфинов одновременно кричали на него, и впервые за долгое время Гугл вспомнил об уколе в основание плавника, после которого пропадало пугающее чувство растерянности.
Мысль об уколе заставила его нейроны пульсировать в предвкушении, а тело налилось жаром. В ответ на это самцы немедленно опустили плавники и выгнули спины. Гугл огляделся, пытаясь понять, что заставило их насторожиться. Он видел, что сердца их бьются чаще, а взгляды стали угрюмыми, но не понял причины. Возможно, им приходилось выполнять еще более сложные миссии, чем ему, а иначе откуда бы взяться таким повреждениям? Он припомнил, как его коллеги после особенно трудных миссий впадали в глубокую депрессию и на время становились злобными без видимых причин. Это нормально. Надо просто сделать укол. Он вытянул левый грудной плавник, чтобы показать им следы от сотен уколов.
Этот жест пробудил мышечную память и удвоил желание получить укол. Он не думал о наркотиках, когда был с Полосатиком, но сейчас ощущение страха и напряжения сотен дельфинов было новым и очень тревожным. «Продолжать движение…» Пока он двигался, пока у него была миссия, он спокойно преодолевал ужас незнакомого океана, но эти дельфины несли в себе какую-то новую угрозу. Он вспомнил дельфина-самца, запутавшегося в сетях и утонувшего в Море Тамаса. Это осталось далеко позади, но Гугл помнил мертвых.
– Что ты хочешь получить? – К Гуглу подплыл Сплит и поднял свой разорванный и плохо залеченный грудной плавник. – У тебя тоже проблемы с плавником? Ты оказал нам благородную услугу, брат.
Гугл не понял. Он всегда готов был помочь коллегам на Базе, хотя раненых обычно забирали и никогда не возвращали. Его мозг работал почти на пределе, пытаясь осознать, как это: столько коллег, да еще самки, а спальных бассейнов нет… Зато есть общий язык.
– Объясни! – отчаянно зажужжал Гугл. – Где База?
– Объяснить? – Сплит с трудом повторил незнакомый щелчок.
– Мой народ! Это же База? – Гугл едва сдерживал разочарование из-за того, что не смог объяснить, что такое База. Он попробовал зайти с другой стороны. – Бассейны? Понтоны? Мостки? Решетка открывается, идти на Работу. – Да, вот тут была Работа посложнее, чем любая, которую ему приходилось выполнять. Смысл не появлялся. Он осознал, что в тревоге крутится в воде, а крупный самец с разорванным плавником внимательно наблюдает за ним.